Читать книгу Носители. Сосуд - Иннокентий Лаженицын - Страница 5

– Посмотрите, кого это к нам принесло! – с порога недовольным тоном, без приветствия встретила женщина Васю. Несмотря на субботу, когда многие отдыхают от нарядов и косметики, она уже была накрашена, с уложенной прической и одета в легкий выглаженный сарафан. На вид ей было не больше тридцати пяти лет. – Я тебе звонила, почему ты не отвечал?

– Кать, сейчас не самое лучшее время. У меня некоторые проблемы и на их фоне для тебя плохая новость. Нам надо расстаться. Жить можешь пока тут, мне все равно необходимо уехать, – в лоб заявил Василий, переступая порог квартиры. Я зашел следом.

Екатерина, на удивление, спокойно восприняла неожиданный ультиматум Василия, который даже мне показался слишком прямолинейным.

– Просто так? Без объяснений спустя шесть лет ты меня бросаешь? – пытаясь сохранить самообладание и сдержать дрожь в голосе, спросила она.

– Шесть лет? – вырвалось у меня изо рта.

На секунду мне показалось, что внутри меня встрепенулось изумление, но ощущение было мимолетным, и я решил не придавать этому значения. Причиной же этому трепету был факт наличия личной жизни у Злорадства. Носители крайне редко сходятся с кем-либо на долгий срок. Довольно трудно жить с существом, обладающим всего одним чувством, особенно если это злорадство. Тут нужно было отдать должное либо Екатерине, которая, по невидимым причинам, испытывала нездоровую любовь к постоянному злорадству своего партнера, либо Василию, который ловко симулировал прочие чувства, которых у него не было. Сдавалось мне, что, вероятнее всего, место имел второй вариант. Прожив столько лет среди людей, и не так притворяться научишься.

– А это вообще кто? – указала Катя на меня пальцем.

– Здравствуйте, я Алексей, очень приятно познакомиться, как ваши дела? – за последний год мой круг общения состоял лишь из носителей и жертв, предпочитавших по большей части молчать и хлопать глазами. Так что неожиданная встреча с обычным человеком застала меня врасплох, что привело к не самому удачному набору слов при знакомстве в такой ситуации.

– Отлично мои дела, вот все утро было хреново, но появился Вася с тобой, и они сразу пошли в гору.

Резкий, грубый сарказм с нотками злорадства расставил все на свои места. Вася использовал ее для питания. Легкий ежедневный перекус с доставкой на дом на протяжении шести лет. Скорее всего, когда ему было необходимо подзарядиться, он создавал ситуации, провоцирующие Катю на злорадство, а потом тихо и мирно выслушивал ее, получая свою долю энергии. А ведь она его любила своей странной, извращенной любовью.

– Кать, не заводись, не при людях. Зачем тебе эти объяснения? Прими как факт, решение я свое не изменю. – Злорадство прошел мимо нее в одну из комнат и начал копаться в шкафу. Он не хотел тратить время, потому общался как-то между делом, продолжая свои поиски в недрах вещей.

– Как это зачем? Еще вчера у нас все было прекрасно, утром ты срываешься ни свет ни заря, хотя сегодня суббота. – На место саркастичного злорадства приходила обычная истерика. – И тут ты приезжаешь с каким-то неясным мужиком и говоришь, что все кончено! Что он вообще тут делает? – снова ткнула она в меня пальцем.

– Ну хорошо, раз тебе так нужны объяснения, мои чувства к тебе остыли, – слишком сухо и мимолетно ответил Вася, вылезая из шкафа с потертым чемоданом в руках.

– Чувства, – передразнил я тон Василия и усмехнулся. Мое бестактное поведение не было понятно даже мне самому, но почему-то упоминание о чувствах из уст Злорадства звучало очень комично.

– Алексей, ты совсем дурак? – задал риторический вопрос Вася, посмотрев на меня.

– Простите, все, молчу. Мне так редко удается общаться с людьми, что совершенно разучился вести себя в обществе, – извинился я.

Пока шел наш короткий диалог, Катя молчала. По ее лицу было видно, что чувства уже начали свой хоровод, который скоро выплеснется на всех окружающих. Среди них, конечно же, была и ненависть, которая успешно набирала обороты. У меня не было времени оценить морально-этический вопрос, насколько корректно питаться чувствами бывшей женщины своего учителя, потому я просто подкрепился, возможно, немного смягчив удар, ожидающий Васю.

