Читать книгу Эпоха ХХ съезда: международная деятельность А. И. Микояна в 1956 году - Игорь Николаевич Селиванов, И. Н. Селиванов - Страница 11

Индия после 1947 г. объективно являлась главным региональным геополитическим соперником Пакистана. Микояну предстояло провести переговоры с ее премьер-министром Дж. Неру и его ближайшими соратниками из числа лидеров правящей партии ИНК.

Естественно, принимающая сторона придавала этой поездке большое значение, особенно в силу того, что могло возникнуть подозрение – советская дипломатия постепенно склоняется в пакистанскую сторону и пребывание Микояна в Карачи и тот теплый прием, который был оказан советской делегации, явилось тому подтверждением.

Советскому представителю предстояла непростая задача убедить индийское руководство в сохранении желания улучшать связи с их страной по всем возможным направлениям. При этом он должен был учитывать тот факт, что лидеры местной компартии, традиционно ориентированные на Москву, не пользовались большим уважением со стороны Неру и у него на это были весьма веские причины. Все это четко проявилось еще во время визита в страну Хрущева и Булганина. «Просоветский» крен в индийской внешней политике неоднократно подвергался критике в США и Великобритании[161].

Первая из запланированных бесед с индийским премьером состоялась 26 марта в 16 часов по местному времени и продолжалась около трех часов[162].

Микоян проинформировал Неру о результатах своей поездки в Афганистан и Пакистан. Он также сообщил в Москву, что заявление по Кашмиру и Пуштунистану произвело на индийского премьера «большое впечатление».

В свою очередь Неру отметил, что отношения между Индией и Пакистаном напоминают отношения в семье, в которой произошел разлад, и члены которой начинают с ожесточением относиться друг к другу. Ситуация усугубляется еще и тем, что многие английские чиновники индийского колониального аппарата уехали в Пакистан. Туда же «хлынули толпы американцев» под видом экспертов и советников и там уже наблюдаются англо-американские противоречия. При этом сами народы Индии и Пакистана находятся в «дружбе» друг с другом, «все дело в верхах».

Многие индийцы, по словам Неру, симпатизируют афганскими пуштунам. Как ему представляется, Афганистан несет ущерб, установленный от блокады Пакистаном. Кроме того, на территорию Индии каждый месяц из Пакистана переселяются по 45–50 тыс. чел. индусского вероисповедания, а вот в Индии мусульманское население полностью равноправно с индусским[163]. Споры между Индией и Пакистаном, по его мнению, носят политический характер. Пакистан боится Индии и по этой причине просит значительную помощь от США.

Далее собеседники перешли к обсуждению вопроса о Кашмире, который был поднят несколькими месяцами ранее Хрущевым и Булганиным во время их визита в Индию. Советские руководители, по словам Неру, сами изъявили желание посетить этот штат и якобы убедились в том, что «Пакистан совершил агрессию против Кашмира».

После обмена мнениями о ситуации вокруг Афганистана, Микоян проинформировал Неру о том, что сделал Советский Союз для смягчения международной напряженности. Он рассказал о посещении Советского Союза норвежским и датским премьерами, о своих беседах с В. Ориолем, о предстоящей поездке Хрущева и Булганина в Великобританию. Далее собеседники обсудили вопросы Югославии[164] и Ближнего Востока. Микоян дал индийскому премьеру свою интерпретацию причин его предстоящего визита в ДРВ[165].

Микоян и Неру далее констатировали сходство позиций по Женевским соглашениям по Индокитаю, о международной наблюдательной комиссии по данному вопросу, в состав которой входил и индийский представитель.

Естественно, что в печати содержание этой беседы не раскрывалось. В «Правде» 27 марта появилась лишь анонимная заметка, в которой главный акцент делался на том, насколько разительно отличается прием в Индии Микояна от аналогичного приема, ранее устроенного там Даллесу.

Утром следующего дня состоялась короткая беседа Микояна с министром торговли и промышленности Индии[166], а затем прошла вторая беседа с Неру[167], которая имела для Микояна не менее важное значение, чем предыдущая. Ему предстояло рассказать о XX съезде КПСС не одному из представителей «братских» стран или партий, а восточному, пусть и прогрессивному, но все же «буржуазному» политическому лидеру.

Можно было только предполагать, как он мог распорядиться полученной информацией[168].

