Читать книгу Невероятность равняется нулю. Роман - Ирене Крекер - Страница 2

В глухой сибирской тайге в тех местах, где утро начинается с крика птиц и не встретишь за версту ни одного живого существа, если не считать белок, устраивающих концерты лесным жителям, или где ветер начинает пляску смерти, расшатывая деревья и создавая хаос из падающих столетних стволов, в течение многих лет существуют легенды и поверья о проживавших здесь некогда людях, сильных духом и крепких телосложением. В такие места лучше добровольно не ступать ногой и другому не советовать это делать. Местные охотники рассказывают жителям окрестных деревень, что там, в трущобах, сохранились диковинные сторожки. В некоторых проживают шаманки. Правда, их никто никогда не видел, но слухи о них передаются из одного поколения в другое. И нельзя уже установить, когда создавались эти предания, на чём они основаны, где в них правда, а где ложь?

Такая легенда передавалась из уст в уста и в семейном клане Пауля Грегера (нем. Gregger), проживающего в Германии. В наружности его не наблюдалось ничего необычного: высокий стройный блондин сорокалетнего возраста с правильными чертами лица. По словам матери, Пауль унаследовал внешность отца, которого не знал, так как к моменту рождения сына его уже не было в живых. В кругу знакомых Пауль выделялся тем, что находился в постоянной задумчивости. О нём говорили, что он не от мира сего. Никто даже предположить не мог, о чём он всегда думал. А друзей, которым он мог бы раскрыть тайну души, у него не было, если не считать коллег по работе и женщин. К ним он с юности был неравнодушен. Они его тоже любили. В нём была какая-то притягательная сила взгляда, умение показать собеседнику, что он увлечён рассказом, ободряющая улыбка, манера говорить, плавные движения. Его спокойное выражение лица и в то же время какая-то затаённая печаль во взгляде поражали своим несоответствием и наводили на мысль о душевных страданиях. Какая-то загадка скрывалась за его внешним видом, и именно это притягивало к нему людей.

Не знали и не ведали представительницы женского пола, что мысли Пауля всегда были заполнены не случайными встречами и даже не работой, которую он любил. Однажды в юности ему приснился сон, как он, прорываясь через таёжные дебри, вышел к сторожке, над которой струился дым. Какая-то старая женщина манила его костлявой рукой. Жутко ему тогда стало, страшно и муторно. Очнулся в поту, слезах. Страх пронзал душу. До костей пробирающий страх. Он и сейчас не отпускал его в минуты одиночества. С тех пор этот сон, картина в картину, повторялся неоднократно на протяжении многих лет. Юноша не мог спать спокойно. Он взрослел, появлялись новые дела, заботы, но сновидения продолжали мучить. В одну из таких бессонных ночей Пауль поставил перед собой цель – разгадать тайну необычного сна. Он задумал личное расследование, чтобы понять, кто и что за ним стоит?

«Разгадка хранится где-то в глубине таёжных сибирских мест, – часто думал он. – Не случайно же бабушка говорила маме, что именно в високосном году можно раскрыть какую-то семейную тайну. Нужно ввериться внутреннему голосу, отдаться ему, пойти за ним. Тем более, что не от кого больше ждать советов. Мама так и не дождалась, когда я решусь на поездку в Россию, к моему горькому сожалению, она помочь уже не сможет. Близких людей по крови осталось по линии отца в роду только двое – я и старшая сестра Эдита, проживающая тоже в Германии. Да, вот ещё тётя, которую и в светлый день, и в тёмную ночь, после смерти двоих детей, сопровождают кошмары. Она пока ещё держится, но чего ей это стоит? В роду происходят какие-то постоянные трагедии, о которых не принято говорить. Несчастья происходят одно за другим в определённой последовательности. В последние годы они значительно участились. Так двадцать лет назад сбросился с многоэтажки шестнадцатилетний двоюродный брат. Через несколько лет дядя в пятидесятилетнем возрасте лишил себя жизни, а ещё через несколько лет и другого кузена постигла та же участь. А там долго ждать не пришлось – сына умершего дяди бездыханным нашли на лестничной площадке около его квартиры».

«Может, порча это, может, сглаз, кровавая обида или неискупленный грех? – сказала как-то мать в порыве откровенности. – А, может, карма?»

