Читать книгу Золотой ларец. Повесть рыбака Маруфа - Илья Стефанов - Страница 9

Я сидел развалившись,

но болтливость мне навредила!

Под солнцем шагал я, мой путь был далёк.

Устал я как дьявол, но шёл, а не слёг.

Я жаждал, глотая слюну, а не сок,

Алкал, ощущая во рту лишь песок.

И вдруг впереди – о мой Бог, мой Творец! —

Я вижу светящийся чудо-дворец!

Огнём нетерпенья сжигая свой страх,

В прекрасный дворец я вбежал впопыхах.

И там – будто в сказке приснился мне сон! —

Толпою красавиц я был окружён,

Каких до сих пор не рождал человек,

Смотрящий на них не насытится ввек!

Они сказали: «Здесь приют

Тем, кто из наших уст попьют.

Прими букетом сладких струй

Наш многократный поцелуй!

Отныне ты наш господин,

Владыка наш, судья над нами,

А мы – невольницы твои,

Прислужницы твоих желаний.

Сошлись мы, дочери царей,

Сюда, чтоб утешать людей».

Я был приятно удивлён

И думал, видно, это сон!

Они покрыли пол коврами,

Ковры – природными дарами,

Кругом расставили цветы,

Закуски, сладости, плоды

(Айву, гранаты, апельсины),

Вина высокие кувшины.

Одни под лютню стали петь,

Другие сели пить и есть.

И между нами заходили

И чаша-хмель, и блюда-сладость,

И в сердце бедном породили

Покой и мир, любовь и радость.

Заботы все забыл я вдруг,

Я с каждой девой был сам-друг!

Затем искали мы утех.

И вот уж крики, шутки, смех.

Взыграло в нас хмельное зелье,

Мы впали в бурное веселье:

Возня и беготня под хохот,

Свалившейся посуды грохот.

Поддавшись будто бы испугу,

Кидались в лоно мы друг другу.

При том я в нежности их тел

Удостовериться хотел.

Они ж кокетливо ворчали,

На шутку шуткой отвечали:

Одна прижмётся шаловливо,

Другая оттолкнёт игриво,

Та вдруг ударит-взгреет грубо,

Та пожалеет нежно-любо,

Одна до боли ущипнёт,

Другая чашу поднесёт.

К ночи́ – веселье через край

В смеси с любовным мёдом-ядом.

Они сказали: «Выбирай,

Которой спать с тобою рядом».

Я взял светлейшую лицом.

Она была, черна глазами,

Для страсти создана Творцом

С слегка раскрытыми устами.

Огонь и блеск на розах лика!

Смущала ум, ошеломляла!

Верней, чем стебель базилика,

Она красою покоряла.

Я пережил с ней ночь-мечту.

Я эту ночь за сто зачту.

Взволнованный вином и новью,

Любил язычества любовью…

А поутру они меня

Помыли в бане, приодели.

Потом мы вкусно пили, ели…

И вот прошло уж время дня.

И взял одну из них я вновь.

Она была газель9 глазами,

Ягнёнок нежными боками.

Всё было в ней, что пенит кровь.

И только перси огорчали:

Они хоть мёд и источали,

Но так над грудью возвышались,

Что обниматься нам мешали.

Дни, ночи шли в свой ряд-черёд,

Числом составив целый год.

И вот в отъезд на сорок дней

Собрались дочери царей.

Целуя их по сорок раз,

От них я выслушал наказ:

«Живи, не гневая Творца,

Во многих комнатах дворца.

Не жить красавцу в тесноте ведь!

Так что открой хоть тридцать девять,

В них отдыхай, наш дорогой,

Но избегай сороковой!

Беда придёт к тебе, поверь,

Коль ты откроешь эту дверь».

Объятый непонятным страхом,

Я рьяно клялся предков прахом

Не открывать ту дверь дворца,

Терпеть и не терять лица.

Без дня сорок дней я провёл во дворце.

Пил, ел, отдыхал, округляясь в лице.

А в комнатах тех настоящий был рай!

Еда и напитки – бери-выбирай!

Гулял я, вдыхал ароматы цветов,

Наевшись, дремал под напевы дроздов10.

Но занят был ум у меня, дурака,

Последнею комнатой из сорока.

И вот – как о том я жалею теперь! —

Открыта, открыта запретная дверь!

Я с замершим сердцем шагнул за порог…

И – сказке осталось двенадцать лишь строк:

Конь вороной там стоял под седлом,

Фыркал, бил в пол с нетерпеньем и злом.

Раз конь осёдлан и взнуздан стоит,

В стремя нога заступить норовит!

Не задержалась раздумьем нога,

Разом в седло я, за повод рука!

Гром вдруг ударил, свет заблестел.

Кажется, конь не бежал, а летел!

Только вдруг стал он, упёршись в песок,

Я же на землю слетел, как мешок!

Встал, огляделся… О Боже-Творец! —

Место, откуда я видел дворец!