Читать книгу Неожиданный Город. Фантастический роман - Илья Тамигин - Страница 7

Чжан Ли всё утро раздумывал, как бы извлечь пользу из создавшегося положения, в смысле, нового города. Таскать контрабанду сюда не получится, ибо город засекретят и закроют на замок. Что ж, возвращаться в Хорог несолоно хлебавши? От расстройства он даже не пошёл на пир, хотя его и звали. Сидя на камушке недалеко от палаток, он прикидывал, не купить ли на все деньги платины, а потом с выгодой столкнуть её в Афганистане. Увы! Денег с собой было мало, всего пятьсот рублей. Разве что, на перстень хватит… или, в лучшем случае, на браслет, как у Хи-Лоня.

Чжан Ли был, как выражаются журналисты, человеком трудной судьбы. Родился он в 1930 году в Душанбэ. В сорок втором отца арестовали как японского шпиона, а мать за недонесение. Оба сгинули в лагерях. Чжан в возрасте двенадцати лет попал в детский дом, где быстро выяснил, почём фунт лиха. Приют был на Вологодчине, поэтому там ни одного китайского ребёнка не имелось. Дети – народец жестокий, особенно беспризорники военных лет, составлявшие большинство. Дразнили узкоглазым, желтопузым и, почему-то, косоглазой свиньёй, хотя парень был худ, как щепка. Ещё бы! Жрать хотелось постоянно, ибо всё, что можно, и что нельзя, разворовывалось персоналом. Нередко мальчишки били его и отнимали пайку. Но Чжан не сломался, а научился стоять за себя. Когда вырос, в армию не взяли из-за выбитых передних зубов. Чжан Ли этому обрадовался, ибо, хотя и обладал советским паспортом, гражданином СССР себя не ощущал и, соответственно, долг Родине за собой не признавал. Он считал, что, скорее, Родина ему должна. В девятнадцать лет поехал в Душанбэ, смутно надеясь найти родственников. Увы, никого… Работал на сезонных работах, ибо профессии не имел никакой. Вернее, имел корочки плотника, но душа к этому ремеслу не лежала. За год свёл знакомства с контрабандистами, стал ходить с ними в Китай и Афганистан. Благодаря цепкой памяти и ловкости легко освоил маршруты и основы чёрного рынка. Через два года ходил уже сам, добирался даже до Индии и Пакистана. Неплохие деньги зарабатывал! В тюрьме ни разу не сидел, хотя и попадался по мелочи на сбыте товара. Почему в Советском Союзе можно свободно торговать только картошкой? Ну, ещё народные промыслы… То ли дело в загранице, особенно в Америке. Эх! Перебраться бы туда, уж он бы развернулся вширь и вглубь! Да, только где он – и где Америка…

Внезапно внимание китайца привлекло зрелище бесчувственного, да, к тому же, связанного Рахмона, влекомого в палатку Самсонова двумя бойцами. Интересное кино! Сделав вид, что он просто так гуляет, Чжан Ли подошёл к палатке и улёгся у задней стенки. Серая телогрейка – отличный камуфляж, никто его не увидит. А он будет слышать всё, а если дырочку проковыряет – то и видеть!

Услышанное потрясло его до основания! Оказалось, что Рахмон американский шпион! Да, бедняге мало не покажется, когда его перевезут в Душанбэ… За шпионство дают вплоть до расстрела, да! В голове зашевелились интересные мысли…

Несмотря на то, что он здесь был аж четырнадцать лет назад, Чжан Ли отлично помнил, что всего в часе ходу отсюда начинается ущелье с тропинкой, ведущей в Афганистан. Правда, крутая и неудобная, но лошадь пройдёт. Если же обрушить там парочку скал, то никакая погоня не догонит.

«Вот он, мой шанс на светлое будущее!»

Он встал и пошёл к лошадям, стоявшим неподалёку. Выбрав двух, не спеша навьючил на них баклаги с водой, мешок с овсом и рюкзак с консервами.

– Ты чего это, а? – лениво поинтересовался часовой – боец Хананеев, сидевший около и переваривающий обильный съеденный обед, усугубленный водочкой.

