Читать книгу Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская - Страница 9

В центре города, в самом сердце других питейных заведений, в полуподвальном помещении невысокого белокаменного здания, распологался бар-ресторан с бильярдной, ставший самым популярным местом времяпровождения шестерки друзей. Назывался он "Подвал", и неспроста. Не только местоположение, но и интерьер заведения: узкие высокие окошки, светильники в виде факелов, деревянная меблировка и постоянный полумрак указывали на его уникальность. Небольшая бильярдная способствовала расширению круга посетителей этого места. Любители повеселиться Хен и Шели, неожиданно для себя, еще летом обнаружили его, и, конечно же, привели туда всю компанию.

В хмурый субботний вечер, накануне первой сессии, друзья решили посидеть допоздна в их любимом баре, и договорились встретиться в восемь часов у входа. Обе влюбленные пары и Одед пришли вовремя. В ожидании опаздывавшей Лиат, они стояли во дворике перед «Подвалом», где сырой, колючий ветер дул не слишком сильно, и болтали о самом разном. Когда та появилась с виноватым лицом и запыхавшись от бега, все вместе зашли во внутрь.

Беседа их не прерывалась ни на миг. Шели как раз вспоминала о своем споре с начальником вечерней смены «Подвала» на прошлой неделе, которому пожаловалась на то, что ее обсчитали.

– Я понимаю, всем свойственно ошибаться, – трещала она, грациозно занимая свое место за столом. – Но чтобы при этом еще так вызывающе спорить, когда ошибка налицо? Однако я поставила этого нахала на место!

– Еще немного, и он предложил бы тебе чарку за счет заведения, лишь бы ты его оставила в покое, – заворчал Хен, присаживаясь рядом с ней и закидывая руку на спинку ее сиденья.

– Ревнуешь? – засмеялась Шели. – Как будто бы ты здесь в прошлый раз не заигрывал с той рыженькой официанткой.

– Верно, чтобы коктейль подоспел поскорее.

– Вот и отомсти мне прямо сейчас. Тот коктейль мне понравился.

Хен недоуменно посмотрел на свою подругу, после чего перевел взгляд на бар, и вся шестерка покатилась со смеху: за стойкой стояла та самая рыжая официантка. «Подвал» был битком набит, однако, словно отвечая на призыв новых посетителей, она тотчас приблизилась к ним с шестью меню в руках, повиливая аппетитными бедрами, на которые Хен сразу начал пялиться. Приятели сделали свои заказы, причем Одед единственный предпочел вино, а не пиво. Вскоре на столе выстроилась шеренга полулитровых пивных кружек, рядом с которыми его бокал на тонкой ножке выглядел очень хрупко.

Легкий хмель ударил в головы друзьям почти сразу. Усевшись вразвалку, они говорили все громче и громче о предстоящей сессии, школьных сплетнях, нерадивых одноклассниках. Больше всего, конечно, доставалось трем девицам из шпаны: Мейталь, Моран и Тали. Моран недавно рассталась со своим парнем, такой же шантрапой, как она сама, ходившим даже летом в рваных джинсах со свисающими с пояса цепочками.

– Так ей и надо, – хмыкнул Хен. – Гнида, да еще с гонором.

– А по-моему, очень даже симпатичная, – ухмыляясь, возразил ему Шахар.

– Вы, мужчины, всегда оцениваете нас только по внешности! – выпалила Шели, глотая пиво.

– Ну, внешность иногда бывает обманчива, – ответил Шахар, не заметив, как озарилось лицо Лиат. – Ошибаются те, кто судят о человеке только по тому, как он выглядит.

– Ну вот, и я о том же, – подхватила красотка Шели. – Меня не подкупают ее красивые глаза и губки бантиком, потому что она настоящая гнида, как и ее подружка Тали, выкрасившая свой чубчик в синий цвет.

– То же самое ты говорила когда-то о Мие, потому что не могла простить ей своего Дорона, – претензиозно влепил ее друг, подбоченясь.

– Тебе какое дело до этого? – фыркнула Шели ему в ответ. – Ты-то сам тогда гулял с Сарит. Кстати, что касается Дорона, то я, буквально, подарила его этой кукле, и, между прочим, Мия его и не удержала.

И она самодовольно затянулась сигаретой. Пожалуй, никто кроме нее одной в этот момент не замечал, как Хен, выражая ей свою ревность, вовсю пялился на рыжую официантку. Он был такой же глупец, как все мужчины! Но как бы не так!

– А я слышала, что они все три – Моран, Тали и Мейталь – любовницы Наора, – заявила Галь с презрением.

– Ты хочешь сказать, что Наор один со всеми ними спит? – озадаченно спросил Одед.

– Не спит, а трахает, – поправил его Хен. – Собственно говоря, почему бы и нет? Видал их задницы? Впрочем, еще вопрос, кто кого трахает: он их, или они его со своими задницами.

– Какой ты пошлый, Хен! – возмутилась Лиат.

– Ничуть. Хен выражается как обычный мужик, – успокоил приятельницу Шахар, который сегодня явно был в ударе.