«Что такое карма? – думал Пауль бессонными ночами. – Точный ответ на этот вопрос мне так найти и не удалось, но если ничего не делать, то тайна сама собой не раскроется. Сколько мне ещё осталось прожить? Я никак не могу жениться. Были женщины, которые нравились, ни одна из них не подарила ребёнка. Может, и это связано с семейной тайной? Почему этот рок висит над нашим родом?»

Инертность характера мешала Паулю сдвинуться с мёртвой точки. Так проходили дни, месяцы, годы. Он уже был не юноша, а зрелый сорокалетний мужчина, который не мог спокойно жить, постоянно думал о превратностях судьбы. «Кто-то или что-то движет событиями, переплетает судьбы, толкает людей на действия, которые не присущи им по характеру? Как это узнать? Что нужно для этого сделать?»

Пауль помнил слова матери: «Если что-то задумал, представь идею за задачу и подбери ключик к её решению. А для этого нужно наметить дальние и близкие цели и, ставя конкретные задачи, находить ответы на них. Если не получится одним путём, возвращайся на исходную точку и начинай снова, измени путь, но не меняй цели».

«Моя мать – женщина умная, – часто думал Пауль. – Она вложила в меня свои мысли, надежды и всегда верила, что из меня вырастет человек, который поймёт своё предназначение, справится с задачами, поставленными передо мной жизнью. Почему бы не начать с малого и совершить поездку в Россию, туда, откуда приехали мои родители? Их предки уходили оттуда в те давние времена целыми поселениями, так называемыми колониями. Они шли сначала на юг страны, а потом переправлялись по морю в Канаду, Бразилию, Мексику, Парагвай. По всему миру их развеяло. Что, какая сила заставляла их уходить из тех диких мест? Они ушли оттуда, но, по-видимому, мои прародители что-то не довели до конца. Вот теперь молодые и расплачиваются жизнями за поступки старших, тех, кто вывел родичей из гиблых мест, но не уничтожил заразу, которая, проникнув в сознание людей, уничтожает волю и разум, ведёт к погибели, вырождению рода».

Пауль начал изучение истории своего рода. Само слово меннониты ему ни о чём не говорило. Он думал, что это – народность, а оказалось – вера, религиозное течение, и оно берёт начало с анабаптистского конгресса в 1536-ом году, на котором был принят манифест о неприятии насильственных методов преобразования мира. Выразителем таких воззрений стал тогда голландский католический священник Симонс Менно, с уважением относившийся к реформам Мартина Лютера. В Нидерландах и в Германии меннониты жестоко преследовались и постепенно переселились в прибрежные районы Северного моря, в нынешний немецкий Гамбург, Алтону, Ольденбург, в Западную Пруссию и Польшу. В Западной Пруссии они прожили примерно 200 лет. Здесь у них окончательно сложился диалект «платтдойч / простой нижненемецкий». Случайно Паулю попалась на глаза в интернете книга о возникновении и развитии немецких колоний Хортица и Молочная, переизданная на литературном немецком языке в Канаде. Его заинтересовала история, рассказывающая о пребывании 21 мая 1818 года русского царя Александра I в доме священника Давида Хиберта в деревне Линденау колонии Молочная. Абрам Крекер, житель этой деревни, в 1900 году оставил об этом событии запись в своём календаре (Christlichen Familitnkalender), а позднее писал о нём в своей хронике.

«Надо же, – думал Пауль, читая эти строки. – Фамилия Крекер созвучна моей фамилии Грегер. Может, она с течением времени претерпела изменения. Об этом что-то говорил маме отец, но, когда она мне об этом рассказывала, я не обратил внимание на такие тонкости языка. Думаю, что книга не случайно попала мне в руки. Возможно, что Абрам Крекер, из тех моих родственников, которые через Данциг перебрались по зову Екатерины II, российской императрицы немецкого происхождения, в Таврическую губернию, на нынешнюю украинскую территорию, где и основали меннонитскую колонию Молочная. Слава Богу, что в то время были люди, которые оставляли после себя свидетельства о пережитых событиях. Меня удивляет только одно, что фамилия Крекер пишется в этом издании с одним „к“ в середине слова. Меннонитская фамилия в русском варианте, как говорил маме отец, пишется с двумя „к“, а в немецком – Кröcker. Книга переиздана немецким издательством ещё в 1951 году. В ней не должна быть допущена ошибка. Всё это очень интересно и даёт материал для размышлений».