Читать книгу Неожиданный Город. Фантастический роман - Илья Тамигин - Страница 6

Всё оставшееся до полудня время майор добывал информацию. Опять же, красавица Томирис была вынуждена находиться рядом, переводить. А это само по себе приятно!

Дело было так: после завтрака, который Самсонов съесть не смог из-за резей в желудке, только кумыса выпил, к чрезвычайному и полномочному «послу» товарищу Михееву подошёл один из старейшин (самый молодой).

– Меня зовут Хи-Лонь. Мне поручили ответить на твои вопросы. Спрашивай, Степан.

Самсонов и товарищ Михеев принялись за расспросы. Чжан Ли сидел немного поодаль и напрягал уши изо всех сил. Выяснилось следующее: народ называется «Люмди». Раньше они жили на Тибете, тоже высоко в горах, но, в результате сильнейшего землетрясения лишились источника воды – озеро пересохло. Поэтому Люмди и переселились сюда, в местность, сильно напоминающую родину. Шли не наугад, а на уже разведанное место.

– Почти все переселились, хотя и жалко было уходить: там было золото и медь самородная, – пояснил Хи-Лонь, – В изобилии. Всего несколько семей остались, те, что торговлей занимались. Жалко было бросать налаженное дело. Но они тоже потом сюда перебрались.

– А чем торговали-то? – полюбопытствовал партсекретарь.

– Золотом, ювелиркой, камнями… Посудой медной. Клинками ещё. Наши кузнецы непревзойдённую сталь куют. Один раз заточишь – и всю оставшуюся жизнь точить не надо. Только камень затупит. Ну, и кожей. Лучше наших кож даже в Монголии нету.

Чжан Ли сообразил, что под торговлей имелась в виду контрабанда. Кряжистые горцы наверняка знали тропки, порой недоступные обычным людям, и в Индию, и в Пакистан, и в Непал. Ножи, упомянутые Хи-Лонем, ему попадались неоднократно. Действительно, сталь была исключительная, и стоили ножи очень дорого.

– А здесь вы чем занимаетесь? – поинтересовался Самсонов, – Ну, кроме животноводства?

Хи-Лонь сощурился и поднял палец для значительности:

– Растение лечебное выращиваем. Оно только высоко в горах растёт, и одни мы его выращивать умеем. От всех болезней помогает, от поноса до мужской слабости и бесплодия у баб. Индийцы за него полтора веса золотом платят за один вес.

Товарищ Михеев впечатлился. Вот бы ему такое лекарство! А то, в последнее время в личной жизни осечки случались… неоднократно. В общем, не юноша уже, помощь не помешала бы!

Название растения Томирис перевести не смогла.

– Металлы добываем, камни самоцветные, – продолжал Хи-Лонь, загибая пальцы, – Камни, впрочем, немного. Попутно с металлом. Сколько получится найти. Но и то, и другое хорошо уходит и в Индии, и в Афганистане.

– А что за металлы?

Вместо ответа Хи-Лонь показал массивный браслет на левом запястье в виде дракона. Металл был похож на серебро…

– Что это?

Хи-Лонь замялся:

– Мы называем этот металл «твёрдое серебро». Его тут много. За него, кстати, дают гораздо больше, чем за настоящее, мягкое серебро. Оно здесь тоже есть, но не так много, пока всего три жилы нашли.

Комитетчик и партработник переглянулись: уж не платина ли? Вот это подарок Родине! Но геологами они не были, поэтому вопрос остался открытым. Чжан Ли загрустил: из-за этих месторождений город закроют и засекретят, попасть сюда будет без пропуска невозможно… если только не устроиться здесь на работу!

К досаде Самсонова, собиравшегося спросить о бородах у женщин, товарищ Михеев свернул на политику:

– Вы долгое время жили в Китае… Как вы относитесь к председателю Мао Цзедуну?

Хи-Лонь почесал бороду:

– А мы к нему больше не относимся. Вождь, конечно, великий, но… Нас, например, за китайцев не считал. Не разрешал школу на нашем языке открыть, только на уйгурском.

