Читать книгу Культ свободы: этика и общество будущего - Илья Свободин - Страница 18

Моральный конфуз оказался очень кстати власти, превратившей собственное насилие в универсальную социальную систему, проникшей в каждую пору общества, разбухшей до безумных масштабов нынешнего тоталитарного государства (и даже глобального "надгосударства"), где ей удалось обьединить – и почти уничтожить! – обе сферы под своим полным, давящим все живое, контролем. Тут-то и выяснилось, что простирая свои лапы она оказывается не давит, а гладит! И уж конечно ради "общей" пользы, что находит чуткий отклик в сердцах придавленных, воспринимающих любимую власть как решение всех их проблем, как олицетворение наконец найденного единого нравственного пути, примиряющего выгоду и жертву. Власть, вредная и неистребимая как сырость, аморальная до мозга костей, стала необходима ради добра! Но где же власть взяла добро дабы оправдать свое всепроникающее насилие? Разумеется у него на родине – в личной сфере, которая в государстве охватывает абсолютно всех! Мы все стали детьми государства и каждый теперь равно достоин жертвы, даже тот, кто творит исключительно зло.

Как так вышло?

Трюк был провернут рациональной частью разума в попытке угодить иррациональной. Это привело ее к эффектному, хоть и смешному постулату – "все люди равны". Братья мои, не стоит удивляться тому, что в общество попало понятие из мира математики. Чтобы понять этот ход мысли, обратимся к социальному варианту справедливости. Сама по себе справедливость тоже пришла в общество из внешнего мира, только мира физики. Несправедливость есть мера безответного насилия, а если шире – мера недобровольного в человеческих взаимодействиях. Человек не может избежать насилия, даже если оно запрещено и благополучно сгинуло во тьме истории. В конце концов, люди всегда могут случайно столкнуться лбами. И как две частицы сталкиваясь, понимают какая из них тяжелее, так и люди, столкнувшись, понимают – они "равны". Причина кроется в законах физики, требующих адекватного ответа. И люди отвечают – добром на добро, а злом на зло. Правда с поправкой. Поправка в том, что важна не масса имеющихся у сторон возможностей, а только сила воздействия. Оценивая эту силу на глазок и прикладывая ее к моральной шкале, люди приходят к справедливости. Истинная справедливость порождается адекватно отмеренным насилием в ответ на такое же насилие. А что в случае главного ее источника, власти, где адекватно ответить очевидно невозможно? Пока жива власть, человек вынужден отдавать ей что-то свое. Взамен власть одаривает человека, отбирая у других. Социальная справедливость, справедливость власти наступает тогда, когда ее безответное насилие пропорционально, равномерно и сообразно – т.е. когда подданные так или иначе сравнены и уравнены.

"Физическое" равенство, равенство в свободе – следствие обессмысливания насилия и условие перехода к договору, справедливость власти – любое иное равенство, кроме того какое надо. Но проникаясь моральным долгом, разум успешно перенес равенство из мира свободы в мир насилия, превратив его, таким образом, из физического в геометрическое. И понять его можно! Справиться с частной собственностью, отделив честно заработанное от насильственно изьятого, непросто. Избавиться от насилия – еще сложней. Власть и добро смотрятся вместе так органично! Обнаруженное математическое совершенство помогает власти руководить публичной сферой, добиваясь иллюзорной экономичности, эффективности, оптимальности. Но все это возможно только с точки зрения личной цели и личной пользы, согласованной со всеми строго добровольно! И попирая аморальную индивидуальную выгоду, озабоченная власть порывается заменить ее социально справедливой выгодой "всех", полученной просто и красиво – операцией "+". Жаль только, справедливость общего счастья проталкивает в публичную сферу и свою основу – принуждение к жертве ради названого счастья, постыдно оправданное выводом должного из сущего, желательного из имеющегося и хорошего из плохого, ловко сварганенным придворной философией в ее моральном, политическом и социальном изводах.

Я надеюсь вы согласитесь друзья, что государственное добро, в виде уравнительной справедливости максимального "общего" благосостояния, "общего" развития и "общей" эффективности, и теоретически аморально, и практически бесперспективно, как всякое суммирование людей. В экономической войне государств, "общее" может и имеет смысл, но рядовым бойцам от государственных побед проку мало. И если уж говорить об уравниловке – как же быть со свободой, генерирующей неравенство с эффективностью, которой позавидовал бы вечный двигатель? Означает ли свобода отсутствие справедливости? Оптимальности? Экономичности?

Еще как! – сказала бы заботливая власть.

Насилие проникает в любую деятельность, но выправлять одно другим – увеличивать его в два раза. Одобряя насильственное перераспределение неправедно полученной прибыли, философия взялась не за тот конец. Прибыль – результат, но есть еще и начало, есть еще и процесс. Свобода, зафиксированная договором, выражается в длинном перечне правил, которым надлежит следовать. Результат правилен, если он следует из правил. Правильность – тоже вид справедливости, причем единственный, согласующийся с договором. Можно сказать, процедурная справедливость – это и есть договор. Такая справедливость устанавливает приемлемые границы насилия заранее – до того, как действие совершилось. Она уравнивает не результат, а условия процесса. Общество справедливо, если оно построено правильно и правилам следовали честно. Пока же мы имеем рынок, где правила успешно устанавливают те, кто правит, и политику, вне всяких правил безуспешно уравнивающую результат. Но тогда что же такое справедливые правила, лежащие в основе общества? Это то, чего философы никак не могут найти.