Микоян и премьер-министр Индии Неру во время переговоров в Дели (ГАРФ)

Микоян вначале дождался момента, когда заинтригованный индийский премьер сам об этом его попросит. Неру сказал, что в Индии «с интересом следили» за советским партийным форумом, но их источники информации ограничены официальной печатью. Микоян рассказал Неру о закрытом заседании, посвященном вопросу о культе личности Сталина. Отметил, что доклад Хрущева по этому вопросу был «полностью одобрен», но публиковать его в открытой печати делегаты съезда не сочли возможным, поскольку это может быть использовано «врагами против нас»[169]. Члены КПСС ознакомились с его содержанием в своих партийных организациях. Поскольку Неру – «наш друг», мы можем «в совершенно доверительном порядке» информировать его об основном содержании этого доклада.

По сообщению Микояна, отправленном вскоре в Москву, Неру слушал его «с напряженным вниманием», а потом «тепло поблагодарил».

Затем Неру задал несколько вопросов, относившихся к услышанному:

Неру: Первое. Являлось ли соглашение 1939 г. между Советским Союзом и фашистской Германией результатом культа личности или нет? Многие к нему отрицательно относятся.

Микоян: этого соглашения никогда бы не было, если бы не «глупая политика англичан и французов перед второй мировой войной». Прежде всего, это было «глупое» их поведение в ходе состоявшихся летом 1939 г. трехсторонних англо-франко-советских переговоров. «Мы вынуждены были принять это решение, – сказал Микоян, – в силу позиции, занятой англичанами и французами»[170].

Неру: Второе. И до Сталина в истории были случаи, когда вся власть в государстве находилась в одних руках, в чем смысл таких решений съезда?

Микоян: на XX съезде КПСС этот вопрос был поставлен для того, чтобы не допустить повторения такого рода эксцессов в будущем.

Неру: Третье. В свете решений XX съезда окончательная картина социализма должна представлять из себя разнообразие систем, а не сплошное сходство.

Микоян: такое утверждение «бесспорно».

Неру: Четвертое. О причинах разрыва с Югославией. Это была ошибка Сталина?

Микоян: это был каприз Сталина, остальные члены советского руководства не сочувствовали этому, однако ничего поделать не могли[171].

Неру: Пятое. В каком состоянии находятся советско-турецкие отношения?

Микоян: Турецкие лидеры после Ататюрка стали ухудшать отношения с нами. Это не значит, что мы тоже должны были обострять отношения. Это была ошибка Сталина, о чем Хрущев и заявил в закрытом докладе на XX съезде. При этом мы не имели по отношению к Турции никаких агрессивных намерений, этого не хотел и Сталин. Всем известно, подчеркнул Микоян, «что Советский Союз всячески поддерживал Ататюрка»[172].

Неру: Шестое. Нам известно о неодобрительной реакции на решения XX съезда со стороны Французской компартии. Так ли это?

Микоян: Для них это было неожиданно, но они разделяют решения съезда. При этом Микоян сослался на свои беседы в кулуарах съезда с М. Торезом[173] и Ж. Дюкло[174].

Неру: Седьмое. Будет ли существовать Коминформ?

Микоян: Коминформ имеет сейчас мало пользы, т. к. фактически не работает[175].

После таких беспрецедентных откровений, Микоян в свою очередь попросил Неру рассказать о его недавних контактах с западными политиками, на что тот, сославшись на дефицит времени, обещал, что сделает это во время следующей встречи.

Вечером того же дня посол СССР в Индии устроил прием в честь Микояна и Рашидова, на котором присутствовали Неру, члены кабинета министров, лидеры политических партий и представители общественности. Через час был обед уже у министра торговли и промышленности, на котором Неру также присутствовал.

Гость и хозяева обменялись приветственными речами. Так, в своем выступлении Микоян сказал о том, что Советский Союз готов, «если того пожелает правительство Индии», поделиться накопленным опытом в создании собственной нефтяной промышленности, а также, «если потребуется», организовать поставки в Индию нефтяное оборудование и организовать подготовку национальных кадров и др.[176]

На следующий день утром Микоян посетил место кремации М. Ганди и возложил к мемориалу венок из роз[177]. После этого протокольного мероприятия состоялась предусмотренная ранее беседа с министром внутренних дел Пантом и министром финансов Дешмуркхом по вопросам перспектив советского участия в финансировании второго пятилетнего плана развития Индии[178].

Президент Индии Р. Прасад чуть позднее дал торжественный завтрак в честь Микояна, на котором присутствовали Неру, его дочь И. Ганди, вице-президент С. Радхакришнан, а также члены кабинета министров.

После этого протокольного мероприятия Микоян и Рашидов совершили ознакомительную поездку по окрестностям Дели, посетили одну из близлежащих деревень, где поинтересовались условиями жизни крестьян и доходностью их хозяйств.

Микоян в тот же день присутствовал на заседании нижней палаты индийского парламента, а после в его честь там был дан прием, на котором вновь присутствовал Дж. Неру. Именно там между ними состоялась отложенная ранее индийской стороной беседа[179].

