Читать книгу Портрет - Инга Леровая - Страница 5

Глава 5

Оглавление

Стоять в холле и выжидать было глупо. Никто на помощь не придет, им с Густаво надо самим как-то выпутываться из этой ситуации. Кристиан мялся, и хоть он был не виноват впрямую в беде Густаво, смущение чувствовал. Не мог просто так уйти. Спросил самое простое.

– Где вы живете? Мастерская не выход. Ваша семья должна же о вас позаботиться. Пока руки заживут. Я могу позвонить…

– Нет у меня семьи.

– Я вызову вам такси, Густаво. Говорите адрес.

– Я уже сказал, чтобы ты отвалил, – Густаво открыл локтем входную дверь и вышел на улицу.

Кристиан вздохнул. И все же вызвал такси. Сейчас альфа не пугал его как прежде, он стал временно беспомощным, хотя и вел себя по-прежнему вызывающе. Первый шок прошел и Кристиан подумал, что до мастерской они могут доехать вместе. Он заберет оттуда коробку с вещами, а Густаво пусть делает, что хочет. Хоть живет в мастерской. Густаво не возражал, покорно сел в такси.

Казалось, он потерял интерес к нему и Кристиана это уязвило. Неужели, он был интересен только как сексуальный объект? В таком случае, все к лучшему. Ему не надо переживать за Густаво, лучше заняться своей жизнью. А то он забыл, когда посещал спортзал. Перестал гулять в парке, не радовался весне. С друзьями можно организовать пикник. В театр сходить. Кристиан вздохнул полной грудью. Он свободен.

– Оставь это!

– Что?

– Оставь коробку, – повторил Густаво, заметив, что Кристиан уходит. – Пару дней, так и быть отдохни, а потом позируешь дальше.

– Дальше? Вы закончили иллюстрации к книге! Хватит меня обманывать.

– Ты на работе, забыл?

– Но как вы собираетесь рисовать?

– Это моя проблема, мне ее трахать. А ты займись своим здоровьем. Найди врачей. И этих. Психов. Чтобы память тебе вернули.

– Мне и так хорошо! – разозлившийся Кристиан выскочил из мастерской, швырнув коробку на пол.

Этого пьяницу Густаво ничего не берет. Похоже, он даже не жалеет, что обморозил руки и собирается доставать его как раньше. Зря Кристиан расчувствовался. Не стоит проявлять дружелюбие. Только позволь и Густаво на шею сядет. Около дома Кристиан заметил автомобиль Берта и притормозил. О чем им говорить? Как поступить? Ответить на ухаживания Берта? Или поставить точку, наконец?

Кристиан решительно подошел к машине. Обрадованный Берт выскочил, вручил букет цветов. Розы. Кристиан очень любил розы. Нежные бутоны, запах и шипы. Любил сам их выбирать. Поэтому нахмурился. Принять розы от альфы для Кристиана было равносильно признанию в любви. Берт смотрел обеспокоенно, знал, что Кристиан увиделся с Густаво.

– Берт, ты ведь нормальный альфа?

– Вроде да, – Берт улыбнулся. – Нас регулярно проверяют. Здоровье, психику, реакции, профессионализм.

– И семью ты, наверно, хочешь? Дом? Детей? Да?

– Ну, не сразу, – Бертран растерялся от прямого вопроса. – Но со временем, конечно. Семья с любимым, дети. Это для всех важно, не только для альф.

– А для меня не важно. Нисколько. Я не хочу семью заводить. И тем более детей.

– Ты просто молодой, Крис. Только колледж закончил. Я понимаю, что тебе погулять хочется.

– Я не просто молодой, я урод. Меня бесит, когда меня трогают. Я не испытываю тяги к противоположному полу, не возбуждаюсь, течным не буду, – Кристиану доставляло садисткое удовольствие говорить дикую правду Берту в лицо. – Я не смогу иметь детей, Берт. Подумай об этом, когда будешь в следующий раз звать меня кататься и покупать розы. Я не шучу. Мне секс не в радость. Противно даже подумать, не то, что тискаться с кем-то.

– Но почему, Крис? Что с тобой случилось? Расскажи мне. Пройди обследование, – Берт попытался взять Кристиана за руку, но Кристиан оказался проворнее – шагнул назад и закрылся букетом.

– Не надо выяснять, Берт. И таскать меня по врачам тоже не надо, – Кристиан сунул букет обратно в руки Берту. – Подари это Винсену. Он в сто раз лучше меня. В миллион раз. И замуж за тебя пойдет, и детей нарожает.

– Но я его не люблю. Хотя он очень милый.

– А я тебя не люблю! Я никого не люблю, понятно?

– Кто это сделал с тобой, Крис?

– Что?

