Читать книгу Фауст. Страдания юного Вертера - Иоганн Вольфганг фон Гёте - Страница 12

Я, право, дорого б дала,

Когда бы я узнать могла,

Кто этот видный господин!

Должно быть, это дворянин:

Так благородно он глядел

И так уверен был и смел.

За мной, потише –  вот сюда!

Я здесь один хочу остаться.

Да!

У девушек так чисто не всегда!

О милый сумрак, о приют святой, –

Привет мой вам! Владей, любви томленье,

Душой моей; питай свое стремленье

Надежды милой сладкою росой!

Как дышит здесь повсюду дух покоя,

Порядком все проникнуто кругом!

Средь бедности довольство здесь какое!

Святой приют! Благословенный дом!

Прими ж меня, семейный старый трон!

Отцов и дедов нежил ты покоем

В дни радости и горя, окружен

Детей беспечным шумным роем!

Быть может, и она, мой ангел, меж детей,

В красе румяных щечек, ликовала

И, благодарная за елку, всех нежней

Сухую руку деда целовала.

Твой дух, о дева, надо мной парит,

Дух тихого довольства и порядка;

Устами матери тебе он говорит,

Чтоб чистой скатертью твой стол был устлан гладко,

И учит посыпать, узоры выводя,

Песком весь чистый пол каморки тесной.

О милая рука! Божественность твоя

Из хижины создать способна рай небесный!

А здесь!

Святой меня объемлет страх!

Я не ушел бы, кажется, отсюда!

Лелеяла природа в легких снах

Здесь ангела, и вот –  явилось чудо!

Дитя дышало в сладком сне,

И чистой творческою силой

Прекрасный образ в тишине

Расцвел, божественный и милый!..

А я? Сюда что привело меня?

О небо, как глубоко тронут я!

Чего хочу? Чем совесть так задета?

О бедный Фауст, ты ли, ты ли это?

Не чары ли, под кровом полутьмы,

Здесь в воздухе? Я шел, чтоб насладиться, –

Пришел –  и сердце грезами томится!

Иль ветерка игрушкой служим мы?

Как я своих бы мыслей устыдился,

Когда ее сейчас бы увидал!

Я за минуту был не больше как нахал,

Теперь же в прах пред нею бы склонился.

Скорей беги! Она сюда идет!

Прочь! Навсегда! Ее мне видеть больно!

А я принес и ларчик; вот –

Увесист, кажется, довольно!

Ей в шкаф поставим мы его:

Она с ума сойдет, ручаюсь!

Такой вещицей хоть кого

Для вас сманить я обещаюсь:

Игра –  всегда игра; дитя –  всегда дитя!

Осмелюсь ли?

Вы это не шутя? Хотите ларчик вы себе оставить?

Так раньше бы сказать, не ждать до этих пор,

Чтоб нам не тратить времени на вздор

И от пустых меня хлопот избавить!

Не скряга ж вы, надеюсь, милый мой!

Для вас затылок трешь, мозолишь руки…

Ну, прочь! Скорей теперь за мной!

Пусть соблазняется: ей надо быть одной!

А вы –  стоите с видом скуки,

Как будто вам приходится идти

На лекцию, и вот уж на пути

И метафизика, и физика пред вами

Живьем стоят с постылыми словами!

Как душно! Тяжесть в воздухе какая!

А ночь совсем не так тепла.

Скорей бы маменька пришла!

Чего-то все боюсь одна я,

И страх, и дрожь меня берет:

Такой мы глупенький народ!

Жил в Фуле[10] король; он до гроба

Был верен душою простой;

Ему, умирая, зазноба

Оставила кубок златой.

И стал ему кубок заветный

Дороже всего с этих пор;

Он пил –  и слезой чуть заметной

Средь пира туманился взор.

И роздал король пред кончиной

Наследникам все города;

Но кубок –  лишь кубок единый –

Оставил себе навсегда.

Морские валы грохотали

Под башней, бушуя у скал;

Меж рыцарей, в дедовской зале,

Прощаясь, король пировал.

И встал он, и выпил весь полный

Свой кубок, – с ним жизни весь пыл;

И в шумные, бурные волны

Священный свой кубок пустил.

Он видел, как кубок, волною

Подхвачен, черпнул и пропал;

И очи покрылися тьмою, –

И пить он, и жить перестал.

Как этот ларчик тут явиться мог?

Шкаф, кажется, был заперт на замок.

Вот странно! Что за вещи тут –  не знаю!

Но, впрочем, понимать теперь я начинаю:

Не взят ли, может быть, он маменькой в залог?

А! ключик здесь, привязанный тесьмою.

Что, если я его возьму да и открою?

Что это! Боже мой! Чудеснейший убор!

Не приходилось мне такого до сих пор

Видать нигде. Его и барыня б надела

И на гулянье в нем отправилась бы смело.

Цепочку бы надеть: каков-то в ней мой вид?

Чья ж эта роскошь вся? Кому принадлежит?

Хоть серьги мне иметь хотелось бы ужасно!

Наденешь их –  сейчас совсем уже не то!

К чему красивой быть? Совсем, совсем напрасно!

Не худо это, – я, конечно, в том согласна;

Да люди красоту нам ставят ни во что

И хвалят только нас из жалости. Вот слава:

Все денег ждут,

Все к деньгам льнут;

Ах, бедные мы, право!