Одед зарделся от смущения, словно это изречение Шахара было адресовано именно ему, а тот продолжал рассуждать:

– Если Наор хочет разнообразить свою сексуальную жизнь, а эти три девчонки, если они на самом деле все с ним спят, получают от этого удовольствие, то это их личное дело. Хотя, навряд ли. Моран и Тали больше ходят парой, а Мейталь слишком эгоистична, чтобы ей пришлось с кем-то кого-то делить.

– И тем не менее, этот бездельник Наор в основном с ней и общается, – заметил Одед.

– Правильно, потому, что больше с таким, как он, общаться не будет никто, – сразу вставила Шели. – Они с Мейталь – два сапога пара: вредные, заносчивые хулиганы.

– И как их только держат в нашей школе? – как бы между прочим бросила Галь.

– За деньги, – постановил, пожав плечами, Хен, и одним махом сделал несколько глотков.

– Если так, то наша школа потеряла всякие ориентиры, – смущенно произнес Одед. – Ведь она – элитная, а не какая-нибудь.

Наступила непродолжительная пауза. Члены шестерки мельком оглядели друг друга. Все они, в целом, являлись умными, адекватными ребятами из приличных семей, конечно, не чета таким своим соученикам, как Наор Охана, вышедшего из грязи в князи. Не то, что они испытывали к ним ненависть, но ни о каком общем языке между такими, как они, и этой шпаной, невозможно было и думать. И, безусловно, их ужасно раздражали нарушения дисциплины тех воинствующих ничтожеств во время уроков.

– Эх, дружище Одед! – потрепал его по плечу Хен. – Если бы все школы вокруг были еще более принципиальными, чем наша, то в них просто было бы некого обучать.

– Значит, нам пускают пыль в глаза, твердя об элитности нашей школы? – настороженно спросила Галь.

– Об этом надо спросить у Даны, – предложила ей Шели. – А еще лучше, у директрисы.

– Так уж она тебе и скажет, – ухмыльнулась Лиат, как и все, знавшая о жестком характере последней.

– А я ничего ни у кого спрашивать не собираюсь, – спокойно отозвалась Шели. – Все равно, летом мы заканчиваем, и – прощай, школа! И лично мне вполне хватило того, что я от нее получила за все годы.

– И мне, – поддержал ее ее друг, и оба чокнулись своими кружками.

– Насколько я могу судить, – произнес Шахар, чей ровный голос заставил всех обратить на него внимание, – школа несколько деградировала потому, что таков начался спрос на нее. К сожалению. Хотя, пока что, он еще слишком мал. Но, чтобы не потерять ученика, наша администрация идет на всякие уступки. Вместе с тем, ей очень важно сохранить свое лицо, и, как правильно заметил Хен, деньги – главное в этом деле. Поэтому, до тех пор, пока в самой школе не произошло ничего противозаконного, нельзя ее вынудить изменить свою политику, будь она тысячу раз лицемерной.

– Откуда у тебя такие сведения, Шахар? – удивилась Лиат.

– Как откуда? Из семьи, – самодовольно ответил тот.

"Ах, ну да", – сразу вспомнили все. – "Адвокатский сынок".

– И что ты сам об этом думаешь? – поинтересовалась Лиат.

– Я? – призадумался Шахар, после чего заговорил с жаром и с убеждением: – Как учащийся школы, я недоволен тем, что происходит. Мне очень не нравится то, что изучение многих предметов происходит на более низком уровне, чем должно было быть, в угоду тем, кто не дотягивает. Мне не нравится присутствие в классе тех, кто являются туда ради галочки. Мне жаль, что я вынужден брать себе бонусы чтоб развиваться, так как текущие школьные работы становятся примитивными для меня. Не знаю, как другие школы, но эта школа должна была всех нас готовить к поступлению в самые серьезные ВУЗы, чтобы общество могло гордиться нами. Вместо этого, она сейчас идет на поводу у тех, для кого важнее быть ремесленниками, а не образованными людьми.

– Шахар, ты высокомерен! – вскричала Лиат, наклонившись к нему через стол.

– Скорее, знаю себе цену, и то, чего именно мне хочется достичь. Поэтому я так придирчив, – широко улыбнулся тот, не заметив, как Галь всю передернуло. – Но это только мое дело и мое убеждение. Что с тобой, солнышко? – обратился он к Галь, которая вся скукожилась рядом с ним.

– Мне холодно, – сказала девушка, и Шахар молниеносно накинул свою куртку ей на плечи.

Распахнувшаяся и тотчас захлопнувшаяся вслед за уходящими посетителями дверь "Подвала".действительно впустила в помещение струю сырого, насыщенного влагой воздуха, а Галь как раз сидела спиной к входу. Правда, над их столом работала газовая батарея в форме факела, но жар ее стал медленно угасать. Однако, девушку пробрал мороз не столько из-за дуновенья, сколько от изречения Шахара, ударившего по ней наотмашь.

После того, как Галь отказалась от предложенного ей контракта и узнала семейную историю своих родителей, она очень изменилась. В ее взгляде появилось новое, неприсущее ему раньше выражение недоверчивости. Все, что раньше не имело для нее никакого значения, теперь играло решающую роль в ее настроениях, а именно: что Шахар думает о ней, что он испытывает к ней, как с ней обращается. Галь обреченно ловила каждые его жест, выражение лица и слово. Больше всего ее задевало то, что Шахар не подозревал о произошедшей в ней перемене, и поэтому вел себя непринужденно, оставляя ее без ответа на ее немой вопрос. Девушка сама не знала, чего именно она ожидала от своего друга, но тревога ее все росла и росла, лишая ее покоя и отдыха. Даже привычная посиделка всей компании в "Подвале".превратилась для нее в никому не видимую яростную пытку.