– Убил в тебе чувства. Ты не был таким.

– Может ты, Берт?

– Я? Ты меня подозреваешь в чем-то? В чем? И почему? – лицо Берта пошло пятнами.

– Нипочему. Прощай, Берт. Не надо больше подарков, цветов, прогулок. Не надо! Надеюсь, ты не уснешь пьяным в сугробе и не отморозишь себе уши.

– Сугробы растаяли.

– Растаяли? Замечательно! Мы все выяснили!

Кристиан припустил домой как заяц. Он был доволен собой. Хотя бы часть правды он сумел высказать и ему стало легче. Хватить огрызаться и убегать. Пусть от него все отстанут. Он не способен на взаимность. И это не изменится. Возможно, в старости, он будет кусать локти, что остался один. Но сейчас, он хотел одиночества. Тотального одиночества. Безопасного одиночества.

Машина Берта оставалось под окнами до самой ночи. Иногда Кристиану чудилось, что Берт стоит за дверью. Хочет ворваться, объясниться. Что-то доказать, утащить его к врачам, лечить. Кристиан даже убежал в смежную квартиру. Он был очень смелым сегодня, пожалуй, никогда таким смелым он не был, устал. Но и приятное возбуждение билось внутри. Он не будет больше прятаться, он будет бороться за свою свободу. Говорить, что думает.

Он всегда слишком боялся огорчить других. Этот навык ему привили с детства. Будь удобным, если хочешь игрушку. Кристиан боялся показать папе, что хочет к дедушкам, там вкуснее кормили. Боялся возразить дедушке, когда тот ругал папу. Даже автору никчемной книги побоялся сказать, что не читал его произведение и читать не будет. Побоялся сказать Берту, что не хочет пирожных.

Но розы. Кристиан понимал, что загонит себя в ловушку, как с Густаво. Ради денег он согласился позировать. И теперь он довольно богат, а на душе камень. Возьмет розы, и Берт будет его обхаживать дальше. Обязательно потащит к врачам. Потом начнет сокрушаться, что у них нет детей. Кристиан не согласен так жить. И от Густаво он тоже отделается. Откупится. Или уйдет со скандалом.

“Я хочу любить, – написал он как-то в ежедневнике. – Хочу. Но вокруг меня только любовь – кабала. Наверно, я сам притягиваю таких, кто будет меня мучить. Этот шаблон живет во мне с младенчества. Никогда не исчезнет. Берт, он вроде добрый, но я чувствую в нем угрозу, знаю, что он будет требовать от меня то, что я не могу ему дать. Как мои родные. Густаво, он злой, ядовитый, его любовь ядовитая. Он как будто и не хочет меня, но тянет к себе. И я не хочу его, но зачем-то забрал его из больницы.”

Кристиан писал и писал, на разные лады развивая одну и ту же мысль, что он не сможет найти свою любовь. И правильно, что он поломался. Как забавно, что человеку не надоедает жалеть себя. Но еще забавнее, что жалеть себя приходится после того, как пожалел других. Кристиан не замечал, что сам стал относиться к себе как его родные. Требовал от себя любви, обещая взамен свободу и независимость.

Завершал свои заметки Кристиан одинаково. Начинал писать “я помню, что…” и отпускал контроль. Чаще всего вспоминались мелкие детали. Дверь, закрытая на ключ, – Кристиан не мог выйти из комнаты. Еда, простая и сытная, она появлялась, когда Кристиан крепко спал. Однажды он притворялся спящим и караулил пару ночей, ожидая того, кто приносит еду. Никто не пришел. Он зря морил себя голодом. Все равно свалился, заснул, и еда появилась.

Вдруг Кристиан вспомнил ощущение чужих рук на своих плечах. Кто-то обнимал его со спины, дышал в макушку. Руки затряслись, Кристиан бросил ручку, забегал по комнате. Нет, он не хотел дальше вспоминать, не надо. Это страшно. Потом. Когда он почувствует себя уверенно. А может, вообще уедет в другой город и не оставит адреса. Кристиан сжал руками виски, умоляя память не открываться, пощадить его.

Остаток весны Кристиан почти не притрагивался к ежедневнику. Просто жил. Ждал лета и тепла. Потому что постоянно мерз. Раньше он предпочитал это время года, а сейчас его и лето не обрадовало. Кристиан пришел на любимое место на набережной и смотрел на реку. Как она бурлит, вырываясь из-под плотины, и быстро успокаивается, когда пропадает давление извне. Кристиан ждал Винсена, который попросил о немедленной встрече и был какой-то странный, нервничал, проглатывал слова от волнения.