– Скотина!!! – ее прорвало, слезы потекли ручьем. – Четыре года я, как дура, жду предложения, а получаю от ворот поворот из-за какого-то смазливого юнца. Так ты его еще к нам домой притащил! И на его же глазах бросаешь меня? Что же вы за уроды-то такие? – в воздухе повисла тишина, ни Василий, ни я не сразу поняли сложную структуру женской мысли.

– Что? – первым очнулся Злорадство. – Ты что несешь? Ты в своем уме, женщина? Это просто мой коллега, нам жить теперь вместе, я за вещами заехал своими, потом он к себе за вещами заедет. – Вася прожил много лет, многое повидал, выслушал не меньше, но видимо, еще никогда в жизни его так витиевато не называли пидарасом. Это очень ударило по его способности осознавать собственную речь и грамотно строить предложения.

– Ой, ой, ой, – запричитал я, понимая всю глупость ситуации и фантазию Кати, – что же ты несешь, Василий.

– Ага! А я что говорю! – радостно подхватила Катя возможность позлорадствовать. – Гомики проклятые! На старости лет решил попробовать что-нибудь новенькое? А ты! – обернулась она на меня. – Неужели моложе и симпатичнее найти не мог, или побогаче хотя бы? У него же за душой ни гроша. – Я никогда не предполагал себя в такой ситуации, потому просто стоял с открытым ртом, не в силах что-либо вымолвить в свою защиту. Возможно, еще больше возбуждая воображение Кати. – У него даже стоит уже с трудом, через раз. Хотя вот не знаю, может, на мальчиков уже лучше, чем на меня.

Неожиданный приглушенный щелчок прервал Катину речь, кровь брызнула на стену, в комнате воцарилось молчание. Девушка дернулась и со странным выражением лица обмякла и упала. Из пробитых висков текла кровь, медленно заливая весь пол вокруг, пуля прошла навылет. Спасибо толстым сталинским стенам, они остановили ее дальнейший полет. Я в ступоре смотрел на Злорадство, который все еще держал пистолет с глушителем в направлении, где только что стояла его пассия.

Первым заговорил Вася:

– Я носитель, мне ведомо только злорадство. Я не обижаюсь, не гневаюсь и не ненавижу кого-либо, что бы он ни сделал мне и как бы ни назвал. За свою долгую историю мне приходилось делать много плохих вещей, гораздо больше, чем хороших. Но за все эти годы даже самой маленькой мысли не было в моей голове о соитии с другим мужчиной. Никто не имеет права пустить в мою сторону даже тонкий намек на сие отвратное действо, – на протяжении всей тирады Василий пристально смотрел в мертвые глаза Кати.

– Классная речь, намек понятен, но откуда ты достал пистолет? – спросил я у Злорадства по окончании его пламенной речи.

– Из чемоданчика, я же тебе говорил, полезная штука, которую должен иметь каждый. – Он действительно предполагал, что у каждого человека, ну хотя бы носителя, есть такой чемоданчик, в котором есть пистолет, с помощью которого можно решить проблему домашней ссоры. Иногда я был рад, что во мне только одно чувство и это не страх.

– Знаешь, все же осмелюсь и спрошу, ты считаешь, это адекватно? – отходя от медленно ползущей в мою сторону кровавой лужи, спросил я у Васи.

– Нет, конечно. Это совершенно неадекватно. По возможности так не делай. Но когда на кону важные дела и ты понимаешь, что какой-либо индивид будет тебе мешать в них, не строй иллюзорных надежд, что с ним можно будет договориться и он сам собой исчезнет. Люди, как проблемы, никогда сами не исчезают, с ними надо справляться самому.

– Спасибо еще за одну мудрость, сенсей, – сложив руки у груди, я поклонился на манер азиатов.

– Я, конечно, понимаю, что ты носитель. Но тут только что человек умер, а ты паясничаешь, – осек меня Вася, поставив в тупик своими словами, шутил ли он или был серьезен, мне уже было не понять. – Иди на кухню, вскипяти нам воду, чай попьем, Катю помянем, я уберусь пока тут.

Окончательно запутавшись в юморе Злорадства, я пошел на кухню.