– В Советском Союзе все нации, даже самые маленькие, пользуются равными правами! – с пафосом заявил партсекретарь, – Право наций на самоопределение провозгласил ещё великий Ленин! Давай, я расскажу про этого вождя?

– Вот мы и самоопределились, переселились сюда, – кивнул Хи-Лонь и улыбнулся, – А про Ленина мы знаем, нам в школе рассказывали.

Слегка обескураженный товарищ Михеев решил зайти с другого мощного козыря:

– А товарищ Брежжнев?! Это самый великий вождь в Советском Союзе! Вот, послушай…

– И он нам известен, – перебил его Хи-Лонь, – Не трать слова, Степан. Мы товарища Брежжнева знаем и очень уважаем.

Неожиданно он достал из внутреннего кармана газету «Правда» двухлетней давности с фотографией улыбающегося Леонида Ильича на первой странице.

– Во!

Самсонов мысленно поаплодировал старейшине. Товарища Михеева же слегка переклинило, ибо план агитбеседы он на ходу поменять не мог. Рахмон же, как назло, всё утро торчал в туалете – маялся поносом, и подать руку помощи не мог. Воспользовавшись замешательством партсекретаря, майор задал важный вопрос:

– Как у вас тут с охотой? Можно ли крупную дичь подстрелить?

Так, завуалировано, он хотел выяснить насчёт наличия у Люмдей огнестрельного оружия.

– Да. И архаров удаётся добывать, и снежных барсов. И дробовики есть, и винтовки. Но лучшее мясо – это улары.

– Улары, это кто? – шёпотом спросил товарищ Михеев Самсонова.

Тот не знал, хотя и служил на Памире уже давно. Чжан Ли, тоже шёпотом, объяснил:

– Птицы такие, вроде индюков. Жирные и вкусные.

«Ага! Значит, огнестрельное оружие Люмдям не в диковину! Имеется в достаточном количестве… Вон, даже и винтовки!» – сделал мысленную пометку бдительный комитетчик.

Материала для рапорта набиралось всё больше.

«Как бы поделикатней про баб спросить?»

Но тут, наконец, появился Рахмон. Повинуясь нетерпеливому жесту шефа, он быстро вник в ситуацию, что-то шепнул на ухо, и был озвучен новый важный вопрос:

– Какая у вас религия? Какому богу или богам вы поклоняетесь?

Хи-Лонь торжественно ответил:

– Наш бог – Вечный Огонь. Он горит в Солнце и звёздах, с него начался наш мир и им всё заканчивается. Наши души тоже частички Вечного Огня. Творец возжигает его в каждом человеке в момент рождения. Вообще, не только человек, всё живое имеет душу, только у животных и растений души другие.

– Душа, частица Огня, даётся при рождении, – уточнил товарищ Михеев, готовясь к полемике, – А куда она уходит после смерти?

– Душа, со всем знанием и опытом, накопленным в течение жизни, после смерти уходит обратно к Творцу и сохраняется вечно. Нам не дано знать, где он хранит души.

– Значит, Вечный Огонь всё создал?

– Нет, всё создал Творец. Огонь лишь его представитель в этом мире, его частица. Но увидеть, ощутить или представить Творца невозможно, а Вечный Огонь – вот он, рядом с нами. Он живой! Ему можно помолиться, и он выполнит желания. Другими словами, Огонь – это образ Творца, данный нам в ощущениях. Храм Вечного Огня рядом с горсоветом. Мы относимся с большим уважением к пламени в домашних очагах. Большой грех потушить Огонь. Он должен угаснуть сам, если больше не нужен.

Самсонов вспомнил, что во время похода Хи-Вэнь просил не засыпать костры, а просто раскидывать угли.

«Огнепоклонники, значит. Ну, это ничего! Хуже было бы, если они мусульманами оказались».

Майор считал, что мусульмане более подвержены духу противоречия, а значит, склонны к бунту.

«Не, ну как про баб-то спросить?»