Они редко виделись, потому что Кристиан торчал целыми днями на работе, его хозяева расширяли бизнес, создавали филиалы в других городах и, увы, зимняя дистанционка закончилась. Еще ему приходилось позировать Густаво для новой книги. После успеха первой, автор засел за продолжение. Кристиан подозревал, что не Густаво рисует по сюжету, это автор сочиняет книгу по рисункам Густаво. На дружбу времени оставалось совсем чуть-чуть.

Кристиан привык к несуразностям своей жизни. Привык смотреть на директора и не думать, что тот бегает к Густаво в мастерскую потрахаться при каждом удобном случае. Даже радовался, что тогда он быстрее освобождался и мог посидеть дома над чтением и анализом своих записок. Привык не рассуждать, почему такие отношения могут нравится. Привык к равнодушию Густаво к подобным связям. В этом они с художником были похожи, не ценили тех, кто их добивался их любви.

Кристиана уже не беспокоило, что Густаво перечисляет большие суммы на его счет. Привык. В конце концов, он не просил и не заставлял. Готов был вернуть по первому требованию. Привык, что всегда один и резко отказывал, если кто-то на улице предлагал его проводить. Привык, что Берт исчез с горизонта, не скучал о нем и не хотел вернуть. Привык не вспоминать про два месяца своей жизни, не теребил память.

Винсен появился неожиданно и Кристиан охнул. Заплаканные виноватые глаза, весь какой-то испуганный. Неужели заболел? Неизлечимо. Мысли Кристиана превратились в птиц с острым клювом, которые тотчас его заклевали. Он плохой друг, никудышный друг. Он никогда не интересовался здоровьем единственного дорогого человека, которого знал с детства. Который его любил и все ему прощал.

– Винс, что с тобой? – впервые за год Кристиан обнял друга, прижал его голову к груди, погладил по волосам. – Прошу тебя не расстраивайся. Если нужны деньги на лечение, только скажи.

– Крис, я не болен, – Винсен оторопел от таких нежностей, но с готовностью обхватил друга за талию. Неужели Крис стал прежним?

– А почему ты такой? – спросил Кристиан в макушку другу, рост позволял.

– О, какие медовенькие омежки. Пойдемте с нами, нечего лапать друг друга, – проходившие мимо альфы замедлили шаг.

– Пасть захлопни, – мгновенно ответил Кристиан, прикрыл рукой ухо Винсену и добавил пару крепких словечек.

– Крис, ну ты даешь, – восхищенно проговорил Винс. Он всегда чувствовал себя в безопасности рядом с другом. Сам бы Винс не посмел грубить альфам и давать отпор.

– Пошли в мастерскую, Густаво будет только вечером, расскажешь все толком.

– Пошли, – Винс подпрыгнул, так был счастлив, что у Криса нашлось для него время.

В мастерской у Густаво они обнаружили и сладкую слабоалкогольную шипучку для омег, и напитки покрепче, конфеты, фрукты и сыр. Кристиан смешал им коктейли, и вдруг почувствовал себя очень хорошо. Они устроились на диванчике, после того, как Винсен налюбовался на портреты Кристиана и наговорил комплиментов. После нескольких глотков Винс раскраснелся, глаза заблестели, он взял Кристиана за руку и решился, наконец, признаться.

– Крис, ты не обидишься? Останешься мне другом?

– Винс, ты уже испугал меня до смерти своим появлением, вряд ли я обижусь теперь. Главное, что ты здоров. Говори.

– Я переспал с Бертом. Вчера, – кинулся как в омут Винсен. – Он предложил, а я не смог отказаться.

– И что? В чем криминал?

– Но он же ухаживал за тобой. Я предатель?

– Винс, ну ты как ребёнок, – захохотал Кристиан. – Разве можно считать ухаживаниями пару пирожных? Плевать мне на Берта. Я рад, если ты рад. Тебе понравилось с ним? Он все хорошо сделал? Вид у тебя помятый. И зареванный.

– Мне понравилось, очень, – у Винсена груз с плеч упал. – А плакал я потом, когда подумал, что ты можешь обидеться.

– Обидеться на тебя из-за Берта? Винс, даже не думай. Получай удовольствие. Заезди его, не давай спуску. Когда свадьба?

– Крис, ты чего? Меня даже родители такое не спросили, когда я ночевать не пришел. Хотя ты знаешь, какие они.

– А я спрашиваю! Не позволю тебя обидеть. Вдруг залетишь. И что тогда?

– Крис, перестань. Берт врач, он все понимает. Позаботится об этом. Он мне уже витамины купил.

– Какие еще витамины?

– Для хорошего самочувствия.

Винсен давно не видел Криса таким отзывчивым и внимательным, да и вместе они выпивали в последний раз на выпускной вечеринке. Крис тогда убежал в туалет, и они расстались на лето. А вдруг с ним там что-то случилось? И поэтому Крис стал жестким и нервным? Но спросить прямо об этом Винсен не решился, слишком ценными для него были эти сердечные минуты с другом.

