Читать книгу Музыка души. Премия им. А. А. Блока - Ирина Антонова - Страница 2

Говорят, о чём бы писатель ни писал, он пишет свою биографию. Это в полной мере относится к Ирине Антоновой, с творчеством которой я знаком много лет. Поэт, если он настоящий, открыт, откровенен с читателем. Такой предстаёт её книга «Музыка души», где боль откровения зрима, и в зрелых стихах поэтессы – и память, и нынешний день.

Начальный раздел «Из Тарусской тетради» задаёт тон всей книге. Знакомый с её статьёй «Моя Таруса», напомнившей мастерство Паустовского, я ждал появления пронзительных нот тоски по утраченным ценностям. И не ошибся: буквально все стихи цикла, пронизанные печалью потери культурных начал и традиций цветаевской Тарусы, исполнены высокого поэтического мастерства. Они останавливают внимание читателя и побуждают перечитывать каждое. А это – свидетельство редкого таланта.

Изумительны по красоте и очарованию поэзии два первые цикла целиком («Из Тарусской тетради» и «Стихи о Москве»), где каждое стихотворение могло быть отнесено к шедеврам этого жанра. «Счастливый день» и «Художник», «Танец» и «Ночной разговор» – названия можно продолжить, перечисляя подряд. Стихи песенны. Читая их, сожалеешь, что не стало плеяды композиторов – мастеров советской массовой песни.

Я слушала ночью, как ветер стучал,

И сад отвечал в перерывах,

И вешнего сада любовь и печаль

В душе отзывалась надрывом.

И старыми липами ветер шумел,

Им дождь выговаривал нежно.

Был нежности этой неведом предел

И веры в деревья безбрежной.

(«Ночной разговор»).

Цветаевский дух, её тень, её образ зримо оживают в стихах «Там, где стоял твой дом», «Облупленная стена» и др. Вот краткое, в два четверостишия, впечатление от цветаевских мест:

Облупленная стена

И дикий шиповник алый.

Мне чудится: здесь она

Недавно ещё ступала.

Хотелось ей унестись

И облаком встать над рощей,

Где ветер рябины кисть

В небесной реке полощет.

(«Облупленная стена»).

А сколько музыки, сколько метафор в другом цикле – «Стихи о Москве»! В одной найденной строчке – вся юность, весь пласт воспоминаний о Нескучном саде:

Роман не в письмах, а в прогулках.

Или схваченный кадр:

Под чёрным и влажным откосом

Сплетённые корни дерев.

(«Из окна поезда»).

Цикл «Наследница Победы» другой. Здесь бОльшая конкретизация событий, случаев давней жизни с бедным, нелёгким детством послевоенной поры. Краски и музыка слов и образов двух первых циклов не гаснут, но пропускают вперёд психологизм переживаний, драматическую, а то и трагическую память. Близкое моему поколению время, когда «Ещё товаров не хватает, / Лишь что-то выкинут – лови» в стихотворении «Маме», где «свет от маминой улыбки / И женских лет её зенит». Тончайший психологизм чувств в стихотворении «Туманное солнце заходит…», когда за мамой заходит «знакомый её аспирант». Они собираются на балет, и маме не до того, и дочка её лет пяти лишь путается под ногами…

В цикле «И жизни всесильная жажда» возврат к ностальгии Тарусы обретает новые черты. Он более обобщён, философичен. Отдельные одна-две строки охватывают жизнь в целом:

Описать судьбу мою несложно,

В ней так много музыки и боли…

Жизнь скользит из рук, как хвост жар-птицы,

Обращаясь в свет непостижимый.

(«Задыхаясь, глохну от простора»).

Здесь ранний роман, в конце школьных лет, в ЦПКО, когда «Нам встречаться не положено, / Но запретный сладок плод», и, охватывающие этап жизни общества стихи с ёмкой характеристикой времени:

Отщепенцы брежневской державы,

Вечные студенты, бунтари

Жертвенной молитвой Окуджавы

Царство расшатали изнутри.

Цикл вершат господствующие в нём стихи памяти «мальчиков далёкого застоя», друзей и знакомых автора:

И, как блёстки сгинувшей эпохи

Переходят в музыку без слов —

Наших встреч божественные крохи

И стихи до третьих петухов.

В последнем цикле «На Чистых прудах» – всё то же продолжение биографии. Он посвящён памяти покойного мужа – поэта Валентина Терещенко и полон пронзительной душевной боли об утрате любимого.

Под сенью дерева подъезд

И твой глухой этаж,

Ты – старожил всех этих мест,

Похожих на мираж.

(«К тебе»).

Здесь в апогее открытость и откровенность поэта, и прошлая семья предстаёт с её счастьем и ссорами, заботами и каждодневным бытом. Таковы стихи «Примирение», «Мне с тобой хорошо в шалаше», «Поёшь мне песни Украины» и др.

Где бы ни печаталась Ирина Антонова, высокое мастерство поэтессы всегда радует читателя. Будем ждать от неё новых книг – поэтических и прозаических. Пожелаем ей доброго пути!

Валерий Лебединский,

главный редактор международного

литературного альманаха «Муза»,

член Союза писателей Москвы и

Союза журналистов России.