Читать книгу Жизнь с переводом - Илья Райх - Страница 6

Началась новая четверть, новые будни. Дни стали короче, утренними сумерками мы пробирались по замерзшим дорожкам в направлении школы. Ноги скользили по ним, и однажды, не рассчитав свои силы, я даже навернулся и распластался на дороге, вызвав неподдельный смех у Анфисы Жарковой. Она жила в соседнем доме, и мы нередко встречались по пути в школу. Снега было немного, он выпадал небольшими порциями, но все пребывали в ожидании грандиозного снегопада. Большой снег всегда служил предвестником любимого праздника – Нового года. Но времени до всеобъемлющего торжества, зимних каникул и новогоднего пиршества в кругу родителей было еще предостаточно.

Про инцидент с Надеждой Васильевной никто в классе не вспоминал. Ребята иногда перешёптывались о ней, обсуждали слухи, урывками доходившие до нас. Одни утверждали, что она все еще лежит в больнице, что она больше никогда не сможет сидеть. Другие говорили, что она не может ходить, и что ее отправили на пенсию из-за полученной инвалидности.

От таких слухов у нас проснулось сочувствие к ненавистной учительнице, но одного мы не желали точно – ее скорейшего возвращения в школу. Математику вместо нее преподавала нам Галина Сергеевна, спокойная учительница, явная противоположность Надежде Васильевне. Она не донимала нас чересчур объемными заданиями на дом, всегда натягивала оценку, будь то пятерка или четверка, а двоек вообще никому не ставила. Даже Ролан, который никогда не утруждал себя занятиями, превратился у нее в «хорошиста».

Не ходил в школу и Федор. Его не было около месяца, и мы не знали – что с ним. Его долгое отсутствие тоже успело обрасти слухами: якобы его перевели в школу для трудных подростков или вообще запретили посещать любую школу в городе. Как все обстояло на самом деле, мы не знали и не интересовались, так как боялись правды.

Прошло еще немного времени, до окончания четверти оставалось три недели. Все пребывали в ожидании школьных каникул, новогоднего школьного маскарада – практически каждый день после школы мы шли на каток, играли в снежки, валялись в сугробах. Беззаботное детство било ключом…

Шел урок русского языка. Урок вела наша классная руководительница Антонина Робертовна. Мы изучали морфемы. Повторяя вместе с классом очередное правило, я открывал рот только для видимости, так как в этот момент все мое внимание было приковано к картине за окном. Там шел легкий пушистый снег, на фоне безветрия снежинки казались мне живыми существами, и я мечтательно пытался проводить каждую снежинку своим взглядом. Считал их, сбивался, потом все начинал сызнова. Я и не заметил, как ко мне подошла Антонина Робертовна: «Корень – это главная неизменяемая часть слова…» – строго произнесла она, повернув рукой мою голову в сторону доски.

Я вновь зашевелил губами. Но, как только она отошла, я вновь незаметно вернулся к картине за окном, продолжив счет. В этот момент прорвались лучи солнца и слепящей волной ударили по глазам, в классе резко посветлело, все оживились и последовали моему примеру, устремив свои взоры на уличную панораму.

– О, солнце! – воскликнул Равиль Мустаев.

Класс залюбовался природным благолепием: сверкало солнце, одновременно шел снег – два антипода мирно уживались вместе. Тут медленно отворилась дверь, на которую тут же и переключилось внимание класса – там, на пороге учебного кабинета, в инвалидной коляске с улыбкой на лице сидел Федор. Он ждал разрешения войти.

– Входи, Федор, – отозвался Ролан.

– Входи, тут уже решили без меня, – иронично отметила Антонина Робертовна.

Федор въехал, он метался взглядом, выбирая место для остановки.

– Идем к нам, Федор, – выкрикнул Ролан.

Федор попытался протиснуться своей коляской между рядами, но застрял.

– Ага, один дурачок предлагает, другой слушает его. Нет, уж, – категорическим тоном возразила Антонина Робертовна, – он там сидеть не будет, тогда вы точно всю школу спалите.

Класс засмеялся.

– Давай, милок, разворачивайся. Артур, помоги ему, – обратилась она ко мне.

Я встал, приложил усилия, чтобы развернуть зацепившуюся о ножку парты коляску. Федор поблагодарил меня и улыбнулся. Я, как и прежде, сидел с ним рядом.

Прозвенел звонок. Все соскочили, стали собирать вещи, сквозь нарастающий шум в коридоре Антонина Робертовна объявила о домашнем задании. Сегодня у нас больше не было уроков. Я с ребятами собирался пойти на улицу, поиграть на школьном дворе в снежки. Мы позвали и Федора. Он согласился, но предупредил, что сможет побыть с нами недолго – его ждала мама. Перед тем как она выкатила коляску вместе с Федором на крыльцо, я успел с нею познакомиться, пока шагал рядом по длинному коридору школы. Эта светловолосая женщина очень понравилась мне. Переборов застенчивость, я не удержался и предложил ей свою помощь. Она улыбнулась и поблагодарила, но отказала, сославшись на то, что коляска ее сына – неподъемная ноша для такого «хрупкого мальчика», как я. Я разозлился, но виду не подал, зашагал вперед, обогнув коляску. Меня пронзил ее приятный голос, он звучал ласково, словно пел, поэтому долго злиться на нее я не смог.

Во время прогулки она стояла за Федором, подавая ему в руки только что слепленные снежки. Мы намеренно не бросали снежные комья в их сторону, опасались, что ненароком попадем в нее. Над нами довлел невидимый запрет, который мы все недавно усвоили – старшие по возрасту люди для нас неприкасаемы. Иногда она сама метилась в нас, а ребята нарочно подставлялись. Присутствие взрослого в детской игре всегда привносит некую завороженность. Так прошло не менее часа, после этого, несмотря на уговоры Федора и нас, она увезла его домой. Мы продолжили играть в снежки, но уже не так рьяно, ведь чего-то и кого-то не хватало, во всяком случае, для меня.