– Что скажешь, Шели? – бросил Хен в качестве ответа Шахару, подмигнув своей подруге. – И не стыдно нам за нашу неученость?

Приятели расхохотались, а та спокойно отозвалась:

– Я скажу, что не все у нас должны становиться академиками. Это было бы скучно.

– А королевами красоты? – ехидно вставила Лиат, послав на Галь беглый и острый взгляд.

– Вот это было бы неплохо! – весело согласилась Шели.

Эти фразы отразились еще одним болезненным уколом в сердце Галь, и она, вся кипя внутри, но стараясь "держать лицо", спросила:

– Как мы дошли до таких тем, начав со сплетен о шпане?

– Как-то дошли, – сказал Шахар. – А что?

Шели и Хен снова рассмеялись, Одед неловко улыбнулся, Лиат лукаво посмотрела на Шахара, потом на Галь. Последняя крепко сжала зубы, чтоб сдержать комок слез, подступивший к горлу. Лучше бы они говорили о футболе или боксе, хотя сама она не смыслила в них ровным счетом ничего. А, быть может, она просто-напросто рехнулась?

Девушка мрачно тянула остатки уже теплого пива. Вид ее не ускользнул бы от прочих, если бы Хен ее не выручил внезапным окриком:

– Черт бы побрал этот обогреватель! Гаснет прямо на глазах. И куда смотрят официанты?

""Факел", висящий на стене, мерцал и чадил, погружая стол шестерки в еще больший полумрак. Шахар, чувствовавший себя королем вечера, поднял руку, подозвал официанта, и попросил его починить обогреватель. Заодно, он с Хеном заказали себе еще пива. Шели предпочла коктейль, Лиат – мартини, а Галь от лишнего напитка отказалась. Одед же все еще цедил свое вино.

– Послушайте, – вновь заговорила Лиат, – есть кое-что, что я уже некоторое время хочу вам рассказать о себе. – Ее одутловатое лицо словно засветилось, в глазах заплясали хитрые огоньки. Она выдержала торжественную паузу и произнесла: – У меня появился друг.

С самого начала их посиделки, девушка трепетно ждала момента, когда она преподнесет друзьям свою ошеломляющую новость. Момент был выбран более чем удачно: Галь была уже почти совсем выбита из колеи. Лиат никак не могла забыть их перепалки по поводу модельного контракта, того, как Галь осадила ее утверждением, что она никогда еще никого не любила, и того разочарования, на которое она сама же нарвалась. Заодно, ей хотелось огорошить Одеда, который протянул ей было руку в ту невероятную ночь, но сразу же ее отдернул. Сегодня она неспроста много выпивала и принимала на редкость активное участие в общей беседе.

Вся пятерка ошалело переглянулась, потом все еще раз окинули взглядом Лиат, застывшую в волнительном ожидании, и лишь затем бросились требовать подробного рассказа. Как давно? Кто он? Знают ли они его? Нет, отвечала, краснея, Лиат, он вообще из другого города. Зовут его Томер, он в этом году окончил школу, ждет мобилизации, а познакомились они случайно. Вот, в общем, все.

– Думаешь, ты ограничишься этим? – воскликнула Шели. – Нет, милая! А ну, давай-ка, все выкладывай!

– Но мне, действительно, нечего рассказать еще, – сказала Лиат с натянутой улыбкой. – Ну, на прошлой неделе мы уезжали с родителями по делам…

– В тот город? – уточнила Шели.

– Да.

– По каким делам? Ты ничего не говорила мне, – удивилась Галь по праву лучшей подруги.

– По семейным, – развеяла ее сомнения та. – В общем, на обратном пути мы перекусывали в там в центре. Я отошла купить себе кока колу. А за прилавком стоял он. Заканчивал свою смену. Мы разговорились, обменялись телефонами.

– Как он выглядит? – продолжала любопытствовать Шели.

Девушка описала неожиданно появившегося у нее ухажера как высокого шатена со светлыми глазами, смуглой кожей и белозубой улыбкой. Судя по ее рассказу, можно было поверить в то, что этот Томер ей в самом деле понравился.

Одеду стало неприятно ее слушать. Он вспоминал, как эта коротышка осаждала его в скверу, все то, что она наговорила ему, их робкий поцелуй и ее огорчение, когда он вернул себе сданные было позиции. Тогдаперед ним предстала одинокая, хрупкая душа, упорно искавшая в нем поддержки и союзничества. А теперь? Неужели Лиат говорила им правду?

Выбросив свои кости, Лиат сделала паузу и внимательно оглядела лица товарищей. "Так вы не рады за меня?" – как будто вопрошал ее выжидающий взгляд. Как же нет! Все пожелали ей удачи. Одна-единственная Галь, у которой рассказ подруги вызвал смешанные чувства, спросила ее в качестве проверки, куда же подевалось ее свободолюбие, за которое она всегда так ратовала.

– Тебе-то что? – грубовато парировала та. – Да, я готова пересмотреть мои принципы ради понравившегося мне парня. Только почему это тебя задевает?

