Читать книгу День города - Илья Борисович Пряхин - Страница 11

Впервые она увидела Манцура полгода назад. Поздним вьюжным вечером, когда фары медленно ползущих по трассе машин, редких в такое время и в такую погоду, с трудом пробивали ватную пелену крупных, косо несущихся к земле хлопьев, стеклянные двери кафе резко распахнулись, и в натопленный уют зала, сопровождаемая унылым подвыванием морозного ветра, ввалилась большая, шумная и явно подвыпившая компания парней и девиц. Располагались они основательно, по-хозяйски: небрежно свалив всю присыпанную снегом одежду на подоконник, сдвинули несколько столов, громко обмениваясь веселыми матюками, стали извлекать из объемного баула и расставлять на столе разномастный алкоголь.

Несколько водил-дальнобойщиков, которые до этого неторопливо поглощали нехитрый ужин, вполголоса обменивались дорожными новостями и изредка провожали заинтересованными взглядами порхавших по залу официанток, сосредоточенно, недобро замолчали, устремив на вновь прибывших хмурые взгляды работяг, наблюдающих праздно гуляющую молодежь.

Один из парней, которого все называли Димон, демонстративно не участвуя в подготовительных хлопотах, сразу уселся во главе длинного стола, требовательно обхватив за талию, усадил к себе на колени ближайшую девицу и небрежно махнул рукой, подзывая официантку.

Настя обслуживала ту часть зала, в которой обосновались шумные гости, поэтому, прихватив с барной стойки несколько книжек меню, поспешила к клиентам. Димон, не сводя оценивающего взгляда с подошедшей официантки, громко проговорил, явно для нее, хоть и обращаясь к сидящей на его коленях подруге:

– Короче, пожрать, Светик, у них еще можно, а вот бухло тут – говно. Бодяжат, козлы. Так что, догоняться будем своим, проверенным, из «Купца». Ты вот что… Настена, – посмотрев на бейдж, распорядился он, – ты давай-ка нам закусить сооруди мигом…

Меню не понадобилось, – Димон, не утруждая себя выбором, заказал всего три блюда легкой закуски, правда, в большом, на всю компанию, количестве. Настя отправилась на кухню, чтобы передать заказ и слегка притормозила, проходя мимо скучающего в дверях охранника.

– Сереж, эти, – легкий кивок головы в сторону клиентов, – со своей выпивкой. Надо, наверно, Сазоновой сказать?

– Ты чего, Насть? – весело изумился охранник. – Это же Манцур-сынок гуляет. Сазонова связываться не будет – себе дороже. Я так понял из их базара, что днюха у него сегодня. Это до утра теперь. Плохо. Главное, чтобы водил цеплять не стали, у тех с ответом не заржавеет, ментов вызывать придется. В общем, девочка, – заключил он, то ли с сочувствием, то ли с легкой издевкой, – не в кайф у тебя сегодня смена. Намучаешься с ними, а чаевых – хрен на блюде.

Пророчество умудренного опытом охранника на этот раз не сбылось. Уже к двум часам ночи компании заметно скисла, – видно, на «Пит-Стоп» выпала завершающая стадия длящейся весь день пьянки. Когда прибыли несколько вызванных из города такси, участники застолья были едва в состоянии натянуть на себя одежду, путаясь в рукавах и помогая друг другу. Потом будили тех, кто давно заснул, уютно пристроив голову на заляпанной скатерти, хрипло матерясь, за ноги вытащили из-под стола товарища, предпочитавшего отдыхать в горизонтальном положении, и долго пытались его одеть.

Димон, выглядевший чуть трезвее остальных, бросил короткий взгляд на принесенный Настей счет.

– Не видел тебя здесь. Новенькая, что-ли? – спросил, широким жестом распахивая кожаное портмоне.

– Да, третью неделю.

– Когда теперь смена?

Настя помолчала, отвела глаза, наблюдая за тем, как Сергей мягко помогает уходящим гостям вписаться в дверной проем. Говорить правду почему-то не хотелось, врать, скорее всего, было бессмысленно, и нужный ответ никак не приходил в голову.

– Ну?

– Послезавтра, в день.

Димон, не считая, швырнул на скатерть несколько пятитысячных купюр, тяжело поднялся, опираясь о стол, несколько секунд стоял, слегка покачиваясь и не сводя с девушки тяжелого затуманенного взгляда.

– Приду, короче.

Собираясь на работу в следующий раз, Настя изо всех сил боролась с искушением позвонить в «Пит-Стоп», наврать что-нибудь про свое плохое самочувствие или необходимость отвести к врачу брата, чтобы не появляться в зале в тот день. Она еще не успела обзавестись чутьем опытной проститутки, позволяющим безошибочно угадывать угрозу от потенциально опасного клиента, но перспектива подниматься наверх с Манцуром почему-то вызывала необъяснимое отвращение и смутный, подсознательный страх. Она не могла забыть, какими глазами он посмотрел на нее перед уходом из кафе. Трудно было представить, что этот взгляд пресытившегося самца, хладнокровно рассматривающего не способную к сопротивлению жертву, принадлежит школьнику, семнадцатилетнему пацану. Даже те клиенты, бравшие ее за деньги, с которыми она уже успела побывать в верхних комнатах, вели себя совсем по-другому.