Товарищ Михеев, посовещавшись с Рахмоном, решил не вступать на скользкий путь религиозного диспута, и выдал следующую сентенцию:

– Я вижу, что Люмди отличаются своим внешним видом от людей, живущих на Памире. Это единый народ. Я прав?

Хи-Лонь горделиво выпрямился:

– Да, ты прав, Степан. Мы сохраняем своё единство с незапамятных времён. Мы – как капля масла в тазу с водой, не можем смешиваться с другими народами, у которых женщины с безволосыми лицами. Наши мужчины брали таких жён, но дети не рождались. Также не бывало потомства у женщин, вышедших замуж за чужаков.

«Вот это да!» – хором подумали товарищ Михеев, майор Самсонов, референт Рахмон, контрабандист Чжан Ли и лейтенант Исхакова.

«Точно, надо этих Люмдей в поликлинику сдать, для опытов!» – поджал губы Самсонов, – «Пусть доктора их странности разъяснят: и про бороды у баб, и про челюсть здоровенную, и про бесплодие в смешанных браках!»

Тут в его часах задребезжал будильник, установленный на 12.00. Одновременно появились шесть старейшин. Хи-Лонь встал и присоединился к ним, поманив товарища Михеева пальцем. Все вошли в Горсовет. Старейшины уселись на свои места на возвышении.

– Степан! Выйди вперёд и внемли! – приказал председатель Горсовета по имени Хи-Мань.

Партсекретарь не без волнения сделал шаг вперёд. От ответа на предложение вступить в Советский Союз, сделанное им вчера, зависела вся будущая карьера. Если согласятся – он круто взлетит вверх по партийной лестнице. Да и награды… весьма вероятны! Почётная грамота ЦК – плохо ли? Если откажутся – то… может, и ничего, а могут и понизить! Скажут: плохо агитировал – и бросят на сельское хозяйство… Майор Самсонов тоже напрягся, хотя его судьба уже была решена: так или иначе, он будет военным комендантом города Лхаги и его окрестностей.

– Слушай мои слова внимательно, Степан, понимай правильно и запоминай надолго! – торжественно провозгласил Хи-Мань, – После интенсивных молений Вечному Огню, тщательно обсудив все «за» и «против» слияния с Советским Союзом, мы, старейшины народа Люмди, постановили: принять твоё предложение присоединиться к Советскому Таджикистану, на чьей территории мы находимся, при условии гарантии всех прав гражданства. Ты можешь передать наше слово товарищам Рассулову и Брежжневу.

Огромная, всепоглощающая радость затопила товарища Михеева.

– Я передам вождям ваше слово незамедлительно!

– Это дело надо отметить славным пиром! – улыбнулся Хи-Мань, – Всё уже готово, столы будут накрыты через час.

– Я принимаю ваше приглашение! – с достоинством наклонил голову товарищ Михеев.

Душа его пела.

– Вот и хорошо, – кивнул Хи-Мань, – А пока известите ваших вождей по радио.

«Во, они и с радио знакомы!» – поразился Самсонов, сучащий от нетерпения ногами.

Ему не терпелось отправить радиограмму начальству, ибо было приказано информировать Таджика немедленно, но пришлось ждать, чтобы отправить сначала радиограмму партсекретаря – субординация! Товарищу Михееву пришлось попотеть, зашифровывая свой текст, ибо опыта не было. Он много раз ошибался и путался, рвал листок с текстом и начинал всё сначала. Майору он имел право доверить только передачу, так как сам азбуку Морзе не знал. В конце концов, у товарища Михеева получилось вот такое послание товарищу Бахтиярову:

«сэм первому старейшины проголосовали единогласно присоединение таджикистана городу лхаги тчк население знает зпт уважает товарища брежжнева зпт товарища рассулова зпт но необходимо организовать курсы политграмоты для старейшин устранения недопонимания политики кпсс тчк срочно присылайте инструкторов воскл подпись сэм».

Полковнику Бабкину Самсонов отправил следующую шифровку:

«михась таджику старейшины согласились присоединиться таджикистану под влиянием авторитета товарища брежжнева зпт товарища рассулова тчк советская власть городе лхаги установлена зпт потерь личного состава нет тчк срочно необходимы два батальона вдв установления контроля всей территорией зпт обеспечения секретности тчк имеются месторождения платины вопр бородатых женщин объяснить не могу тчк подпись михась».