– Приказали, – спокойно пояснил китаец, после чего вернулся к палатке.

Дождавшись, когда майор вышел (надо же покушать), оставив стеречь шпиона бойца Липатова, Чжан Ли снова прилёг у задней стенки и шепотом позвал:

– Эй, Маккартни!

Американец дёрнулся:

– Кто здесь?

– Это я, Чжан Ли. Сколько заплатишь, если я выведу тебя отсюда?

– Да сколько угодно в пределах разумного!

– Тогда слушай, – деловито заговорил китаец, – Двести тысяч долларов и американское гражданство. Идёт? И я отведу тебя в Афганистан!

– Ноу проблем! – воскликнул Маккартни, не желавший испытывать судьбу.

Чжан Ли проскользнул в палатку через разрезанную стенку и развязал ремень, стягивающий руки Дугласа.

– Что? Бежим? – всколыхнулся тот.

– Погоди немного, – был ответ.

Через полчаса вернулся Самсонов и приказал Липатову:

– Вольно! Разойдись!

Тот, довольный, сразу же разошёлся.

Из-за проблем с пищеварением майор не смог съесть столько, сколько хотелось. Остальные же члены экспедиции продолжали пировать и, судя по всему, должны были остановиться не скоро. Опять же, водка! На то и был расчёт Чжана Ли: все заняты обжорством, и их уход никто не заметит!

Самсонов при виде китайца удивился:

– Ты что здесь делаешь, а? Это же секретная часть!

– Да я, это… спросить хотел, – отозвался, улыбаясь, контрабандист и ударил комитетчика в живот.

Прямо в солнечное сплетение!

Самсонов ойкнул и потерял сознание.

Чжан Ли связал его, заткнул рот ветошью и накрыл одеялом, отвернув к стенке – вроде спит человек. Взял винтовку и две коробки патронов. Пистолет решил не брать.

– Пошли! Медленно!

Они вышли из палатки и направились к лошадям. Хананеев похрапывал, пуская носом пузыри. Вот и хорошо, мочить не придётся!

Беглецы отвязали лошадей и небыстрым шагом двинулись к ущелью. На часах было около трёх часов пополудни. По дороге им встретились несколько местных, не обративших на пришлых людей никакого внимания.

Маккартни нервничал.

– Слушай, пойдём быстрее, а?

– Нельзя. Привлечём внимание. И не вертись ты!

Вот и нужная тропа, круто понижающаяся на юго-восток и переходящая в узкий карниз над пропастью. Вскоре город скрылся из виду. Пройдя очередной поворот Чжан Ли остановился и протянул Дугласу сапёрную лопатку:

– Давай, подкапывай этот валун!

Тот принялся копать так рьяно, как будто золото искал! Китаец стоял на страже, готовый стрелять при виде погони. Убивать людей не хотелось, но на карту было поставлено светлое будущее!

Наконец они смогли обрушить валун на тропу. Многотонный камень ухнул и обвалил карниз. Никому не пройти! Даже верёвку через провал не перебросишь, потому, что тропа в этом месте слегка поворачивала. Шли до сумерек.

– Ночуем прямо здесь. В темноте в пропасть сверзиться можно, – пояснил китаец, и американец с ним нехотя согласился.

Ему хотелось идти, бежать, драпать не останавливаясь!

Короче, на ночлег остановились на карнизе шириной фута в два, как прикинул американец. Спальных мешков не было, пришлось укладываться на голой земле. Себе под голову Чжан Ли изобретательно подложил мешок с овсом. Маккартни – кулак.

Тепляев вышел из горсовета, сыто цыкая зубом. Пир был отменный! И плов, не пробованный ранее, и жареные улары, истекающие жирком, и лепёшки, не уступающие столичным (в смысле, Душанбэ), и рассыпчатое печенье, тающее во рту! Водочка, конечно, подкачала – всего двадцать семь градусов, но очистка хорошая. Расслабленной походкой он направился к своей палатке, чтобы отдохнуть и переварить маленько, но решил сперва зайти к Самсонову, справиться о здоровье. Это же надо: съел человек только горсточку риса без мяса! И водку не пил!

