Читать книгу Золотой ларец. Повесть рыбака Маруфа - Илья Стефанов - Страница 6

Господь великий да испортит ей жизнь!

Ведьмой прозвали её,

         жену мою Фатиму.

Она хранила в себе

         грехов и пороков тьму.

Ругались мы каждый день,

         ругались мы каждый час,

И проклинала меня

         смутьянка тысячу раз.

А я страшился её,

         боялся её вреда.

Страшился за честь свою,

         горел за неё от стыда.

С утра я к реке уходил.

         Рыбачить – занятье моё.

И то, что за рыб выручал,

         я тратил всё на неё.

А в день, когда рыба не шла,

         беги хоть из дому прочь:

Она вымещала зло

         на теле моём в ту же ночь.

А ночь та была черней

         страницы её грехов,

И я с нетерпеньем ждал

         глас утра – крик петухов.

Я много дней близ жены

         в сквернейших муках провёл.

О, если бы яд мне взять

         да отравить её!

Однажды, ссорясь с женой,

         страдал я, не спал всю ночь.

А только забрезжил рассвет,

         сказала мне ведьмина дочь:

«Маруф, я давно уже ем

         одну пустую еду!..

Сегодня ты мне принесёшь

         лепёшку в пчелином меду!»

А я ей сказал: «Клянусь,

         мне нечем платить за неё.

Но, может, премудрый Бог

         облегчит дело моё!»

«Не знаю, – сказала она, —

         облегчит Он или нет,

Но без лепёшки в меду

         не приходи ко мне!

Ты быстро вспомнишь, Маруф,

         каким ты в ту ночку стал,

Когда женился на мне

         и в руки мои попал!»

Я тихо оставил дом,

         меж вздохов шепча: «О мой Бог!»

И поспешил к реке,

         взметая песок дорог.

Рыбачил я час, другой,

         бросал и вытягивал сеть,

И, ничего не поймав,

         решил отдохнуть, посидеть.

Потом я прилёг на песок,

         издав тяжкий вздох ли стон.

И вот уже крепко сплю

         и вижу ужасный сон.

Измотанный зряшным трудом,

Тяну я со злостью сеть

И громко в сердцах кричу,

И Бога зову, и смерть:

«Так сотворил Творец!

Всегда будет мир таков:

Одним суждено ловить,

Другим – поедать улов.

О смерть, посети меня!

Поистине жизнь скверна,

Коль добрых она гнетёт,

А подлых возносит она.

Сколько раз в сетях лишь палки да трава!

Тьфу всей жизни (если будет такова)!

Только – стоп!

Кувшин тяжёлый сети рвёт!

Нет! Добыча эта в море не уйдёт!

Он заполнен, видно, златом, не свинцом.

Ах, каков я нынче! просто молодцом!»

Вынув нож, я быстро пробку раскрошил,

И потряс кувшин, и боком положил,

Но оттуда ничего не вышло вон,

Что немного б возместило мой урон.

И вдруг из кувшина дым

Стал изливаться струёй,

Пополз по лицу земли,

Поднялся смерчем-змеёй.

Я вижу в нём отблеск огня,

В дыму будто что-то горит.

Затем, как грома раскат,

И вместо дыма – ифрит!

Ноги как мачты,

Руки как вилы,

Голова – котёл!

Глаза словно лампы,

Ноздри как трубы,

И дым из них шёл!

Рот как пещера,

Зубы как камни,

И страшен их щёлк!

От мрачных предчувствий меня

Сковало, бросило в пот,

Мелко зубами стучал

Мой онемевший рот.

Ифрит посмотрел на меня,

Всклокоченный, дикий, злой,

И загремел-загудел

Голос его надо мной:

«Готовься умереть, рыбак,

У тебя совсем мало времени:

Я тебя сейчас, червяк,

Щелчком по темени!

Тебе хочется бежать без оглядки?

Но, когда душа в носу, трудно показать пятки!

Я провёл в море тысячу лет,

А до этого был слугой Сулеймана8.

Он, великий, знал власти секрет,

Я пред ним был послушней барана!

Но я трижды срывался, и вот – кувшин!

(Сулейман видом прост был, но властью – джинн!)

И тогда я сказал (ибо духом ослаб)

Что спасителю буду служить как раб!

И проходили сотни лет надо мной,

Но запаздывало освобожденье.

В сильном гневе-отчаяньи, злой

Я изменил решенье.

И недавно, сто лет назад,

(Ты решенью будешь не рад!)

Я сказал: Чем я дольше подобен нулю,

Тем меньше к спасителю снисхождения.

Я господина-спасителя раздавлю,

Достигнув полного освобождения!

Мне решиться на это не трудно:

Несправедливость есть в каждом подспудно.

Её проявляет полный силы,

Её скрывает слабый, трусливый».

Поджилками я задрожал,

Прослушав ифрита бред.

И, руки воздев к небесам,

Я закричал в ответ:

«Ифрит, не губи меня!

Господь даст власть над тобой

Тому, кто погубит тебя!

Поплатишься ты головой!

Ведь всякий злодей с другим

Вскоре вступает в спор.

А над десницей любой

Творец наш свою простёр!

Как мог я спасти тебя

Раньше на сотню лет?

В то время рыбачил здесь

Не я, а мой пра-пра-дед!»

Ифрит загремел: «Пра-пра-…

Рыбачил здесь как раз!?

Сейчас я ему отомщу

За то, что меня он не спас!»

Он поднял ногу, и вот —

Грозит мне его пята.

Вой-крик исказил мой рот,

И – кончилась сна маята!

В себя приходила душа.

Теплела слеза в глазах.

И радость жить и дышать

Во мне заменяла страх.

С усмешкой я размышлял:

Чуть-чуть затянись мой сон,

И я испытал бы тотчас

В жизни последний урон!

Я вновь присел на песок,

Жизнь и судьбу кляня,

О горе! Даже во сне

Напасти терзают меня!