Секретность есть секретность: у КПСС своя, у КГБ – своя, поэтому каждый зашифровывал текст своим шифром и посылал на своей волне. Из-за этой возни едва не опоздали на пир!

Раскладные дощатые столы накрыли в горсовете. Две дородных тётки втащили здоровенный котёл, затем ещё один. Запахло мясом! Советские товарищи проглотили слюну, ибо несколько дней на тушёнке с перловкой… сами понимаете. Также на столах появились сосуды с китайской водкой и тазики для мытья рук.

Самсонов вышел в туалет вымыть руки проточной водой, ибо плескаться в общем тазике не хотелось. Он, не задумываясь, толкнул закрытую дверь, оказавшуюся не запертой на задвижку. В туалете он увидел Рахмона, сидящего на очке с небольшим, величиной в книгу, прибором в руках. Страдающий поносом референт, и так бледно-зелёненький, сделался при виде комитетчика, вообще, фисташковым, и попытался спрятать устройство за спину.

– Эй, ты чего? – удивился майор, открывая кран.

– Да я… это… музыку слушал, чтоб не скучать… – промямлил Рахмон.

«Музыку, в сортире?! Странно… Ну, понятно, когда люди газетку читают или, даже, книгу. Но, радио слушать?»

Самсонов раньше таких компактных радиоприёмников не видел.

– Ну-ка, дай посмотреть!

– Не дам! – взвизгнул референт, спрыгивая с очка и принимая оборонительную позу.

Натренированная интуиция борца со шпионами подсказала:

«Что-то здесь не так!»

Самсонов шагнул вперёд и легко выхватил прибор. С первого же пристального взгляда стало ясно: не просто так, радиоприёмник, а ещё и передатчик! Приёмопередатчик! С выдвижной телескопической антенной! В Советском Союзе такие не производят, а, вот, в загранице – да! Вспомнилось малознакомое слово: «транзисторы». И ещё одно: «полупроводники».

«Уж не шпион ли этот гражданин Кадыров!?»

– А ты, часом, не шпион ли? – озвучил эту мысль майор, расстёгивая кобуру, в которой находился табельный пистолет ТТ.

В этот момент Рахмон прыгнул. Прямо со спущенными штанами! Правой рукой он схватил комитетчика за кадык, а левой попытался вырвать глаз. Во, какой коварный! Но Самсонов стукнул его рукояткой пистолета по лбу и вырвался. Референт упал на пол и потерял сознание. Майор выскочил из туалета и крикнул:

– Эй, бойцы! Вы, трое! Оба бегом ко мне!

Подбежал сержант Викуленко в сопровождении рядового Хананеева. При виде лежащего со спущенными штанами Рахмона оба сильно удивились.

– Вот, свяжите… этого! – приказал Самсонов, пытаясь спрятать в кобуру пистолет дрожащими от ажитации руками, – И одежду евонную в порядок приведите, а то неприлично будет перед Люмдями.

Бойцы связали гражданину Кадырову руки его же ремнём и поставили на ноги, поддерживая с двух сторон.

– Стесняюсь спросить, товарищ майор… он, что, напал на вас? – осторожно поинтересовался сержант.

– Ага! Хотел насильно… – тут майор закашлялся и потёр горло, – Отобрать прибор!

Бойцы облегчённо вздохнули, ибо заподозрили ещё более плохое намерение бесштанного референта в отношении товарища майора. В смысле, подумали, что он сексуальный маньяк!

– Тащите его в мою палатку!

Палатка, хотя и не пригодилась ночью, тем не менее, была поставлена. В ней хранилась рация, ну, и другие вещи.

Прислонив захваченного врага к чемодану, чтоб не падал (сомнений, что это именно враг, уже не было!), Самсонов принялся хлестать его по щекам. После восьмой оплеухи Рахмон открыл глаза.

