Читать книгу Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 2 - Игорь Соловьев - Страница 12

Время – материя странная и непредсказуемая. Весь прошлый месяц оно буквально тянулось – как пружина, и теперь, кажется, со дня на день вновь понесется с бешеной скоростью, не давая и малейшей возможности уследить за происходящими изменениями. То, что скажут утром, может уже днем оказаться устаревшим, к вечеру вновь радикально поменяться, а за ночь еще раз встать с ног на голову. Такие моменты Чарльз не любил – как-то, согласитесь, неприятно чувствовать себя отстающим от событий, нелепым и смешным. С другой стороны, просто сидеть и ждать надоедало. Может, стоило тоже пойти в Орден? Хотя нет, мальчишество ведь было бы. А так – он всегда просто сидит и ждет, пока другие что-то сделают, пока Кэрол… и остальные сделают самое важное и интересное. С ней было, надо сказать, непросто – Каролин критиковала жестко буквально все, что Чарльз делал или говорил, хотя порой бывала милой и доброй. С ней он впервые познал близость – не то чтобы это было так невероятно по сравнению с тем, как горячо обсуждают эту тему в СМИ, но эмоционально это совершенно особое, ни с чем не сравнимое… Странно, даже наедине с собой – и то как-то неловко о таком думать. И все же какая-то новая уверенность, какое-то совершенно иное самоощущение – все это было свежим, захватывающим, всецело новым.

Впрочем, то, что произошло утром, заставило забыть и о личных переживаниях, и даже о бесконечных политических дрязгах. Кровавые убийства продолжились. На этот раз за одну ночь случилась целая серия – убиты трое человек, семья, пропали без вести еще трое. Это было уже чем-то новым. Люди были в панике – парки обезлюдели, диски летали с огромной скоростью, порталы перегружались, поодиночке никто не ходил – и в тераноме полицию ругали последними словами – полицейский пресс-центр неловко оправдывался и просил времени, клятвенно заверяя, что «зацепки есть» и преступник вот-вот будет пойман.

Что и говорить, им никто не верил. Чарльз не мог не думать о преступнике – потому что невозможно было понять. Понять, зачем кому-то просто убивать людей, тем более с такой жестокостью? Можно понять алчных политиков, контрабандистов, ревнивых мужей и жен – но это? Кроваво, безжалостно потрошить незнакомых людей? За что? Почему? Нет, понятно, что это маньяк, сумасшедший, такое иногда бывало… Но в том и дело, что это было большой редкостью – и полиция фактически не имела практики в поимке подобных преступников.

И все же есть это чувство – вроде бы ты ничего и не должен, не обязан – но все равно кажется, словно ты отказываешься, отворачиваешься, проходишь мимо.

Чарльз стряхнул печальные мысли, припомнил все встречи с Кэрол, письма, которые писал, и ее ответы: «А с чего ты взял, что из величия архитектуры следует величие людей? Может они гробили людей тысячами во имя этих строек, может, их жгли на кострах? С чего ты вообще взял, что хоть когда-то было иначе? Быть может, и было, конечно, только более кроваво. Все-таки вряд ли милые и добрые люди устроили такую резню, что нам даже знать запретили, что там точно происходило?». Не то чтобы Чарльзу такое совсем не приходило в голову, но Кэрол умела сказать как-то так, что сразу кажется, что иначе и быть не могло. Если так проанализировать, Кэрол никогда не говорила, что любит Чарльза, хотя он ей признавался. Нет, она к нему определенно хорошо относится, но как понять – как именно? Как к другу? Как к несерьезным отношениям? Одно ясно даже невооруженному взгляду – уж точно не так, как он к ней. Впрочем, отношения как раз и строятся, чтобы отдавать, а не чтобы ждать для себя. Так что пусть будет что будет, даже если искренней взаимности он не увидит и не дождется. Что насчет работы – после убийства Шапелье Чарльз, как ни странно, получал лишь вежливые отказы. То ли все ударились в суеверия, то ли, что вероятнее, его считали слишком связанным с определенными группировками.

В общем, заняться было толком нечем, и Чарльз сортировал старые записи, протоколы заседаний и прочий бюрократический мусор. В какой-то момент его тераном издал звук, и Чарльз посмотрел – писал Этьен. Тот после падения Тревиньона получил место своего бывшего начальника, став следователем – правда, пока не по особо важным делам, но это было бы слишком. Этьен тоже, насколько Чарльз знал, погрузился в работу с головой. Собственно, они не общались как-то близко, и тон Этьена был почти что официальный. Он писал, что обнаружил в бумагах бывшего начальника кое-что интересное, но, возможно, опасное – и потому хочет, чтобы не он один был носителем этой информации, строго предупредив, что говорить о встрече нельзя никому и ни в коем случае. Чарльз стер сообщение, и, оставив в своих комнатах заклинание на всякий случай, отправился на встречу. Кажется, даже для него риск понемногу становился вполне обычным делом.