Приготовление чая не заняло у меня много времени, кухня была небольших размеров, на поиски заварки, сахара и даже печенья ушло не больше нескольких минут. В ожидании, пока вскипит чайник на плите, электрического у Васи почему-то не было, я присел за стол.

Васина уборка заняла не так много времени. Спустя десять минут он уже появился в дверном проеме кухни, вытирая тряпкой руки от крови.

– Все носители могут так безнаказанно убивать людей? – спросил я у него.

– Нет, конечно, она была моим клиентом, – он был совершенно спокоен, что было абсолютно закономерно. Жалость и тоска были не в его юрисдикции.

– Как ты ее так долго держал? Целых шесть лет, и она не окуклилась.

– Честно говоря, за эти шесть лет она даже не была близка к созреванию. – Вася продолжал тщательно вытирать руки от следов крови. – Я встретил Катю семь лет назад. Ее уровень злорадства был огромен, мне казалась, что до созревания ей осталось не больше месяца. Но не ведая того сама, она очень хорошо балансировала, нивелируя свое злорадство душевной добротой и отзывчивостью.

– Так сразу и не скажешь, – перебил я его.

– Поверь мне, она очень добрая… была. В течение года так происходило несколько раз: доведет себя почти до состояния куклы, потом бах – и месяц добрая и отзывчивая. Это, кстати, основная причина, по которой у нее совершенно не было друзей и были жуткие проблемы с мужиками. Человек, который сначала месяц злорадствует над тобой, а потом проявляет назойливую заботу, отпугивает простого обывателя. Так что я принял решение просто поместить Катю рядом с собой. Потихоньку подпитывался ее злорадством. В принципе, я имел полное право прекратить ее существование, но, конечно, не с помощью пистолета. Скорее всего, начальство сделает выговор, если, конечно, узнает. – Он бросил на меня сверлящий взгляд.

– Да не скажу я никому, не смотри на меня так больше, – отмахнулся я от него.

– Вот и ладно, а Сава свое дело знает, скоро будет тут, – сказал Вася и сел рядом, взяв свою кружку.

Мне пить чай в такую жару не хотелось, потому, сделав пару глотков, я просто наблюдал за Злорадством, который с причмокиванием пил невкусный чай из пакетиков, заедая его черствым печеньем.

– Долго нам Саву ждать? – прервал я Васин геноцид кондитерского изделия.

– Зависит от того, где он сейчас и чем занят. Сказал, что скоро будет, полчаса – час, наверно.

– Значит, у нас есть время пообщаться. О какой информации говорил тот странный мужик, похожий на Сарумана в молодости, которой ты должен со мной поделиться?

– На кого похожий? – моя шутка юмора не возымела успеха у Злорадства, скорее всего, он просто не был знаком с экранизацией романа Толкина. – Видящий, что ли?

– Видящий? – Васина терминология также поставила меня в тупик.

– Давай уже прекратим этот увлекательный разговор двух старых евреев и перейдем к сути, – внес он дельное предложение. – Видящий – создание без чувств вообще, но умеющее читать мысли, что позволяет ему легко определять, врет ли его собеседник.

– Как это? – не понимал я. – Как можно жить вообще без чувств?

– А как можно всего с одним чувством? – передразнил меня Вася.

– Честно говоря, двояко, есть и положительные, и отрицательные моменты. Но совсем без чувств как? – я настаивал на своем вопросе. – Смысла жить совсем нет.

– А у тебя какой смысл жить? – мы снова вернулись к разговору двух старых евреев. – Да черт с тобой, какой смысл жить у среднестатистического человека? Родился, школа, работа, старость, смерть? – Вася вновь начал раскочегаривать свое злорадство. – Лучшее, что придумал простой обыватель, это выдумать себе смысл жить, чем он и занимается всю свою жизнь, простите за тавтологию. Дети, карьера, знания, так далее и тому подобное. А между этими думками о смысле жизни у него депрессия, которую он тоже выдумал. И все это из-за чувств, которые не дают ему покоя. А тут у нас счастливейший индивид, у которого чувств нет. Он спокойненько живет в мире и гармонии сам с собой, потому что ничего не хочет и ничего ему не нужно. Покой и тишина.