Конечно, явный интерес, проявленный к ней богатеньким посетителем, не остался незамеченным, и по этому поводу в конце ночной смены на кухне кафе даже состоялось маленькое совещание, в ходе которого несколько коллег-официанток высказали по столь волнующему вопросу свое мнение, а так же одарили малоопытную подругу ценными советами. И советы эти оказались весьма противоречивы.

Шустрая и жизнерадостная двадцатилетняя Юлька, чуть ли не единственная девушка в «Пит-Стопе», прибегавшая на работу всегда в прекрасном настроении, и, казалось, поднимающаяся на второй этаж с клиентами не столько ради заработка, сколько из азартного интереса, оценила ситуацию со свойственным ей неувядающим оптимизмом, и дала подкупающе простой совет: «Запал он на тебя – лови момент. Поматросит и бросит – это понятно, только, может его на неделю всего хватит, а может и на месяц или два. Так ты не зевай – тащи бабки из него, пока не свалил. Он же малолетка еще, сыкунок, мачо из себя корчит, а у самого сопельки до пола. Но бабок ему папаша вволю дает, так что тебе, Настюха, и карты в руки. Главное, поддакивай ему, восхищайся, гляди восторженно – тогда и выдоить сможешь больше». Прямая противоположность Юльки – двадцативосьмилетняя Алена, мать-одиночка, всегда демонстрирующая холодную независимость в отношениях с начальством и клиентами, и потому не слишком часто поднимающаяся наверх (даже видавшие виды дальнобойщики, встретившись с ее серьезным, вызывающе прямым взглядом, обычно начинали искать глазами более сговорчивых на вид девушек), спокойно переждав Юлькину трескотню, тихо сказала: «Ты, Настька, поосторожней с ним. Если здесь захочет тебя взять, особо не отпирайся, – с Сазоновой проблем наживешь, да и неопасен он тут – один и внутри заведения буянить не станет. А вот если с собой куда позовет – лучше не ищи приключений на свою… Работала у нас одна, еще до тебя. После смены приехали за ней на машине, вроде договорились заранее, она еще веселая такая уезжала. Кто ее отвез, куда, сколько их было – до сих пор неизвестно. Утром нашли у трассы, километрах в пяти, еле живую. В больничке потом три месяца лежала, ни ментам, ни родным или друзьям так ничего не рассказала. Не факт, конечно, что это Манцуровский гаденыш с дружками порезвился, но подозрение такое есть, его кодла вполне на это способна. Так что, Насть, мой тебе совет – за пределами «Пит-Стопа» держись от него подальше».

Он явился вечером, под конец смены. Пьяный, хоть и не до такой степени, как в прошлое посещение, уселся за один из обслуживаемых Настей столиков, заказал пиво. Сидел тихо, изредка прикладываясь к кружке и равнодушно наблюдая за деловитой суетой официанток и расслабленным отдыхом посетителей. Видно, отсутствие благодарных зрителей делало бессмысленным шумные выступления, и он спокойно ожидал окончания Настиной смены.

Почти с первых дней работы Настя научилась безошибочно выделять из общей массы посетителей тех, кто пришел не просто поужинать или переночевать в дальней дороге, а с явным расчетом получить дополнительные, не включенные в меню услуги. Чувствуя на себе ожидающий, слегка насмешливый взгляд Димона, она быстро осмотрела зал, наивно надеясь на то, что, если кто-то из гостей проявит к ней интерес, это сможет охладить пыл настырного воздыхателя. Но сегодня, похоже, на сверхурочную подработку могла надеяться лишь неугомонная Юлька. За одним из ее столов давно сидел перед тарелкой с почти нетронутой закуской молодой белобрысый паренек, который сразу же по приходу нервно, явно для храбрости, махнул подряд две рюмки водки, и теперь, слегка расслабившись, наблюдал за своей официанткой, самодовольно ухмыляясь в ответ на ее кокетливые взгляды. Паренек посмотрел на часы, медленно, с напускной вальяжностью поднялся, и, оставив на столе оплаченный счет, направился к стойке бара. О чем-то коротко переговорил с барменом, протянул ему несколько купюр, и, зажав подмышкой полученную от бармена бутылку шампанского, не оборачиваясь, двинулся к внутренней, ведущей на ресепшен мотеля двери. Тут же подскочила Юлька, выпалила заполошной скороговоркой:

– Настен, я своих всех рассчитала, только за третьим столиком дальнобои гуляют, – эти надолго зависли, с ними Светка потом закончит, она уже пришла, переодевается. Ты погляди за третьим, если что, принесешь им… А меня, сама видела, кавалер ждет. Славик, – кивнула в сторону бармена, – в курсе, в общем, я побежала.

Минут через десять Настя подошла к столику Манцура.

– У нас пересменок начинается, не могли бы вы закрыть счет сейчас?

Расплывшись в широкой пьяной улыбке, Димон некоторое время молча смотрел на нее снизу вверх, машинально постукивая пальцем по почти пустой кружке.

– Садись, – показал на стул напротив, – разговор есть.

– Нам запрещено сидеть с гостями.

Манцур откинул голову и громко, на весть зал захохотал.

– Лежать, значит, разрешено, а сидеть – запрещено.

Настя скорее почувствовала, чем увидела, обратившиеся на них из-за соседних столов любопытные взгляды.