– Очнулся? Вот и отличненько! – обрадовался майор, – Давай по порядку: имя, фамилия?

– Меня зовут Дуглас Маккартни, – обреченно прошептал разбитыми губами связанный.

– Это ты из каких будешь? – напрягся Самсонов, догадавшись, что допрашиваемый иностранец.

– Я из племени Кри… Небраска.

– Ого! Индеец! Америка, значит…

Дознаватель закурил (не в затяжку, чтоб не закашляться) и задал основополагающий вопрос:

– На кого работаешь?

Дуглас съёжился и погрустнел:

– Меня убьют, если я расскажу…

– Тебя убьют, если ты не расскажешь, – пообещал Самсонов страшным голосом и открыл лезвие перочинного ножа.

– Товарищу майор! Зупынись, це жорстоко! – вмешался (по-украински, чтобы враг не понял) сержант Викуленко.

– Шо: «зупынись»? – проворчал майор, вычищая лезвием грязь из-под ногтя.

Дуглас закрыл глаза:

– Я сотрудник Центрального Разведывательного Управления Соединённых Штатов Америки…

– Ого! – воскликнули дуэтом майор и сержант.

Это гнуснопрославленное учреждение, как тогда писали в советских газетах, «раскинуло свои омерзительно-гадкие ядовитые щупальца по всему Земному Шару»!

«Вот оно! Настоящий взаправдашний шпион! Надо гада поскорее переправить в Душанбэ… Но сначала сам ему кишки на пику намотаю и все секреты вызнаю!» – возликовал Самсонов, до того ни одного шпиона не уловивший.

Он напрягся, вспоминая методичку по проведению допроса. А! Надо обязательно выяснить, какое задание этот индеец, замаскированный под таджика выполнял!

– Задание?

– Моё?

– Ну, не моё же!

Фальшивый референт глубоко вздохнул и попросил воды.

– Сержант! Обеспечьте!

Викуленко высунулся из палатки и приказал Хананееву:

– Воды дай!

Тот протянул фляжку.

Напившись, агент ЦРУ принялся колоться:

– Я был внедрён в окружение второго секретаря Горно-Бадахшанской Автономной Области товарища Михеева, чтобы собирать секретные сведения и переправлять их в Центр.

– А почему не в окружение первого секретаря? – заинтересовался Самсонов.

– Потому, что он мог заподозрить, что я только изображаю таджика, таковым не являясь. А товарищ Михеев русский, ему невдомёк. Он, вообще, таджика от киргиза не отличит.

Подумав, сообразительный майор решил выяснить, чем вражина занимался в туалете:

– Что на самом деле в сортире делал? Небось, радиограмму отправлял своим заокеанским хозяевам?

– Да… Несмотря на понос, я остался верен долгу и присяге, но случайно забыл закрыть дверь на задвижку.

– Содержание радиограммы?

– Я сообщил Центру, что сорвать слияние города Лхаги с Таджикской ССР смогу путём террористического акта – отравления одного или нескольких старейшин. Вот, пошарьте у меня в правом кармане штанов… Видите, яд? Остальные заподозрят советских товарищей и, скорее всего, убьют товарища Михеева… и всех остальных. А, может, и не убьют. Как получится. Но присоединяться всё равно не будут.

На пузырьке и впрямь было написано «Veneno Mortal*».

*Veneno Mortal – смертельный яд, бразильский язык

– Смертельный яд… – прошептал Самсонов, серея, как застиранная портянка.

Представилось, как его рвут на куски бородатые тётки. Шутка сказать, он был на волоске от смерти! Какое изощрённое коварство! Какой, прямо-таки, цинизм!

Злоумышленник, тем временем продолжал:

– А моё правительство раздует из-за этого грандиозный скандал и, под шумок, введёт в Лхаги свои войска.

– Так, ты им ещё вчера выдал секретную информацию о Лхаги? И даже успел инструкции получить? – поразился Самсонов, наливаясь багрянцем ярости.

В этот момент в палатку заглянул встревоженный партсекретарь.

