Читать книгу Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки - Игорь Матрёнин - Страница 82

В 9–40, а стало быть, для меня весьма ранним утром я был разбужен не знающим жалости будильником, но на сей раз расколотить крикливый мобильник мне не хотелось, а, напротив, слова благодарности сами срывались с губ в адрес моего маленького пластмассового дружка.

Драматическая ситуация была таковой, что мой верный телефончик, бывший при мне много лет чем-то вроде верной домашней зверушки, на сей раз просто спас меня! Спас от кошмара, что привиделся мне под привычно-похмельное утро… Да, не хотел бы я узреть, чем закончится этот бесовской морок!

Одним словом, снился мне призрачный сон, будто еду я в странном поезде туманной ночью, полулёжа на верхней полке последнего вагона. Место моё самое крайнее и дверь, что завершает вагон с торца, то ли распахнута настежь, то ли нет её вовсе. И вот тихонько лежу я и наблюдаю через неё удивительный и загадочный пейзаж, что убегает от меня – зыбкие пролески с корявыми лапами «дубов-колдунов», тёмные кусты, похожие на сказочных злобных карликов, и чувствую, что состав незаметно полегоньку замедляет свой ход, и, в конце концов, останавливается совсем.

Ночная тишина завораживает, а свежесть необыкновенного сказочного воздуха настраивает просто на какой-то восторженный мистицизм. Вглядевшись в призрачный туман, понимаю, что остановились мы почему-то прямо у небольшой реки. А она же, ирреальная речка, тоже покрыта туманом, словно некою сладкою ватой и…

В воде кто-то есть… Испугавшись не на шутку, щурю глаза в надежде разглядеть неведомое и начинаю различать эфемерные фигуры непонятных людей. Явно вижу худощавого паренька в бородке и длинных патлах, забранных в «косу». С ним ещё два приятеля, но их видно совсем уж нечётко. Все они по пояс в тёмной воде с голыми торсами, но почему-то в «хипповской» джинсе́.

«Волосатик» по цирковому ловко подбрасывает высоко вверх два игральных «чижика» от лапты, потом ещё два, взявшихся ниоткуда, и виртуозно жонглирует ими над головой. Иногда он допускает ошибку и деревянный «чижик» плюхается в реку, и раздается хоть какой-то объяснимый звук в этом пугающем полном безмолвии. Патлатый парнишка чертыхается и упрямо повторяет трюк ещё и ещё, пока всё не проходит чисто, без сучка и задоринки.

Мой страх ненадолго уползает в какую-то свою тайную нору, где живёт с той поры, как я себя помню. И, несмотря на то, что в вагоне или все крепко спят, или нет здесь никого вовсе, кроме зашуганного меня, я сквозь тревогу проникаюсь талантом ночного жонглера и уважительно показываю ему большой палец.

Он как-то не сразу видит мою восторженную реакцию, и лишь через несколько мгновений поднимает голову и довольно странно смотрит на меня снизу вверх грустными глазами. Смотрит довольно долго, будто раздумывая, принимать мой робкий комплимент или не обратить внимания на случайного чужака с поезда. Потом всё-таки чуть заметно кланяется мне головой в благодарность за признание необычного дара.

От моей поездной лежанки со второго яруса до самой открытой двери почему-то свалена куча вещей различного назначения, словно весь бесконечный скарб мой со мной, и я куда-то отчаянно переезжаю, причём очень давно. Среди «накопленного» приютилась и маленькая гитарка, которая моментально заинтересовала загадочного «местного», и он, ловко цапнув её, издал тут же несколько печальных звуков в магическом миноре.

Я растерялся – заплатить за это сомнительное знакомство любимой гитарой в планы мои как-то не входило, поэтому я произнёс как можно более деликатным тоном: «Только ненадолго, ничего?».

Парень снова взглянул на меня задумчиво и, поразмыслив, положил гитару на место. Это успокаивало, так как наш поезд уже тронулся и начал медленно отходить от этого в высшей степени «неразъяснённого» местечка, и я ненадолго мысленно уже простился с инструментом.

Гитару он закинул уже на ходу, и я уж было приготовился лениво обдумать эту совершенно неясную встречу, как паренёк из реки молниеносно, как уличная кошка, запрыгнул в мой вагон! Моментально то же самое сделали два его смутных спутника.

Они, кстати, были явно не очень в себе – первый, что постарше, почти уже дяденька, медленно раскачивался из стороны в сторону и осматривал внутренности поезда с совершенным недоумением и непониманием того, зачем он вообще тут. А второй же из свиты «речного» был уж вовсе нелеп – судорожно размахивал над головой руками, как будто жутко хотел о чём-то предупредить, возможно, о какой-то опасности, или показать энергическими своими жестами, что, мол, сюда нельзя, категорически нельзя!

Теперь я уже мог рассмотреть их неясные лица, и к их какой-то трагической одухотворенности началось примешиваться что-то, что пока мне разгадать не удавалось. И тут наконец-то мне открылось ВСЁ – на их лицах с тонкой, словно папиросная бумага, бледной кожей были следы разложения… Это были мертвецы!!!

Сейчас мне уже, пожалуй, даже интересно, что произошло бы через секунду – разорвали бы в клочья и сожрали меня ужасные нежити или наоборот, смиренно поведали мне свои трогательные, но печальные истории. Но тогда родной мой звоночек, пропиликавший так кстати, спас меня от панического ужаса, что обуял мною в самый жуткий момент дикого сна!

Всё, сей дурной сон мужественно зафиксирован мною. Это было непросто, поскольку нетвёрдые руки мои ещё дрожали, а внутренности вибрировали от предрассветного «бэд трипа».

В конце тревожного повествования, дабы хоть чуть-чуть отвлечь моего перепуганного читателя от «хоррор-подробностей», обращу его любезное внимание на «чижиков» для лапты, коими лихо поигрывал речной «упырёк». Несмотря на то, что и сам напуган я был до «кондрашки», но ещё там, в страшном моём сне смог отметить – ну надо же, а я ведь так же когда-то играл во дворе беззаботным салагой.

Не помню уж точно подробностей этой несложной, в отличие от монструозного бейсбола, игры, но наказание проигравшему было «будь себе здоров»! «Чижик» выбивался лаптой со страшной силой «чёрте куда», и ты, маленький лох, должен был прыгать до него на одной ноге, зажав под коленкой второй ещё одного «чижа», дико голося на всю округу, обязательно не прерывая вопля: «Ку-ли-ки-то-по-ри-ки-и-и-и-и…» – и так далее, насколько хватит детской хилой «дыхалки».

А вот ежели дыхание на изуверском «и-и-и-и» предательски обрывалось, то садист-победитель подбрасывал «чижа» повторно и с наслаждением отсылал его с места первого падения ещё дальше, вплоть до соседнего опасного двора. И ты с глазёнками полными слёз начинал скакать ещё раз с самого начала пути и орать дебильные эти «кулики». Пытка могла быть просто бесконечной, поэтому память об игре у меня двоякая – вроде как, интересно, но проигрывать было категорически нельзя, потому что в таком раскладе твой сорванный визг про «топорики» уже в сумерках могли слышать испуганные редкие прохожие, а самое страшное, безжалостная чужая шпана.

Такое вот оно, наше детство! Суровая вещь… Настоящая, сугубо реальная, опасная жизнь, а не какой-то там детсадовский ночной ужастик.