– Меня? – вспыхнула Галь, приложив руку к своей груди. – Меня это совсем не задевает.

Выпалив это, она склонилась к Шахару, чтобы спрятать лицо у него на плече.

– А вы встречались с тех пор? – отвлекла подруг от конфликтного момента Шели.

– Нет, – заверила их Лиат. – Томер, как я сказала, работает. Копит деньги перед армией. Своей машины у него нет. Чтоб увидеться друг с другом, нам придется добираться на автобусах. Но ничего! Главное, чтобы было на то желание. А оно, по всей видимости, есть. Томер часто мне звонит, мы много общаемся. Я рассказала ему о вас, – слащаво завершила она свой монолог, подмигнув приятелям.

– Надеемся, только хорошее?

– Только самое лучшее, – подтвердила Лиат.

– Ты права, – неожиданно для самой девушки воскликнул Шахар, выражая ей поддержку. – Желание встречаться должно быть главным, а транспорт является уже вторичным делом.

Галь вспыхнула от новой досады. Желание… да, именно оно было главным определяющим в отношениях любящих. О, если бы Шахар постоянно подтверждал ей свое желание быть вместе!

– Знаешь, Лиат, – уверенно произнес Хен, – я – человек компанейский, но должен заметить, что если бы мои друзья узнали об этом обстоятельстве, то они вели бы себя с тобой иначе. Например, Эрез не протолкнулся бы вчера по-хамски перед твоим носом в компьютерную лабораторию. А Керен, хоть она и девчонка, наверное, не повернулась бы к тебе спиной в ответ на просьбу занять тебе очередь в киоске.

Лиат взглянула на приятеля с бесконечной благодарностью, но сконфуженно напомнила, что Томер, к сожалению, живет далековато, и он не смог бы заступиться за нее.

– Это не важно, – ответил Хен. – Сам факт того, что у тебя есть парень, изменил бы многое. Это я, как мужчина, тебе говорю.

– Не понимаю, – задумчиво сказал Одед, до сих пор безмолвно прислушивавшийся к беседе, – почему наличие друга или подруги предписывает окружающим, что тебя надо уважать, а их отсутствие – нет? Разве одинокий парень или девушка сами по себе ничего не значат, и за это их можно пинать ногами?

– Я объясню, – сказала Шели. – Дело в том, Одед, что все мы переживаем сейчас такой возраст, когда важно быть принятым в обществе. А оно не терпит отстающих, или, скажем так, непопулярных. Популярные – это те, у кого есть широкий круг друзей, постоянный парень или девушка, причем, такие, которые видны всем. Если ты сам таковым не являешься, но зато общаешься с кем-то популярным, то статус твоего друга как бы определяет и твой статус. Все это ужасно несправедливо, но от этого, увы, никуда не деться, – заключила она со вздохом. – Вот сравни, как в нашем классе относятся ко мне и к Галь, и как к Офире Ривлин, хотя она такая симпатяшка!

""Она права", – с горечью подумала Лиат. Кому, как не ей, это было известно! Ну, что ж! Сцена была захвачена, аплодисменты сорваны, речь ее звучала откровенно. Теперь она сама поглядит на то, как ее новый статус повлияет на отношение к ней соучеников, всегда смотревших на нее свысока.

– Лично меня, – нарочито громко сказала Галь, кутаясь в куртку Шахара, – в данную минуту интересует не мой статус, а здешнее отопление. Этот обогреватель ни на что не годен, хоть чини его, хоть не чини. Умираю от холода.

"Факел" оказался явно неисправным. Несмотря на то, что его только что подправили, он, все же, выдохся. Тогда Шахар внес предложение погреться за партией в бильярд. Хен тотчас принял его предложение. Одед и три девушки не играли, но выразили желание поболеть за игроков. Они разделились на пары: Шели и Одед – за Хена, а Лиат и Галь – за Шахара. Заодно, Шели пристала к своему другу с просьбой научить игре в бильярд, и тот пообещал ей сделать это в другой раз, когда они придут в «Подвал» вдвоем.

В бильярдной было очень многолюдно и прокурено. Единственный свободный стол находился в самом дальнем уголке. Хен тоже закурил, морально готовясь к партии с таким соперником, как Шахар, пока тот принимал шары, и сделал легкую разминку с кием в руках. Затем, товарищи пожали друг другу руки и начали.

Шахар самозабвенно отдался игре. У него были твердая рука, точный глазомер, хладнокровие и внимательность. Все это давало ему преимущества перед Хеном, надеющимся победить при помощи мощных ударов кия по шарам. Иногда они попадали в лунки, но чаще прокатывались мимо. Поэтому, Шахар довольно быстро вышел победителем в первом их тайме, и с гордостью оглянулся на свою группу поддержки.

Галь, хоть и поцеловала его с обычным жаром, на самом деле, полностью отсутствовала. Она прокручивала в голове все сегодняшние реплики своего любимого и реплики других, и томилась в своем подвешенном состоянии. За соседним столом, наравне с несколькими рослыми парнями, играла молодая женщина, высокая, с великолепной фигурой. Галь иногда посматривала на эту женщину, и пыталась представить, как чувствовала бы она себя на ее месте. Наверно, такой женщине все эти навязчивые мысли были бы ни к чему.