Про уловление американского шпиона милиционер ничего не знал. Самсонов этой новостью ни с ним, ни с Андреевым не поделился, а товарищ Михеев был слишком занят провозглашениями тостов за дружбу между народами, за мудрость старейшин, за Партию, за товарища Брежжнева. Надо было ковать железо, пока оно горячо! Ему было не до милиционера и военкома, да и шпион был заботой Самсонова.

Тепляев взглянул на солнце: ещё час-полтора и сумерки. Издалека послышался стрекот вертолёта.

«О, подмога летит!»

Он откинул полог и шагнул в палатку Самсонова. Глазам его предстал извивающийся, аки червь, человек!

– Эй, ты чего? – растерянно вякнул нетрезвый милиционер.

– Муму! Мумуму!!! – отозвался Самсонов, высунув, наконец, голову из-под одеяла и пуча глаза.

– Ой!

Поражённый до глубины души этим зрелищем, Тепляев сперва отпрянул, но совладал с собой и выдернул тряпку изо рта комитетчика.

– Кх-ха! Тьфу! Ёпэрэсэте! – разразился Самсонов ничего не объясняющими междометиями, – Развяжи меня!

Обретя свободу, он вскочил и выхватил пистолет:

– Где он, падла?! Порву! Убью!

– Кто? – опасливо отодвинулся Тепляев.

– Твой «пи-ип»* Чжан Ли!

*Испачканный калом сын самки собаки – перевод Автора

– Да… здесь, где-то… – обескуражено вымолвил начальник милиции Хорога, нутром чуя, что на него надвигаются неприятности.

Не отвечая, майор выскочил из палатки и заорал:

– Тревога! Застава, в ружьё!

Солдаты, мирно переваривающие щедрое угощение Люмдей, недовольно закряхтели.

– Ну, что ещё на этот раз? – булькнул нетрезвый Викуленко и, вздохнув, приказал:

– Взво-од! В две шеренги становись!

Появился и Андреев.

– Почему шумим, Миша?

И Самсонов, пересыпая речь ненормативной лексикой, поведал ему и Тепляеву историю захвата взаправдашнего американского шпиона и его последующего побега.

– Гадский китаец нас предал! Он этого индейца освободил, а меня врасплох из засады вырубил по животу!

Тепляев виновато втянул голову в плечи: ведь, это он привёл Чжана Ли. Стало быть, с него и спрос! Впрочем, можно попытаться отбрехаться: дескать, взял его в экспедицию, как специалиста по горам. Откуда было знать, что он предатель? Да и шпион этот… За него Михееву отвечать – зачем к себе подпустил?

В полный рост встал вопрос: где теперь беглецов искать? Опросили бойцов, в надежде, что кто-нибудь видел хоть что-нибудь. Хананеев вспомнил, как Чжан Ли нагрузил двух лошадей консервами, овсом и водой.

Лицо Самсонова налилось чёрной кровью гнева:

– А почему ты это не пресёк?

– А что пресекать-то? – пожал плечами Хананеев, хотя это и было не положено по уставу, – Он же грузил, а не разгружал. К тому же объяснил, что ему приказали…

– Кто?! Кто приказал?! – истошно завизжал Самсонов.

– А, вот этого он не сказал!

Пересчитали лошадей и выяснили, что двух, именно тех, нагруженных водой, овсом и консервами, не хватает.

– Под трибунал пойдёшь, рядовой! – зловеще пообещал Андреев.

Трое офицеров беспомощно переглянулись: как ловить, где искать проклятых гадов?

– Падлетаем, камандир! – сообщил старлей Колумб*, второй пилот, – Вон, какие-то домушки виднеются и озэро блестит.

