Читать книгу Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги - Игорь Маслобойников - Страница 53

Девять месяцев пролетели, как один день. Последние девять месяцев безоблачного счастья завершались боем колоколов на главной городской площади. Огромное людское море волновалось пред распахнутыми воротами собора святых Петра и Павла, где отец Михаил – митрополит Широкороссии – опускал младенца в купель со святой водой. Малыш непонимающе озирался по сторонам и сосал палец, размахивая голыми ножками. На него испуганно смотрели два других детских глаза, принадлежащие девочке того же возраста, которая, догадываясь, что и её ожидает та же участь, смотрела на сверстника с тяжёлой серьёзностью и завидовала его стойкости. Но, когда пацанёнка опустили, наконец, в воду, и он расплакался, кроха заключила, что предстоящее – дело не из приятных, и поспешила описаться, выразив, тем самым, очевидный протест против происходящего, поддержав собрата в купели криком солидарности.

– Нарекаю тебя Ярославом… – басил митрополит Михаил, окуная младенца в купель. – Во имя отца, сына и святого духа. Аминь!

Наконец, Ярослав оказался в заботливых руках матери – королевы Ольги, его обернули мягкой шёлковой тканью, и он затих, сунув в рот любимый палец. Теперь он наблюдал за существом похожим на него, которого подвергали той же экзекуции.

– Нарекаю тебя Ириной… Во имя отца, сына и святого духа. Аминь!

Вода произвела на Иринку совершенно иное впечатление. В принципе, ей понравилось. Из чего девчушка сделала первый в своей жизни вывод: что не нравится одному, не обязательно не понравится другому. Впрочем, она только появилась на свет, потому с нашей стороны было бы весьма опрометчиво утверждать, что очаровательная пампушечка подумала именно так, но одно можно было сказать наверняка: именно здесь, в соборе святых Петра и Павла впервые встретились наши главные герои – Иринка и Ярослав. Юная барышня была дочерью Даниила и Анны, капризный же отрок, как вы уже догадались – сыном Владислава и Ольги. Таким образом, первая брачная ночь не прошла бесследно ни для кого, даже для королевы Марго, переступившей через гордость и заключившей союз с шуршиком.

Когда обе супружеские четы появились на ступенях собора, счастливые, с растерянными пупсами на руках, вместе с боем соборных колоколов в небо взметнулись шапки тех, у кого они были, остальные вскинули руки, кто-то одобрительно присвистнул, кто-то зааплодировал, и раздались дружные крики: «Поздравляем! Счастья! Здоровья!». Одним словом, гул всеобщего ликования прокатился по плотному человеческому морю, заставив сорваться в небо десятки больших и малых птиц, огласивших площадь хлопаньем крыльев. Иринка довольно захихикала, не в пример Ярику, который захныкал, но был вовремя успокоен любимой соской, ловко вставленной Анной, всегда готовой к самым нежелательным крайностям.

Канцлер Будраш сидел в полумраке кареты и, отогнув край занавеси, мрачно взирал на счастливых родителей, когда дверца приоткрылась, и в салон заглянул Халвус. Советник приглашающее кивнул ему, и недавний конокрад резво опустился напротив своего господина, выждал, пока тот, вновь не обернётся к нему, и лишь затем заговорщически произнёс:

– Всё готово, Ваше Сиятельство. С Даниилом можно решить хоть сейчас.

Будраш кивнул, раздумывая над услышанным, затем, смерив счастливого соперника, целующего на лестнице храма красавицу жену, мрачным взглядом, покачал головой:

– Повременим. Анна должна прийти ко мне, и прийти сама. Вот деньги, – он вынул из-за пазухи увесистый кошель и швырнул Халвусу. – И помни: ни одна живая душа ничего не должна знать.

– Слушаюсь, Ваше Сиятельство! – отчеканил наёмник, подбросил кошель, проверяя его увесистость, и покинул карету.

Тайный советник вновь отогнул уголок занавеси, но счастливых пар на ступенях собора уже не было. Золочёная карета, украшенная по случаю крестин цветами и шёлковыми лентами, с лакеями в белоснежных париках и ливреях, стоящих на закорках, уже увозила два довольных семейства во дворец, увлекая за собой толпу, которая справедливо полагала, что без угощения в этот тёплый майский день не останется. Приоткрыв дверцу, Будраш крикнул извозчику, чтобы ехал следом, и с убитым видом откинулся на спинку сидения. Ему всё ещё было больно… Даже девять месяцев спустя, он никак не мог вытравить волнующий образ Анны из пылающего ревностью сердца.