Читать книгу Лесной царь - Иоганн Вольфганг фон Гёте - Страница 10

По целым дням я здесь сижу!

Я весь горю, я весь дрожу.

Пишу, мараю, так что сам

Не верю собственным глазам.

Все правила припоминал,

Всё вымерял, всё рассчитал,

И жадно взор гонялся мой

За каждой краской и чертой.

То вдруг кидаю кисть свою;

Как полубешеный встаю

В поту, усталый от труда,

Гляжу туда, гляжу сюда,

С картины не спускаю глаз,

Стою за стулом битый час —

И что же? Для беды моей,

Никак я копии своей

Не превращу в оригинал.

Там жизнь холсту художник дал,

Свободой дышит кисть его, —

Здесь всё и сухо и мертво.

Там страстью всё оживлено,

Здесь – принуждение одно;

Что там горит прозрачней дня —

То вяло, грязно у меня.

Я вижу, даром я тружусь

И с жаром вновь за кисть берусь!

Но что ужаснее всего,

Что верх мученья моего:

Ошибки ясны мне как свет,

А их поправить силы нет.

Мой друг! за это похвалю:

Твоё старанье я люблю.

Недаром я твержу всегда,

Что нет успеха без труда.

Трудись! запомни мой урок —

Ты сам увидишь в этом прок.

Я это знаю по себе:

Что ныне кажется тебе

Непостижимо, высоко,

То нечувствительно, легко

Рождаться будет под рукой,

И, наконец, любезный мой,

Искусство, весь науки плод,

Тебе в пять пальцев перейдёт.

Увы! как много здесь дурного,

А об ошибках вы ни слова.

Кому же всё даётся вдруг?

Я вижу с радостью, мой друг,

Что с каждым днём твой дар растёт.

Ты сам собой пойдёшь вперёд.

Кой-что со временем поправим,

Но это мы теперь оставим.

Нет, нет покоя для меня,

Пока не всё постигнул я!

Мне жалко видеть, сударь мой,

Что вы так трудитесь напрасно,

Идёте темною тропой

И позабыли путь прямой:

Натура – вот источник ясный,

Откуда черпать вы должны,

В ней тайны все обнажены:

И жизнь телес и жизнь духов.

Натура – школа мастеров.

Примите ж искренний совет:

Зачем топтать избитый след? —

Чтоб быть копистом, наконец?

Натура – вот вам образец!

Одна натура, сударь мой,

Наставит вас на путь прямой.

Всё это часто слышал я,

Всё испытала кисть моя.

Я за природою гонялся,

Случайно успевал кой в чём,

Но большей частью возвращался

С укором, мукой и стыдом.

Нет! это труд несовершимый!

Природы книга не по нас:

Её листы необозримы,

И мелок шрифт для наших глаз.

Теперь я вижу, в чём секрет:

В нём гения нимало нет.

Совсем не то! хочу опять

Картину всю перемарать.

Нет! вы не с тем пришли,

чтоб молча заглянуть.

Я вас прошу, скажите что-нибудь.

Вы можете одни понять мои мученья.

Хотя мой труд не стоит слов.

Но трудолюбие достойно снисхожденья;

Я верить вам во всём готов.

Я, признаюсь, гляжу на все твои старанья

И с чувством радости

и с чувством состраданья.

Я вижу: ты, любезный мой,

Природой создан для искусства;

Тебе открыты тайны чувства;

Ты ловишь взором и душой

В прекрасном мире впечатленья;

Ты бы хотел обнять в нём красоту

И кистью приковать к холсту

Его минутные явленья;

Ты прилежанием талант возвысил свой

И быстро ловкою рукой

За мыслью следовать умеешь;

Во многом ты успел и более успеешь —

Но…

Не скрывайте ничего.

Ты упражнял и глаз и руку,

Но ты не упражнял рассудка своего.

Чтоб быть художником, обдумывай науку!

Без мыслей гений не творит,

И самый редкий ум

с одним природным чувством

К высокому едва ли воспарит.

Искусство навсегда останется искусством;

Здесь ощупью нельзя идти вперёд,

И только знание к успеху приведёт.

Я знаю, к красотам природы и картин

Не трудно приучить и глаз и руку:

Не то с наукою; учёный лишь один

Нам может передать науку.

Кто может знанием полезен быть другим,

Не должен бы один им наслаждаться.

Зачем же вам от всех скрываться

И с многими не поделиться им?

Нет! в наши времена

все любят путь широкий,

Не трудную стезю, не строгие уроки.

Я завсегда одно и то ж пою,

Но всякой ли полюбит песнь мою?

Скажите только мне, ошибся ли я в том,

Что перед прочими я выбрал образцом

Сего художника?

Что весь живу я в нём?

Что я люблю его, люблю, как бы живого,

Над ним всегда тружусь и не хочу другого.

Его чудесный дар и молодость твоя —

Вот что твой выбор извиняет.

Всегда охотно вижу я,

Как смелый юноша свободно рассуждает,

Без меры хвалит, порицает.

Твой идеал, твой образец —

Великий ум, разнообразный гений:

Учися красотам его произведений,

Трудись над ними, – наконец,

Познай ошибки, и умей

Любить в творениях искусство, не людей.