Девушке становилось нехорошо в душном и шумном бильярдном зале, но требовать от Шахара прекратить партию она не могла. Она попросила Лиат купить ей минеральную воду, и заметила, что в короткое отсутствие той ей стало немного легче.

Во втором тайме Шахар победил с той же легкостью. Шели, стоявшая с другой стороны стола, вопила от досады за Хена, и, шутя, грозила Шахару кулачками. А тот, спокойно улыбаясь, пожимал руку Хена и указывал ему на его промахи. И, когда они начали третий тайм, Хен, выругавшись на чем свет стоит, бескомпромиссно решил взять реванш. Затушив сигарету и снова поколдовав над кием, он призвал себя к большей сосредоточенности и методичности. Но у него и на сей раз ничего не вышло, хотя он старался, как мог. Этот вечер всецело принадлежал Шахару, который, машинально обняв свою подругу, произнес, оборачиваясь к Хену:

– Ты на верном пути, но тебе надо еще тренироваться. Если хочешь, продолжим.

– Давай! – воодушевился Хен, и принялся быстро собирать и расставлять шары.

– Нет, Шахар, только не сейчас! – внезапно вмешалась Галь. – Пойдем отсюда.

– В чем дело, солнце? – удивился парень.

– Мне стало плохо, – прохрипела она, прижав к горлу руку.

– Плохо? – встревожился юноша, отставляя кий. – Почему? Что случилось?

– Не знаю, – глухо ответила девушка, – но мне хочется выйти.

Нервы и накопившееся за весь вечер ее раздражение на Шахара и на всю компанию дало о себе знать. Больше всего в этот момент ей хотелось поскорей остаться наедине со своим любимым и ощутить его ласку и нежность. Прочь отсюда как можно скорее, молила про себя Галь, и увести с собою Шахара, чтоб начиная с этой минуты он принадлежал только ей одной!

– Да, конечно, пойдем скорей, – пробормотал тот, замечая ее бледность. Он виновато кивнул друзьям, порывавшимся двинуться за ними, и быстро увел Галь, прижимая ее к себе.

Раздосадованная Лиат посмотрела им вослед, и вдруг в груди ее как будто что-то оборвалось. "Я так и знала, что у них что-то не в порядке. Она на удивление рано заспешила отсюда, и весь вечер была как дохлая", – пронеслось в ее голове. При этой мысли ее колени мелко задрожали и сердце неистово заколотилось о ребра.

Двор «Подвала» был весь в лужах от прошедшего дождя, ветер угомонился. Там Галь немного отдышалась и выпила всю бутылку с водой, принесенной ей Лиат. Все это время, Шахар поддерживал свою девушку, поглаживал ее по спине и озабоченно следил за ее состоянием. Потом он принялся тщательно вытирать мотоцикл, прежде чем усадить на него недомогавшую подругу. Протягивая ей каску, он ласково прикоснулся к ее лицу и заглянул в ее покрасневшие глаза.

– Моя милая, моя сладкая девочка, что с тобой? – спросил он с такою мягкостью, что у Галь сразу потеплело на душе.

""Наконец-то!" – вздохнула она про себя с облегчением. – "Он – мой, как и прежде, любящий и пушистый. Нет, право, я сошла с ума, чтоб так терзаться из-за всяких глупостей!

– Ничего, дорогой, просто немного стошнило, – отозвалась она, трепетно обвивая руками его шею. – Там было ужасно накурено, душно и противно. Сейчас пройдет.

– Ты права. Зря я не подумал об этом раньше, – обескураженно протянул парень.

Они постояли несколько минут в обнимку у мотоцикла. Шахар легонько прикасался губами к макушке своей подруги, проводил ладонью по ее волосам, дарил ей свою нежность. Потом он, обратившись к ней, сказал:

– Я отвезу тебя домой, мы выпьем горячего чаю, и ты сразу ляжешь спать.

– Оставайся со мной этой ночью, – робко попросила Галь. – Мама не будет на нас злиться, – добавила она с улыбкой.

– Нет, солнце, в другой раз. Я тоже очень утомился, перевозбудился от выпитого и от игры, и должен выспаться.

Нет, пожалуй, сегодняшний вечер был словно создан для того, чтоб доставлять Галь сплошные огорчения! Она собиралась поговорить с другом с глазу на глаз в спокойной обстановке, однако, по всей видимости, ей придется отложить их разговор на неопределенный срок. "Может, это и к лучшему", – убеждала она себя. – "Нечего ему еще знать всю правду. А вдруг ему так и не придется ее узнать? Пронесет ли?" Возможно, она перегибала палку, однако ни в чем себя не обманывала. Эта компанейская пьянка в «Подвале» оставила в ее душе недобрый след, и что-то подсказывало, что это было лишь только начало.

* * *

– Галь!.. Подожди!..

Услышав, что ее зовут, Галь замедлила шаги и обернулась. Одед Гоэль спешил за ней, и догнал в грязном, в опавшей хвое и с мокрой землей скверу у школы. Девушка удивилась. Что ему понадобилось от нее именно сейчас, в конце учебного дня? Оказалось, он хотел поговорить с ней. Галь согласилась, но натянуто и безучастно.