– Да какой уж тут покой? Каждый день общаться с такими индивидами, как ты, даже бесчувственный не выдержит. Страшно представить, что у тебя там в голове, а ему копаться в этом, – съязвил я.

– Твой юмор с каждым разом все совершеннее. – Вася посмотрел на меня взглядом старика, замученного детскими шутками внука.

– Спасибо, стараюсь, – улыбнулся я ему в ответ. – Давай уже поконкретнее, откуда они такие расчудесные взялись?

– Сам толком о них ничего не знаю. Хватит считать, что, если я намного старше, больше знаю о структуре носителей. Мы с тобой в одном чине, так сказать, для меня открыты все те же источники информации, что и для тебя.

– Но у тебя есть связи и репутация, наверняка благодаря этому можно узнать что-то сверх рамок дозволенного.

– Какой же ты приставучий, – вздохнул Злорадство. – Кто-то говорит, они искусственно выводятся, некоторые утверждают, что это следующее звено после носителя. Но я живу уже довольно давно и еще ни разу не видел, чтобы носитель становился Видящим. Все, больше мне ничего не известно.

– Спасибо, и почему ты не мог сразу это рассказать? Все из тебя клещами тащить нужно. – Вася недобро посмотрел на меня, но промолчал, ведя себя как мудрый старец, не обращающий внимания на провокации юнца. – А теперь давай к действительно важной информации перейдем. Сомневаюсь, что вот этими слухами Видящий рекомендовал тебе поделиться со мной.

– Скука отрицает, что вчера на патруле заходил в ресторан, в котором ты работал.

– Его уже допрашивал Видящий? – уточнил я, чувствуя подвох.

– Да, он был у него перед тобой, Видящий подтвердил, что его слова – правда.

– Теперь хотя бы понятно, почему кукла жива, потому что никто ее не убивал. Дело раскрыто, расходимся, – наигранно весело объявил я результат собственного расследования.

– Если бы все было так просто. – Вася не разделял моего позитивного настроя.

– Хорошо, мыслим логически. Я утверждаю, что Скука зачистил куклу, и это правда. Он утверждает, что даже не заходил в ресторан, и это тоже правда…

– Остановись, – неожиданно меня перебил Вася, – это совершенно не твое дело и не твоя забота. Самым разумным будет вести себя максимально обычно. Комиссары справятся сами. Не создавай вокруг себя лишние подозрения.

– Во-первых, это меня касается, кто-то из этих двоих врет, а скорее всего, оба разом, – все-таки озвучил я Васе свои догадки, которые он так не хотел слышать. – Во-вторых, это просто мысли вслух.

– Говори и думай что хочешь, заткнуть тебя невозможно. Но как твой сопровождающий, и что важнее, наставник, я не позволю тебе вмешиваться в расследование. Вплоть до применения силы и рекомендаций заключения тебя под стражу. Ради твоего же блага.

– Звучит благородно и пафосно, спасибо, оценил. Твоя позиция ясна, я ее уважаю и постараюсь не создавать тебе проблем, но прошу ответов.

– Спрашивай, – со вздохом согласился он.

– Спасибо. Возможно ли, чтобы Видящий врал?

– Насколько мне известно, считается, что не может. У него просто нет для этого мотивации. Сам понимаешь, чувств нет, желаний нет, мотивации нет.

– Хорошо, ну мозг-то у него есть, сознание, он мыслит. Возможен ли вариант, в котором Видящий, осознав что-то, начал врать?

– Звучит очень натянуто, честно говоря.

Нашу беседу прервал раздавшийся в коридоре дверной звонок.

– Это Сава, очень тебя прошу, при нем никаких мыслей вслух, никаких шуток, никаких вопросов в его адрес. Веди себя как обычно, – на секунду он запнулся. – Нет, веди себя адекватно, он старше и по возрасту, и по рангу. Найди в своей голове слово «субординация» и постарайся полностью его реализовать в своем поведении. Он один из самых приближенных к комиссарам людей, с ним нужно быть очень осторожным.

– Хорошо, понял, нет необходимости так разжевывать.

Василий строго посмотрел мне в глаза, вздохнул, встал из-за стола и пошел в коридор встречать Саву. Я направился следом, мне было очень интересно посмотреть на живую легенду, как его называли в Конторе. Самый старый носитель России, второй по старости в мире, да еще и дирижер с вековым опытом.