Его картинами давно уж я пленился.

Поверьте, не проходит дня,

Чтоб я над ними не трудился,

И с каждым днём они всё новы для меня.

Ты рассмотри с рассудком, беспристрастно,

И чем он был, и чем хотел он быть;

Люби его, но сам учись его судить.

Тогда твой труд не будет труд напрасной:

Обняв науку красоты,

Не всё пред ним забудешь ты.

Для добродетели телесной груди мало;

Ужиться ей нельзя в душе одной:

С искусством точно то ж, и никогда, друг мой,

Одна душа его не поглощала.

Так я был слеп до этих пор.

Теперь оставим разговор.

Какой счастливый день для нас!

Картину к нам внесут тотчас.

Давно на свете я живу,

Но ни во сне, ни наяву

Другой подобной не видал.

А чья?

Его же?

Угадал.

Я угадал! мне это

Шепнула тайная любовь.

Какой восторг волнует кровь!

Каким огнём душа согрета!

Куда бежать мне к ней? Куда?

Её сейчас внесут сюда.

Нельзя взглянуть, не подивясь…

Зато не дёшево купил её наш князь.

Ну, господа! теперь я смею

Поздравить вашу галерею.

Теперь узнает целый свет,

Как князь искусства ободряет:

Он вам картину покупает,

Какой нигде, ручаюсь, нет.

Её несут уж в галерею.

Мне, право, жаль расстаться с нею.

Я не обманываю вас —

Цена, конечно, дорогая,

Но радость, господа, такая

Дороже стоит во сто раз.

Теперь взгляните: вот она!

Без рамки, вся запылена.

Я продаю, как получил,

И даже лаком не покрыл.

Какое мастерство во всем!

Вот зрелый ум! какой объём!

Какою силою чудесной

Бунтует страсть в груди моей!

Как натурально! как небесно!

Я, словом, всем пленился в ней,

И самой мыслью и работой.

Вот к ней и рама с позолотой!

Скорей! Князь скоро будет сам.

Вбивайте гвозди по углам!

Картина точно превосходна,

И не торгуюсь я в цене.

Нельзя ли взвесить?

Как угодно,

Но лишний труд, поверьте мне.

Куда летим? в какой далёкий край?

Взгляни, мой друг, и сам себя узнай!

Упейся счастьем в полной мере.

Мне душно здесь, в тяжёлой атмосфере.

Твоё созданье пред тобой!

Оно все прочие затмило красотой

И здесь, как Сириус меж ясными звездами,

Блестит бессмертными лучами.

Взгляни, мой друг!

                      Сей плод свободы и трудов —

Он твой! он плод твоих счастливейших часов.

Твоя душа в себе его носила

В минуты тихих, чистых дум:

Его зачал твой зрелый ум,

А трудолюбие спокойно довершило.

Взгляни, учёный перед ним

Стоит и скромно наблюдает.

Здесь покровитель муз твой дар благословляет,

Он восхищён творением твоим.

А этот юноша! взгляни, как он пылает!

Какая страсть в душе его младой!

Прочти в очах его желанье:

Вполне испить твоё влиянье

И жажду утолить тобой!

Так человек с возвышенной душой

Преходит в поздние века и поколенья.

Ему нельзя своё предназначенье

В пределах жизни совершить:

Он доживает за могилой

И, мёртвый, дышит прежней силой.

Свершив конечный свой удел,

Он в жизни слов своих и дел

Путь начинает бесконечной!

Так будешь жить и ты

в бессмертье, в славе вечной.

Я чувствую всё, что мне дал Зевес:

И радость жизни быстротечной,

И радость вечную обители небес.

Но он простит мне ропот мой печальной,

Спроси любовника: счастлив ли он,

Когда он с милою подругой разлучён,

Когда она в стране тоскует дальней?

Скажи, что он лишился не всего,

Что тот же свет их озаряет,

Что то же солнце согревает —

А эта мысль утешит ли его?

Пусть славят все мои творенья!

Но в жизни славу звал ли я?

Скажи, небесная моя,

Что мне теперь за утешенье,

Что златом платят за меня?

О, если б иногда имел я сам

Так много золота, как там,

Вокруг картин моих блестит

                                  для украшенья!

Когда я в бедности с семейством хлеб делил,

Я счастлив, я доволен был

И не имел другого наслажденья.

Увы! судьба мне не дала

Ни друга, чтоб делить с ним чувства,

Ни покровителя искусства.

До дна я выпил чашу зла.

Лишь изредка хвалы невежды

Гремели мне в глуши монастырей.

Так я трудился без судей

И мир покинул без надежды.

(Указывая на ученика)

О, если ты для юноши сего

Во мзду заслуг готовишь славу рая,

Молю тебя, подруга неземная,

Здесь на земле не забывай его.

Пока уста дрожат ещё лобзаньем,

Пока душа волнуется желаньем,

Да вкусит он вполне твою любовь!

Венок ему на небе уготовь,

Но здесь подай сосуд очарованья,

Без яда слёз, без примеси страданья!