– Крис, а что у тебя с Густаво?

– Ничего, – Кристиан пожал плечами. – Я позирую, он рисует. Все довольны.

– Точно?

– Винс, зачем ты такой ерундой интересуешься? Я отбываю повинность, ты же знаешь. Густаво мне никто, старый пьяница, свой талант погубил. Что у меня с таким может быть?

Кристиан поднял глаза и осекся. У дверей стоял Густаво. Как давно там? Что успел услышать? По стремительно меняющим свой стальной оттенок глазам, Кристиан понял, Густаво все слышал и сейчас уйдет и напьется. Каждый раз, когда Кристиан неосторожно или специально говорил, что они никто друг другу, Густаво падал в запой. Как правило на несколько дней. Когда было холодно, пьянствовал в мастерской. Стало тепло – уходил на улицу.

Поначалу Кристиан переживал, Густаво и так отморозил по паре пальцев на каждой руке после их ссоры. Но потом привык. Густаво не сломило отсутствие пальцев, он умудрялся рисовать так же мастерски, как и раньше. И так же плевал на себя и свои успехи. На предложение Кристиана нарисовать что-то стоящее помимо его голого торса и организовать выставку, отвечал снисходительной усмешкой.

Густаво вышел, а Винс тревожно посмотрел на друга. Понять, что происходит между Крисом и Густаво, он не мог. Густаво тяжелый человек, непонятно, как Крис с ним вообще поладил. Но, если Кристиан спокоен, значит, все хорошо. Винс допил коктейль и, набравшись смелости, расстегнул тугой воротничок рубашки. Показал другу пару засосов на шее. И замахнулся, потому что Кристиан стал ржать как конь.

– Крис, ну почему ты смеешься?

– Ты такой трепетный, Винсен, я и не знал.

– И что в этом плохого? Это нормально, когда омега подчиняется альфе, ищет его защиты. И трепещет тоже. Ты сухарь, Крис!

– Да трепещи, мне-то что. Ты и течку с ним собрался провести?

– Если Берт захочет…

– Ну, теперь он от тебя никуда не денется.

– А ты переставай лопать подавители! И бегать от альф. Влюбись!

– Все-все, успокойся, папочка Винс. Если ты переспал разок с альфой, ты, конечно, имеешь право учить меня жизни.

Кристиан проводил друга, смеясь над его поучениями и восторгами от ночи, проведенной с Бертом. Страх за Винса встряхнул его, разбил оболочку, которую Кристиан старательно выстроил вокруг своих чувств. Влюбляться он, конечно, не собирался. Но может пойти на простейший вариант, найти себе кого-то для прогулок и кино? И тотчас отказался от этой затеи.

У своего дома на лавочке Кристиан увидел спящего Густаво. К нему уже подошли полицейские, собираясь увезти в какой-нибудь приемник. Густаво пьяно мычал, отбивался и получил дубинкой по загривку. Кристиан не выдержал. Подскочил, заслонил собой.

– Не трогайте.

– Родственник?

– Да.

– Забирай тогда домой. А то сам гуляешь, а дед на улице.

– Я заберу, да, – Кристиан не представлял, как он потащит Густаво и куда.

– Мы поможем, показывай дорогу, – полицейские сжалились, подхватили Густаво под локти и поволокли.

Кристиан на ватных ногах пошел вперед. Кто его тянул за язык. Вечно с этим Густаво он попадает в капкан. И никакой потом благодарности. Привел в смежную квартиру, а куда еще. Там почти не было мебели, но диван и стол имелись. Полицейские сгрузили Густаво на диван, огляделись, покачали головами.

– Что, пропил дедуля обстановочку?

– Пропил, – послушно кивнул Кристиан, не желая ввязываться в объяснения. Пусть думают, что хотят. Пять минут стыда он вытерпит.

– Да, ты сдай его в хоспис, такого не исправишь. А то еще и квартиру пропьет, – полицейские хотели как лучше, но Кристиану слушать их советы было тяжко. Он вообще себя не понимал. Зачем притащил Густаво к себе домой? Надо было в мастерскую.

– Он так-то смирный. Проспится и нормальный будет.

– Ну, смотри. Квартиру все равно на себя перепиши.

– Перепишу. Спасибо за совет.

Полицейские ушли. Кристиан написал записку Густаво, оставил ключи на столе и тоже ушел к себе. Если Густаво дарил ему внушительные суммы денег, глупо переживать за скромную квартиру и караулить его. Как бы странно это ни выглядело, Кристиан доверял Густаво.

Портрет

Подняться наверх