– А, вот вы где! Михаил Игнатьич, вы Рахмона не видели? У него мои тезисы…

Тут его глаза привыкли к сумраку палатки, и он разглядел своего референта. Шишка на лбу, опухшее от пощёчин лицо, разбитая губа, связанные руки…

При виде этой отнюдь не живописной картины товарищ Михеев обалдел!

– Что… что здесь происходит? – вскричал он фальцетом.

– Что, что… Допрос американского шпиона! – веско произнёс майор, надув для важности щёки, – Выйдите и не мешайте работать!

– Как, шпион?! Какой ещё шпион!? – растерялся партийный начальник.

– Такой! Агент ЦРУ! Сам признался! – доступно объяснил контрразведчик.

На товарища Михеева в этот момент можно было смотреть только побарывая жалость, так он побледнел. Даже глаза разъехались в разные стороны!

– Тезисы в зелёной папке, Степан Энгельсович, – подал голос Рахмон, он же Дуглас.

– С-спасибо… – выдавил из себя Михеев и, пошатываясь, удалился.

«Шпион, не шпион, а тезисы он подготовил хорошие, правильные. Надо же работу работать – речь произносить на пиру!»

Майору Самсонову было не до пира. Оставив Викуленко с Хананеевым стеречь шпиона, он, перебравшись в палатку Андреева для конспирации, включил рацию и отстучал такой текст:

«михась таджику результате оперативных мероприятий задержал тире арестовал агента цру индейца маккартни замаскированного референтом михеева рахмоном кадыровым зпт намеревавшегося сорвать присоединение лхаги таджикистану отравлением насмерть старейшин тчк обыском изъята радиостанция и смертельный яд тчк срочно присылайте вертолёт воскл мне цэрэушника держать негде тчк подпись михась»

Передачу провёл частоте 223 и ещё на двух резервных частотах, чтобы радисты в Душанбэ не пропустили.

– Товарищ генерал-лейтенант!

Полковник Бабкин торнадом (торнадой?) ворвался без доклада в кабинет Хольева, размахивая бланком радиограммы.

Тот вздрогнул, и подпись на очередном документе (секретном, а как же!) потеряла кудрявость и каллиграфичность.

– Ну, что там ещё? – с неудовольствием рявкнул расстроившийся генерал.

– Вот, радиограмма от Михася… от майора Самсонова!

Поправив сползшие на нос очки, Хольев внимательно прочитал, а потом перечитал текст.

– Нифига себе!

– Так точно, себе – нифига! – подтвердил Бабкин, встав по стойке «Смирно».

– Срочно! Туда! – рванул генерал душащий его воротник кителя, – Сюда! Шпиёна! Я его лично!

– Есть туда-сюда, товарищ генерал-лейтенант!

– Ну, так не стой столбом! Выполняй!

Полковник испарился. Генерал положил под язык таблетку валидола. Слегка успокоившись, задумался:

«Маккартни… Маккартни… Знакомая фамилия! Где я её слышал?»

Он нажал клавишу селектора:

– Лена! Зайди ко мне!

Вошла секретарша Леночка, так сказать, подруга дней суровых, с которой Хольев периодически, нет, регулярно… ну, вы понимаете. Надёжный, в общем, человек.

– Да, Владимир Арчибальдович?

– Ленусик, тебе фамилия Маккартни что-нибудь говорит?

Лена не задумалась ни на секунду:

– Английский вокально-инструментальный ансамбль «Жучки»*. Очень модный. Поль Маккартни автор большинства ихних песен. Что характерно: играет на гитаре левой рукой.

* «Жучки» – «Вeatles»

– Левша, значит? – уточнил генерал.

– Ага, левша.

– Спасибо, свободна пока.

Оставшись в одиночестве, достал из сейфа коньяк и налил себе четверть стакана, чтобы перебить противный вкус валидола.

«Там Маккартни – и у нас Маккартни… Какая между ними связь?»

После длительных размышлений решил не ломать голову, а спросить самого шпиона.

В Хороге своих вертолётов не имелось. Бабкину пришлось связываться с пограничниками, сидевшими аж за триста километров.

