Читать книгу Жизнь с переводом - Илья Райх - Страница 11

Спектакль, который мы репетировали чуть больше недели, и который продлился не более пятнадцати минут, мы показали перед всей школой. На премьеру пришли ученики всех классов и весь педагогический коллектив. В первый раз в жизни мы поняли, что такое успех, и как приятно получать овации. Виктор Андреевич после финальной сцены вышел на сцену. Он поблагодарил всех ребят, отдельно он попросил поприветствовать Федора. Все встали и долго хлопали в ладоши. Они хлопали королю.

После представления, как обычно, я проводил Федора до дома. И, как всегда, задержался. Мы резались в игры, как вдруг позвонили в дверь.

– Кто это? Мама? – спросил я у Федора.

– Нет, у нее есть ключи.

Федор укатил к двери, открыл ее. В квартиру вошел Виктор Андреевич, я очень удивился, завидев физиономию нашего преподавателя. В руке у него был торт. Он поздоровался со мной и поинтересовался у Федора, когда придет его мама. По реакции Федора я понял, что он тут не в первый раз. Мало того, Виктор Андреевич без приглашения разул ботинки, надел какие-то тапочки и ушел в гостиную. Федор, как ни в чем не бывало, вернулся к компьютеру. Но, посмотрев на мое недоуменное лицо, он все же выговорил:

– Не парься, он пришел к маме.

Я кивнул, и мы продолжали свое путешествие по виртуальному миру, где нет места взрослым. Через полчаса мы вернулись в реальность – пришла мама Федора. Она пригласила нас к столу на чай с тортом Виктора Андреевича. Мы съели по кусочку и вновь закрылись в спальне Федора, где нас ждало побоище в одной из самых увлекательных игр того времени из серии Quake.

Через два часа бескомпромиссных сражений мы с Федором решили немного сыграть в шахматы. В эту игру меня научил играть отец, а я, в свою очередь, научил Федора и даже подарил ему деревянные шахматы. Я всегда его обыгрывал, но нельзя сказать, что я был наделен талантом шахматиста, просто я освоил один урок: в шахматах главное – внимательность, этого достаточно, чтобы одержать победу над таким же шахматистом, как и я сам. Тактика моя была очень проста: вырубить большинство фигур и уже потом поставить мат. Мы расставили фигуры, сделали несколько ходов, и тут Федор огорошил меня. Он поставил мне мат в несколько ходов.

– Где ты так научился? – спросил я.

– Виктор Андреевич научил. Это детский мат.

Мне расхотелось играть в шахматы, но и Федор сегодня не испытывал особой тяги к интеллектуальной игре. Было видно, что он временами напрягался, замирал, прислушиваясь к еле улавливаемому разговору за стеной. Тревога застывала на его лице, когда за стеной надолго опускалась глухая тишина, ни голоса, ни звука, как будто Виктор Андреевич и мать Федора испарились, исчезли в никуда. Но затем голоса вновь оживали, и Федор в такт им начинал шевелиться, говорить, проявлять ко мне мнимый интерес. После очередного затишья он выехал из спальни, толкнул дверь кухни, но она не открылась. Он заорал во всю глотку, такого свирепого голоса я еще не слышал. Несколько раз ударил коляской о дверь. Щелкнул замок, и дверь открылась.

– Ты что, сдурел?! – заорала на него мать. Никогда бы не подумал, что эта миловидная женщина может так повысить голос. Последние чувства к ней у меня окончательно улетучились.

– Мне надо в туалет.

– Иди сам, без меня, я уже десять лет за тобой убираю. Передохнуть невозможно, с утра и до вечера ты у меня…

У Федора навернулись слезы, он развернул коляску и въехал обратно в комнату.

– Ненавижу его! – закричал он вслед матери, когда та захлопнула дверь кухни.

А мне захотелось домой, и я быстро ушел.