*Вообще-то, его фамилия была другая, но был он из испанских детей, привезенных в СССР в тридцать седьмом, совсем маленьким. Документы были утеряны, и в детдоме, не мудрствуя лукаво, мальчика нарекли Христофором Колумбом. Отчество присвоили Вахтангович, в честь директора, Вахтанга Чония. Детский дом был в Грузии, поэтому лейтенант говорил по-русски с грузинским акцентом, хотя грузинского и не знал. Только ругаться умел!

– Подлетаем, ага! – согласился Шпыря, – Они должны ракету пустить, чтоб я понял, где на посадку заходить.

– Вертолёт! – хором воскликнули Андреев и Тепляев, – Ракету!

Все трое засуетились, бросились искать ракетницу. Как всегда, в спешке, она нашлась не сразу. Вертолёт уже кружился над головами, и сквозь шум винта доносились отборные матюги Шпыри. Наконец, ракетница нашлась, и Самсонов торопливо выстрелил, не проверив маркировку патрона. Ракета взлетела красная! Это значило: «не приземляться, опасность!»

– Нифига себе! – удивился Колумб, – Чё, обратно в Хорог летим, камандир?

Шпыря, вытянув шею, разглядывал суетящихся внизу людей.

– Что-то не так… Спустись пониже, Христо! Зависни на двадцати.

– Есть!

Вертолёт опустился и замер. Воздушный водоворот сорвал с Андреева фуражку, и он погнался за ней, несмотря на тяжёлый от съеденного и выпитого живот: без фуражки офицеру никак невозможно, а запасной нету!

Самсонов, отыскавший, в конце концов, нужный патрон, с торжеством спустил курок, и зелёная ракета смачно впечаталась в брюхо вертолёта, рассыпавшись искрами.

– Во, блин! Снайпер! – возмутился Шпыря, – Хорошо, что не в бак, а то сгорели бы в одночасье на ровном месте!

– Ага, как в том анекдоте, – хихикнув, подхватил Колумб, – «Поймал меня маньяк и принялся колбасой какой-то в организм тыкать больно! Да, хорошо ещё, что не в глаз! А если бы в глаз?»

– Отставить смехуёчки! Садимся!

– Есть садимся!

Вертолёт опустился на землю. Плохо закреплённая палатка Самсонова от вихря упала. С проклятиями майор бросился спасать документы (секретные, а как же!), спальный мешок и рацию.

Экипаж, сопровождаемый шестью бойцами, вышел из летающей машины.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – бросил ладонь к козырьку шлема майор Шпыря.

Андреев, всё ещё не отдышавшийся после погони за фуражкой, молча пожал ему руку.

– А где шпионюга? – поинтересовался Колумб, – Вот бы на него пасматрэть!

Подошёл мрачный запыхавшийся Самсонов.

– К сожалению, пока вы там чикались, валандались и рассусоливались, а также жевали сопли, шпион умудрился сбежать из-под стражи.

– А мы чо… Мы ничо! – индифферентно свернул верхнюю губу трубочкой Шпыря, – Нам приказ дали – мы и полетели, а что задержки были, так они не по нашей вине. У меня в бортжурнале всё записано!

Он подумал и обвиняюще припечатал:

– Сами виноваты! Это… бдеть надо было лучше!

– Ладно, проехали… – вздохнул Самсонов.

Тут несмело, бочком, приблизился ефрейтор Воробей.

– Товарищ полковник! Разрешите обратиться к товарищу майору?

– Разрешаю! – буркнул Андреев.

– Товарищ майор! Я видел, как двое с лошадями во-он туда шли… – боец показал пальцем на юго-восток.

Лицо майора просветлело:

– Так, что ж ты сразу не сказал?!

– Вот… говорю…

Все рысцой побежали в указанном направлении. Через сорок минут обнаружилось ущелье.

– Да-а… – пробормотал Тепляев, вытирая взмокревший от усилий лоб несвежим носовым платком, – Туда, значит, утекли…

– В погоню! – вскричал Самсонов, выхватывая пистолет, – За мной!

– У них фора большая, – угрюмо сплюнул Тепляев, – Да и смеркаться вот-вот начнёт… и проводник нужен…

Андреев, хватавший ртом воздух, одышливо пропел:

Там, где пехота не пройдёт

И бронепоезд не промчится,

Угрюмый танк не проползёт…

Самсонов радостно подхватил:

– Там пролетит стальная птица!