Сегодня началась сессия. Их первый в этом году экзамен по английскому был уже в восемь утра. Но до этого, Галь промаялась всю ночь, будучи не в силах стереть из памяти вчерашние реплики Шахара в «Подвале». Ей никак не удалось сосредоточиться на экзамене, и, в конечном счете, она сдала его форму заполненной кое-как, что вселило в нее еще большую неуверенность в себе и в том, чего она в жизни стоила. Наверно, она выглядела безнадежно никчемной рядом с отличниками Лиат и Шахаром.

Но экзамен оказался только прелюдией к этому мучительному дню, ибо Лиат прилипла к ней, как банный лист, и все время болтала с ней о своем Томере. Не то, что за короткую ночь между ней и ее новым другом что-то изменилось, просто у Лиат вдруг возникла острая необходимость проконсультироваться у Галь обо всем, что касалось секса. Она усердно расспрашивала Галь как «это» происходит у них с Шахаром, когда они чаще всего занимаются «этим», что она при этом испытывает. Попросила Галь вспомнить их первый раз. Да, ей нужно было это знать, потому что ей ужасно не хотелось выглядеть перед таким красавчиком, как Томер, неумехой и невежей.

В любое другое время любопытство подруги детства развязало бы Галь язык, однако на сей раз их девчоночий треп вызвал у нее боль и неловкость. Накануне ее сердцу была нанесена глубокая рана, и Лиат, своей тупой навязчивостью, бередила ее. Впервые в жизни Галь вовсе не желала посвящать ее в интимные подробности своей личной жизни. Чутье подсказывало ей, что в ней испортилось что-то очень существенное, хоть и неопределенное, и ощутимое только ею одной. Шахара же, как назло, утащили от нее мальчишки. А ведь ей так хотелось побыть с ним сегодня подольше! Галь уповала, что горячее ее желание осуществится по окончании учебного дня, и ждала его с нетерпением.

Однако, и тогда ее постигло разочарование. Шахар, довольный экзаменом, бодрый и полный сил, собирался допоздна засесть в библиотеке со своим чертовым эссе. Он пообещал позвонить вечерком, чем совершенно обескуражил бедную девушку. Она было почти сорвалась, но, скрепя сердце, взяла себя в руки.

– Успеха тебе в работе, Шахар! – воскликнула вездесущая Лиат, не отлипавшая от подруги. Когда Шахар ушел, она обратилась к ней с проникновенным вопросом: – С тобой все в порядке, Галь? У вас все в порядке?

– В полнейшем, – сухо подтвердила та.

– Поехали ко мне, – как ни в чем ни бывало предложила Лиат. – Поедим и поучимся вместе.

Но Галь, и без того порядком утомленная ею, отклонила предложение под благовидным предлогом. Она попрощалась с подругой в школе и отправилась на небольшую прогулку, чтобы успокоить бушевавшие в ней настроения и мысли. Одед догнал ее тогда, когда она дошла до скверика и собралась провести там некоторое время в одиночестве.

Молодой человек ощущал себя скованно. Он видел, что его любимая была вся на нервах, и что он подкатился к ней не вовремя. Тем не менее, боясь выглядеть нелепо, он заговорил с ней. Но беседа никак не клеилась.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался Одед. – Вчера тебе нездоровилось.

– Спасибо, лучше, – глухо бросила она.

– В "Подвале".было очень неуютно и прокурено. Там, где мы сидели, батарея гасла прямо на глазах, со входной двери дуло, а в бильярдной, наоборот, стояла жара. Если бы я знал об этом, оделся бы иначе. А сегодня погода лучше! – произнес он, погладив влажную кору сосны, отпавшую в нескольких местах.

Галь ответила равнодушным кивком и шлепнулась на сырую скамейку. Одед не посмел сесть.

Это была та самая скамейка, на которой они все вместе фотографировались, та, на которой он, несчастный, целовал Лиат. Он остановился рядом, облокотившись о ствол сосны.

– Все-таки, мы хорошо посидели, я получил удовольствие, – вымученно произнес он и издал тихий смех. – Помнишь, как забавно выглядел Хен, когда колдовал над кием?

– Я не обратила внимание, – фыркнула Галь, ломая поднятую с земли шишку.

– Жаль! Жаль, что то колдовство ему не помогло. Видимо, тут все дело в технике, которая у Шахара здорово отработана. А Хен поверхностен во всем, в том числе в играх.

– Наверно, – все так же безучастно протянула Галь.

– А где Шахар сейчас?

Только этого вопроса не доставало сейчас ожесточенной девушке! Этот лох был бы ей как раз подходящим мальчиком для битья, но она снова сдержалась и лишь процедила сквозь зубы, что Шахар корпит в библиотеке над своим эссе. И – нарвалась. В упоминании о чертовом эссе Одед узрел удачный повод сменить тему разговора.

– А ты знаешь, – выпалил он, – я тоже хотел взяться за такое эссе, но не по гражданскому праву, а литературе, и даже начал собирать материалы. Но потом, – добавил он, грустнея, – отказался от этой затеи.