– Вертолёт-то есть, а как же, – кричал в трубку заместитель командира воинской части майор Шпыря, – Только, ежели его с отделением бойцов послать, то дополнительные баки с горючкой взять на борт не получится! Придётся в Хороге дозаправляться! У них там бензин-то есть, товарищ полковник? А то будет нонеча как давеча: туда долетели, а оттуда – нет!

Бабкин, бормоча незлые тихие слова, позвонил в Хорог.

– Алё! Это я куда попал?

– Ой, я стесняюсь спросить, товарищ: в какое место вы метились попасть?

– Мне склад нужен! Горюче-смазочных матерьялов! Это оно?

– Таки да!

– Говорит полковник Бабкин, заместитель председателя Комитета Госбезопасности Таджикистана генерала-лейтенанта Хольева!

– А я – старшина Зильберштейн… просто так, завскладом.

– Бензин есть, старшина?

– Какой вам потребен, товарищ полковник?

Бабкин не знал, на каком бензине летают вертолёты.

– Ну, этот… вертолётный! – выкрутился он.

– Ой! Неужели же не найдём! – был ответ.

И вертолёт, управляемый лично майором Шпырей, полетел в Хорог. Нужный бензин оказался в наличии, но старшина Зильберштейн потребовал официальную заявку-требование. У Шпыри таковой не оказалось. Попытка написать её на месте не увенчалась успехом, ибо требовался специальный бланк с печатью воинской части и подписью командира.

– Я дико извиняюсь, но вы, товарищ майор, только заместитель! И печати у вас нету!

– У-у, бюрократ! – досадливо бормотнул Шпыря, но Зильберштейн его услышал и обиделся:

– Я, товарищ майор, матерьяльно ответственное лицо! Процедура есть процедура! Без неё не обойдёшься, как без клизьмы при запоре! Ведь, ежели как попало народное достояние выдавать без соответствующей отчётности, получится разбазаривание, и меня таки расстреляют до смерти. А как страна без меня будет достраивать коммунизьм?

Довод был веский! Шпыря устыдился и попросил у старшины прощения, но всё равно бензин не получил. Не, что делать-то!?

Попытался даже позвонить в обком товарищу Бахтиярову, но тот от содействия уклонился, заявив, что дело, дескать, хозяйственное, а не партийное. Пришлось просить помощи у полковника Бабкина.

– Алё! Межгород? Мне Душанбэ! Пароль «Алабашлы»!

– Какой номер в Душанбэ, мущина?

– Это… Г-92991!

– Ждите, в течение часа будет.

– Но, мне срочно, девушка!

– Никакая я вам не девушка!

– Очень жаль…

– Линия перегружена. И вообще, вас много, а я одна!

Через пятьдесят три минуты:

– Алё, мущина! Душанбэ заказывали?

– Да, да!

– Соединяю…

С первой попытки дозвониться не удалось: полковник отсутствовал в кабинете. Пришлось попытку повторить и ждать ещё час. Бабкин вник в ситуацию и обозвал Шпырю мудаком за то, что он не запасся заявкой сразу. Затем долго ругался по телефону с Зильберштейном, но старшина стоял насмерть. Нет бумаги – нет бензина. Он не какой-нибудь шлимазл под суд идти ни за хвост поросячий! В конце концов, Бабкин ему пресловутую заявку переслал по телеграфу.

Почтальон, немолодая женщина, не спеша понесла телеграмму через весь город. Вот и склад ГСМ, около которого сучил ногами от нетерпения майор Шпыря.

– Тута такому Зильберштейну спецтелеграмма. Это вы?

– Разве я похож? Посмотрите на мой овал лица! Разве у Зильберштейнов такой нос бывает?

– И верно… А где с правильным носом?

– Он внутри ныкается!

Получив заявку, старшина немедленно отгрузил нужное количество бензина, и вертолёт, наконец, улетел.

Конечно, переслать заявку по спецсвязи в Хорогский КГБ было бы проще, но доступ к аппарату имел только отсутствующий майор Самсонов. Из-за этого было потеряно время.