Все посмотрели на Шпырю. Тот задумчиво почесал небритый подбородок:

– До темноты полчаса… Дождёмся утра, никуда они до рассвета не денутся. Лагерем встанут.

– А если уйдут? – заволновался Самсонов.

– Никаких «если»! В темноте не полечу! Инструкция запрещает! – отрезал вертолётчик.

Вернувшись в палатку Андреева, устроили военный совет.

Самсонов настаивал на ночной погоне всем личным составом. Андреев возражал, мотивируя отсутствием фонарей.

– В темноте не только мерзавцев не увидим, даже если и догоним, а ещё и ноги переломаем или в пропасть сверзимся!

– Хочется, ведь, быстрее… – всхлипнул майор.

Шпыря наставительно изрёк:

– Быстро только девку испортить можно!

Тут подал голос Тепляев:

– Я предлагаю вот, что: на рассвете отделение бойцов под моей командой выдвигается на тропу и преследует гадов. Местные, надеюсь, предоставят проводника. Одновременно вертолёт майора Шпыри отслеживает беглецов с воздуха и фиксирует их на месте, ненавязчиво, но угрожающе постреливая из пулемёта и предлагая сдаться через громкоговоритель.

– А у меня громкоговорителя нету, – развёл руками Шпыря.

– Ну… тогда придётся без него… просто так кричать.

После уточнения мелких деталей сей план утвердили.

Тепляев сходил и лично договорился с Хи-Лонем насчёт проводника. Проводницей была назначена девушка Хе-Донь, запросившая за эту работу двадцать рублей. Согласились, куда же деваться. Договорились выступать с рассветом.

Едва небо слегка позеленело на востоке, отряд, состоящий из десяти бойцов под командой сержанта Викуленко и возглавляемый Тепляевым, вступил на тропу. Хе-Донь, вооруженная двустволкой, шла второй. Спустя десять минут поднялся в воздух вертолёт. Устье ущелья было узкое, поэтому Шпыря полетел не вдоль его, а правее, туда, где ущелье переходило в карниз над пропастью. Пулемёт Дегтярёва находился в опытных руках старшины Кипяткова.

– Не уйдут, гады? А, ребята? – задал риторический вопрос Шпыря.

– Вах! – отозвался Колумб, вложив в это междометие всю свою уверенность в победе добра над злом.

– Не уйдут, товарищ майор, – согласился старшина.

– Ты, Гриша, помни, однако, что их нужно живьём взять! Стреляй, но мимо, чтоб только попугать. Но, не очень мимо.

– Товарищ майор! – обиженно воскликнул Кипятков, – Я с пулемёта на ста шагах свечу гашу!

– О! Это здорово! Тогда, если кочевряжиться начнут, отстрели какое-нибудь ухо для пущего устрашения!

– Есть отстрелить ухи!

Чжан Ли и Маккартни тоже двинулись в путь, едва рассвело. Через полчаса Дуглас остановился и поднял руку:

– Я что-то слышу…

Чжан Ли тоже замер и прислушался:

– Вертолёт! В укрытие, живо!

Они укрылись за скалой, но лошадей спрятать не смогли. Китаец передёрнул затвор, досылая патрон в ствол.

– Будешь стрелять? – заволновался Маккартни, – А, Чжан Ли?

– Буду, если придётся, – угрюмо ответил тот.

– Вон они! – триумфально завопил Колумб через час поисков, для которых вертолёт несколько раз летал туда-сюда, – Вон ихние лошади, да!

– Угу, – удовлетворённо хмыкнул Шпыря, притормаживая летательный аппарат и зависая метрах в пятидесяти от обрыва, – Теперя никуда не денутся! Ну-ка, Гриша, стрельни туда!

Кипятков прицелился и дал короткую очередь поверх конских голов.

Майор набрал полный живот воздуха и заорал:

– Говорит майор Советской Армии Шпыря! Чжан Ли и Маккартни, немедленно сдавайтесь! Руки вверх! Оружие бросить… нет, не бросить, а аккуратно положить на землю!