Неру сдержал ранее данное обещание и проинформировал Микояна о своей беседе с Д. Ф. Даллесом и французским политиком К. Пино.

По словам индийского премьера, они с Даллесом обсуждали вопрос о Багдадском пакте и СЕАТО. Неру в ходе беседы высказался против этих соглашений, прежде всего потому, что они, по его мнению, мешают «нормальному развитию» индийско-пакистанских отношений.

Потом Неру поинтересовался у Микояна, может ли он сообщить индийскому парламенту (без упоминания его персонально как источника поступившей информации), относительно сделанного заявления лидерами Пакистана, что они не опасаются угрозы со стороны Советского Союза, а рассматривают СЕАТО и Багдадский пакт лишь в отношении Индии и Афганистана?

Микоян несколько смутился, моментально оценив, какие это может иметь последствия, и осторожно попросил: поскольку его беседы в Карачи носили «конфиденциальный характер», пакистанские лидеры могут в любой момент отказаться от сделанных в их ходе заявлений.

Неру наверняка все понял правильно и затем сообщил Микояну, что Даллес просил его рассказать о поездке в СССР и о визите Хрущева и Булганина в Индию. Он также проинформировал собеседника, что Даллес его пригласил посетить США с официальным визитом.

Микоян попросил рассказать индийского премьера о его недавней беседе с иранским шахом. Неру сообщил, что рекомендовал шаху съездить в СССР, и он думает, что тот принял приглашение советской стороны именно после беседы с ним. Но это обстоятельство не должно понравиться американцам. По его наблюдениям, «шах производит впечатление довольно честного человека»[180].

Во время приема вместе с Неру и Индирой Ганди (РГАСПИ)

После беседы с Неру Микоян нанес протокольный визит вице-президенту Радхакришнану[181] и пообщался с министром естественных ресурсов и научных исследований К. Д. Малавия[182].

На следующий день Микоян и члены делегации выехали в Калькутту, по пути посетили знаменитую Агру, где познакомились с местными достопримечательностями, самым известным из которых является гробница Тадж Махал. В Калькутте Микоян и сопровождавшие его лица посетили Национальный музей и Ботанический сад.

Из Калькутты самолет вылетел в бирманскую столицу Рангун. На аэродроме во время проводов возникла импровизированная пресс-конференция, в ходе которой Микоян отметил, что его поездка в Индию была «очень успешной»[183].

Таким образом, и этот, запланированный в самый последний момент вояж, можно записать в дипломатический актив Микояна.

* * *

Беседы Микояна в Индии позднее получили свое продолжение уже в Москве. Осенью 1956 г. в советскую столицу прибыл с визитом индийского министра производства К. Ч. Редди. Во время встречи с ним, состоявшейся 23 октября, Микоян заявил, что советско-индийская дружба не носит конъюнктурный характер, а сложилась исторически, и в дальнейшем будет продолжать развиваться[184].

В свою очередь Редди особо подчеркнул, что СССР и Индия являются активными партнерами в деле сохранения мира и прогресса, в процветании советского и индийского народов.

Микоян отметил, что важное значение имеет тот факт, что наши две страны фактически выступили вместе в вопросе о Суэцком канале.

Касаясь советской помощи, Микоян заявил, что Советский Союз, как это было и раньше, готов оказывать Индии посильную помощь в ее индустриализации, необходимо только «уточнить конкретную сторону вопроса». СССР имеет возможность поставок в Индию в 1959–1961 гг. промышленного оборудования не более чем на 500 млн. рублей[185]. Кроме того, готовы выделить новый кредит Индии, помочь в организации на ее территории научно-исследовательских институтов, а также принять на учебу на наших предприятиях индийские кадры.

Далее Микоян остановился на важности завершения металлургического завода в Бхилаи, в ходе которого советская сторона своевременно выполняет все ранее взятые на себя обязательства.

Редди заверил собеседника, что работа индийцев рядом с советскими рабочими и специалистами на данном объекте позволит им приобрести опыт и в дальнейшем поможет строительству других объектов[186]. Он также выступил с предложением о поставке в Советский Союз индийского табака в обмен на советское оборудование, но осторожный Микоян ответил ему весьма дипломатично: «я не в курсе этого вопроса» и попросил внести в него дополнительную ясность присутствовавшего на этой встрече министра внешней торговли Кабанова[187].

Как нам представляется, в этом случае вновь сработал известный «микояновский» экономический прагматизм и одновременно проявилась его дипломатичность в контактах с представителем государства, с которым Советский Союз как минимум из-за таких «пустяков» не желал ухудшения отношений.