Читать книгу Форма зла - Илья Луданов - Страница 8

Чтобы ни было в чувствах и мыслях Алексея, безразличная к нему общая жизнь шла своим чередом. Жители дрессировано откликались на эхо далекой войны, реже – на внутренние дела навроде Крестного хода. Теребили заботы каждого дня о тепле и хлебе, срочности, распоряжения. Важные для страны события и волнения утопали в повседневности. Никогда еще наша хата не была настолько с края. Скажут – блаженная болотина, суета и скука. Но это был тот необходимый уклад, где всё копошились для продолжения биологического существования, не имея сил изменить условия. Словом, шла обычная жизнь.

Со стороны Алексей не был похож на того, кто ходит в театры (ходит один), да еще после охоты – и вовсе дикость, нестыковка – и прочитай он такое в книжке, вот вам крест (или зуб отдай), не поверил бы. Он сам с усмешкой раздумывал об этом. Ты же слишком обычный, говорил он себе, ты же из этой общей безразличности, что копошится сама по себе, и нет ей дела. При всем том он ходил в их крохотный местный театр в каждый приезд к родителям едва не со школы, точно это была добрая привычка, которая напоминает старикам о молодости.

Алексей знал большую часть труппы из молодежи. Не глядя на копеечную зарплату, они не уезжали, как сам Алексей, работали, ставили порой смелые, хваткие спектакли. Директора Веру Петровну он называл про себя подвижником и шутил, что ей нужно памятник при входе поставить. Лет пятнадцать как она стала основателем театра и служила второй матерью юным актерам – школьникам и студентам.

Горожане их сразу полюбили, театр – редкость в малом городе – стал многим отдушиной в общей серости. Маленькая, бойкая, в годах, Вера Петровна собой загораживала театр от скороспелых реформ и кляуз завистников – неспокойно нашему человеку когда у соседа порядок в хозяйстве – хочется наворотить справедливости. Директорство состарило и закалило ее – давно, в годы беспорядка приехавшую сюда заниматься театром.

Как и всегда перед вечернем спектаклем, директор находилась в холле и встречала зрителей. Вере Петровне было важно посмотреть кто пришел, что за публика. Стреляя озорным глазом по холлу, она зигзагами передвигалась между зрителями. Сразу схватила Алексея за руку, как своего, чуть улыбнулась, ничего не говоря – точно подтверждала его участие в клубе – наш, свой, спасибо, не забываешь.

– Как вы? – спрашивал он скорее про театр, чем про нее.

– Замечательно, – всегда одинаково отвечала Вера Петровна.

– Как премьера? – Алексей называл это «включить культуру», «приобщиться», неумело подделывая образованность.

Было весело пробовать вообразить себя солидным, с оттенком XIX века на лице в этом холле с советской мозаикой на потолке, маленькими ампирными колоннами и даже крохотным портиком над входом зал.

Вера Петровна неизменно подыгрывала:

– Положение хуже губернаторского. Рискнем не соврать.

– И есть достойные идеи?

– Идей – пропасть. Средств нет, одни идеи, – директор сделала выражение.

– Актеры лютуют, запрашивают оплату в час?

Выдержала лицо:

– Ох эти актеры… Видели бы вы каких мы девочек в прошлом году набрали прекрасных.

Алексей напряг мозг, чтобы не вывернуть пошловатое:

– Чертами небесными и голосом нежным?

– Гением! Гением чистой красоты. И свежей каплей юного таланта.

– Давно подмечено, Вера Петровна, чем грязнее немытая Россия, тем краше девичий румянец. Парадокс!

– Или фатум, – парировала она.

– Настроения, смотрю, у вас тут не очень, – Алексей подумал, что они накидали всего в кучу и диалог не сложился.

– Вы отстали от театральной жизни. Настроения никому не интересны. Скорее наличие автомата под кроватью.

– Или за кулисами?

– За кулисами у нас кое-что поинтереснее: дыба, колесо, кандалы.

– Для зрителей?

– Зачем. Для актеров.

Хорошо было раствориться в этой приятности. Он ощущал себя немного другим. Появлялись непривычные мысли, отходили суета и волнения. Алексей находился внутри чего-то отдельного от остального города, здесь было иначе, словно общие законы согнуты под другим углом, как если бы здесь менялся градус брожения. В этом «включении в XIX век» Алексея было что-то отдаленно искреннее. Точно всем им было нужно начать так говорить, иначе думать, забыть что вокруг и сделать вид, что все они уже научились жить и не завязли в прошлом.

Веру Петровну позвали за кулисы – снова что-то не было готово. Она еле заметно нервно дернула лицом и быстро вышла. Алексей побродил по холлу, поглядел на старорежимных зрителей. Знакомых в театре он давно уже не встречал. Пройдя в зал, Алексей сел в любимый третий ряд, огляделся.

На сцене обстановка тоже была военная – стояли четыре старинные железные кровати «с шарами», небольшой струганный круглый стол и несколько венских стульев. В холле послышался третий звонок. Не спеша, будто нехотя, погас свет.