Это было правдой. Одед, как и Шахар, сперва загорелся возможностью получить бонус, и даже советовался с Даной о будущей теме. Но его энтузиазм пропал очень быстро. Дело в том, что Одеду был принципиально важней не сам бонус, а возможность помериться силами со своим соперником в той области, что давалась ему легко. Но потом, остыв, он рассудил, что это, увы, не изменит отношения Галь к нему, а браться за столь кропотивый труд ради себя ему было ни к чему, особенно в разгар сессии. Так что, сославшись на экзамены, молодой человек отказался от бонуса, а стало быть, и от соревнования с Шахаром.

– А почему? – спросила девушка, поднимая на него свои холодные глаза.

– Потому, что это была бы для меня просто трата времени. Тем более сейчас, когда начались экзамены. Дана, правда, огорчилась, даже попыталась вдохновить меня. Но, по-моему, ей просто нужны были заинтересованные ученики кроме Шахара.

– Шахар всегда знает, что делает, – вырвалось у Галь вопреки ее воле.

– Лично я уважаю его за это, – поддержал ее Одед, и ему пришлось сразу же пожалеть о своих словах судя по тому, как перекосилось лицо девушки.

Обычно она была готова перегрызть глотку каждому недоумку, кто проявил бы неуважение к ее ненаглядному «супермену», но сейчас ей стало больно вдвойне. Закончив расправляться с шишкой, она принялась за упавшую ветку.

Горько раздосадованный, Одед, не зная, куда ему деваться, спросил ее тогда о том, как прошел экзамен по английскому.

– Это был кошмар, – сквозь зубы процедила Галь. – По-моему, я все забыла, и написала черт те что.

– Не беда! – попытался ободрить ее парень. – Это был только первый экзамен. Всего каких-то десять процентов от годовой оценки. И он, на самом деле, был заковыристым. Знаешь, я слышал, что Керен и Наама умудрились притащить на него шпаргалки, но вот только не осмелились вытащить их. Видишь, не ты единственная! Но ты ведь хорошая ученица, у тебя никогда не бывало плохих оценок. Успокоишься, позанимаешься, и…

– Я спокойна! – взревела Галь, теряя самообладание и в бешенстве вскочив со скамейки. – И я занималась к нему! Откуда я могла знать, что школа уготовит нам такую головоломку? Как будто в жизни нет проблем намного более сложных, чем эти дурацкие формы с кучей вопросов, на которые нужно дать ответы! Я бы сгребла всех их в кучу и сожгла. – Вместо экзаменационных форм она отшвырнула со злостью свой полный ранец. – Мне плевать на мою будущую оценку.

– Галь, что с тобою? – отстранившись, пролепетал изумленный Одед. – Ты в порядке?

Галь схватилась за пряди волос у висков и дернула их с силой в попытке успокоиться. Она понимала, что вышла за рамки. Зато скопившиеся в ней досада, боль и гнев утихли. Когда она, спустя минуту, посмотрела на товарища, на лице ее была бесконечная неловкость. Бедняга Одед! Попался ей под горячую руку, и принял на себя удар, предназначенный Шахару, да еще поднял и отряхнул от липкой земли ее ранец! Стыд какой!

– Одед, прости! – виновато воскликнула она. – Я не хотела. Это я сорвалась от нервов. – В порыве раскаянья она обняла товарища за плечи и спросила: – Ты обиделся на меня?

Молодой человек, ощутив на себе руки любимой девушки, чуть не лишился дара речи.

– Нет-нет, все в порядке, – еле выговорил он и поспешил добавить: – Не огорчайся так из-за этого текущего экзамена! Он не стоит того. Ты сама все правильно сказала: в жизни есть вещи намного сложнее.

Галь пришлась по душе его «понятливость», и она немного смягчилась к нему.

– Садись рядом, – живо предложила она, поведя головой в сторону скамейки.

Но юноша все же остался стоять, не отдаляясь от сосны. Близость этой девушки, их уединение, сводили его с ума. Переживая свою нелепость, он как сквозь сон услышал вопрос приятельницы, заданый скорей из вежливости, чем из подлинного интереса:

– Чем вы занимались вчера в "Подвале".после того, как мы с Шахаром ушли?

– Мы… Я ушел сразу следом за вами. И Лиат тоже. А вот Шели и Хен задержались, потому, что Шели захотела тогда же научиться играть в бильярд. И Хен, конечно, стал ее обучать, хоть и сам не асс, как мы все убедились, – подчеркнул Одед с улыбкой.

– Значит, вы с Лиат ушли вместе? – уточнила Галь.

– Нет, не вместе, но одновременно. Хотя, я немного проводил ее до остановки.

Вдруг Одед порывисто сел рядом с ней на сырую, запачканную хвоей скамейку, и пристально взглянул в ее лицо.

– Галь, пожалуйста, скажи мне правду: что ты думаешь об этом ее Томере? Веришь ли ты ее рассказу? – забормотал он, охваченный волнением.

Доверчивого, незлобивого молодого человека конкретно измучил этот вопрос. Он ничего не имел против увлечения Лиат, но оно никак не увязывалось у него с их еще не остывшим на его губах наигранным поцелуем в этом же самом месте, и со всем тем, что Лиат говорила ему тогда. Ему очень хотелось надеяться, что она ткнула в лицо всей компании своим новоиспеченным другом не назло ему. Мало того, что сам такой поворот событий был слишком резок, так еще он вызывал у незадачливого юноши разочарование в порядочности этой девушки и досаду на свою собственную нерасторопность.