Это он в последний момент вспомнил, что винтовка у беглецов казённая, а значит, её необходимо сберечь.

– Что делать будем? – встревожился американец, – Вон, даже пулемёт у них!

– Не суетись, – процедил сквозь зубы Чжан Ли, – Им нас оттуда не достать, ближе вертушка не подлетит, за стену зацепится… Да и не смогут они долго висеть. Часок-другой – и улетят. А пешая погоня нас тоже не достанет!

– А если они солдат через тот пролом переправят? Там приблизиться можно!

– Тоже верно…

Тем временем Шпыря повторил свой призыв, а Кипятков снова принялся стрелять. Лоб Дугласа посекло каменной крошкой.

– Я ранен! – взвизгнул он, увидев кровь.

– Фигня! Царапина.

– Ага, тебе-то фигня! А я кровью истекаю!!!

Нехотя Чжан Ли поднял винтовку к плечу и прицелился сквозь узкую щель. Затягивать это противостояние было нельзя. Ещё и вправду солдат перетащит, или те сами обходной путь найдут. Задержав дыхание, осторожно потянул спусковой крючок…

– Что дэлать будем, камандир? Сесть-то мы не можем по любому, чтоб их на борт взять. Может, коней ихних застрелить?

– Нельзя, это же народное достояние, – возразил майор, – Сделаем вот, что: вернёмся, возьмём на борт Тепляева с отрядом и перебросим ниже по тропе!

– Но, там тоже сесть негде! – возразил Христофор.

– Ничего, по тросу спустятся.

И Шпыря двинул рукоятку, увеличивая обороты.

И в этот момент…

Тепляев со своей командой вступил на карниз. Всё это мероприятие ему ужасно не нравилось. Не его дело шпионов ловить! Но, с другой стороны, если он сам поймает цереушника и этого предателя Чжана, то, безусловно, реабилитируется. Вздохнув, он ускорил шаг. Карниз сузился. Теперь он был всего сантиметров шестьдесят в ширину, и клубящаяся туманом бездна… ну, не то, чтобы пугала, но настораживала.

«Костей не соберёшь!» – опасливо подумал Тепляев и прижался плечом к скале.

Из-за этого шаг замедлился, и Хе-Донь нетерпеливо подтолкнула милиционера. Поворот, ещё поворот… Оп-па! Карниз был обрушен! И верёвку на другую сторону не перебросишь…

«Что делать? Возвращаться? Или связаться по рации с вертолётом?»

Пока он раздумывал, Хе-Донь ловко вскарабкалась по почти отвесной стене и закрепила верёвку за каменный гребень метрах в двадцати выше. Затем, отодвинув Тепляева, разбежалась, качнулась, как маятник, и перелетела через пролом. Прямо, человек-паук! Изумлённые бойцы принялись восхищённо материться, когда над обрывом протянулась верёвка, туго натянутая и прочно закреплённая за скалу на другой стороне.

Преодолеть надо было около пяти метров. Зажмурившись, Тепляев пополз, подтягиваясь руками и обхватив верёвку ногами. Страшно было – не передать!

«Чтоб я ещё раз… Да не дождутся этого мои враги!»

Вот и карниз. Хе-Донь схватила Зиновия Степановича за шкирку и легко втянула на твёрдую почву. Бойцы по одному переползли следом.

– Вперёд! – воодушевлённо скомандовал Тепляев, – Преследуем гадов!

Вскоре послышался стрекот вертолёта. Судя по тому, что звук не удалялся и не приближался, вертолёт висел на месте.

«Ага! Значит, зафиксировал мерзавцев!» – обрадовался милиционер, бодро шагая по каменистой тропе с пистолетом наголо.

Бойцы, на всякий случай, тоже приготовили оружие к бою.

Ещё через километр все услышали пулемётные очереди. Всё шло по плану! Не дают супостатам сойти с места!

Но раздался одиночный винтовочный выстрел, раскатившийся гулким эхом…