Галь не сразу нашлась, что ответить. Ей бы и в голову не пришло заподозрить свою подругу в нечестности, особенно в виду всех своих собственных переживаний.

– А почему я должна ей не верить? – недоуменно произнесла девушка. – Разве Лиат чем-то хуже других и не может встречаться с парнем?

– Да встречаются ли они вообще? – прыснул Одед. – Посуди сама: этот Томер возник словно по волшебству, из ниоткуда, живет, исходя из ее слов, не близко, и скоро уходит в армию. Тебя не удивляет количество накладок?

– Меня удивляет твоя озабоченность этой историей, – твердо ответила Галь, выпрямляясь. – Может, ты просто ревнуешь Лиат?

Одед побагровел и до боли сжал заложенные в карманы руки.

– Нисколечко, – проговорил он, пытаясь скрыть свое смущение.

– А я тебе не очень верю, – на полном серьезе заметила девушка. – Насколько я вижу, вы часто разгуливаете вдвоем. Вы оба пропали где-то во время вечеринки и вернулись вместе. Ты, то и дело, провожаешь ее на автобус…

– Это… вежливость, привитая воспитанием, – отнекался Одед, как мог.

– А если бы не вежливость, то разве не провожал бы? – захохотала Галь, но смех ее звучал надрывно. Недобрый смех.

Юноше стало не по себе от реакции той, что была ему дороже всех на свете. Он понимал, что со стороны его отрицание выглядело неубедительным, но предпочитал, чтоб Галь подумала, что он ревнует именно Лиат, а не ее.

– Галь, я просто спросил твоего мнения, и ты могла бы коротко и внятно ответить «да» или «нет», а не высмеивать меня. Зачем высмеивать меня? Честное слово, я здесь ни при чем, – кротко сказал он, не встречаясь с ней глазами.

– Я тебе и ответила «да», – логично отозвалась Галь, стараясь сохранять спокойствие. – Да, я верю Лиат. Или мне, вроде тебя, необходимо забивать себе голову ерундой, подозревать ее и уличать во лжи? Даже не думай!

Продолжать настаивать было бессмысленно. В грубости Галь Лахав сквозило безоговорочное доверие к изворотливой коротышке, а также пресечение всех его попыток сблизиться.

– Тебе видней, – покорно отозвался юноша. – Хотя у меня другое предчувствие на этот счет.

– Это все – твои неоправданные домыслы, – пожала плечами Галь.

Некоторое время оба молчали. В небесной выси, между низких облаков, летело, то появляясь, то вновь исчезая, словно лукаво наблюдая за ними, неверное и тусклое солнечное око. Понурый Одед отбрасывал ногой круживший по ветру пыльный рваный кулек, а Галь, подняв другую шишку, потрошила теперь ее. Все, чего им сейчас не хватало, это неожиданных, голодных, не оставляющих места никаким сомнениям любовных объятий. Одед, представивши себе эту картину, почувствовал, что он был просто обязан это сделать. Выход для него был один: здесь же, не откладывая, рассказать этой хмурой девушке об его чувствах к ней, и не дать ей уйти от его рук и губ. Но страх отвержения и его вечная застенчивость воспрепятствовали ему. Тем паче, что Галь, решив быть доброй, вдруг обратилась к нему со словами:

– Если так подумать, этот Томер и вправду ненадежный вариант для нашей общей подруги. Ей нужен кто-то более близкий и проверенный. Одед, давай я с ней поговорю насчет тебя!

Тут Одед и вовсе пришел в ужас. Ему только этого не доставало, после той злополучной ночи! Он моментально отказался.

– Вы оба ничего не потеряете, – упорствовала Галь. – Мне кажется, вы вполне подходите друг другу, знаете друг друга очень давно, и всем нам станет лишь приятней от этого.

– Не надо! – замотал головой парень. – Я нисколько не ревную Лиат, я желаю ей успехов в личной жизни, и, если хочешь, можем поговорить о чем-нибудь другом.

– Нет, Одед, я, пожалуй, поеду домой, – отрезала Галь, резко поднимаясь и надевая ранец. – До завтра!

Бедняга Одед ощутил необъятную пустоту в груди. Вот, так всегда. Редчайшая возможность подольше пообщаться с любимой наедине и теперь завершилась провалом. Он тоже вскочил.

– Нам по пути, – затараторил он. – У меня есть маленькое дельце в твоем районе.

Галь с изумленьем уставилась на товарища.

– Какое? – воскликнула она.

– Родители попросили меня…

– Но о чем?

– Так… не важно. Но я мог бы проводить тебя до дому.

– Это тоже из вежливости? – подколола она его.

Одед не нашелся, что ответить, а лишь улыбнулся в растерянности. Галь еще совсем немного потопталась рядом, а затем твердо произнесла:

– Сегодня я хочу побыть одной. Мне нужно о многом подумать.

Она рывком подправила сползающий с ее плеч ранец, подмигнула товарищу и стремительным шагом ушла к остановке.

Одед печально глядел на ее отдалявшуюся фигуру, и лишний раз сознавал, что, к сожалению, с нею ему нечего было и мечтать о чем-то большем, кроме таких приятельских разговоров, столь же томительных и бесполезных, как и его безответная страсть.