Читать книгу Убейте Билли - Ирина Боброва - Страница 7

Видимо, где-то сильно стукнулся головой, по-другому объяснить то, что полез в эти проклятые катакомбы, не могу. Мне предложили такую сумму за то, чтобы вернул наследника в лоно семьи, что отказаться было бы глупо. Согласиться же было глупо вдвойне, к сожалению, я понял это только теперь. Богатство, конечно, вещь довольно полезная, но нет таких денег, которые возместят то, что пережил. Катакомбы стали первым шагом на пути тернистом, полном катаклизмов и пертурбаций. На пути, который изменил и всю мою жизнь, и меня самого.

И ведь никто не принуждал ввязываться в неприятности, съехал в них сам – по пологому склону на собственной заднице.

Как вы думаете, кого я там встретил?

Конечно мамука.

Для меня они все на одну морду, но этот так нехорошо ухмыльнулся, что сразу понял – это он! Да, это тот мамук, которого долго ловили по всей галактике и не могли поймать, пока за дело не взялся детектив Ченг. Это был Билли Бо собственной персоной.

Не слышал, как он подошёл. Не видел его. Он просто оказался рядом, и я почувствовал, что отрываюсь от земли, медленно поднимаясь вверх. Билли крепко обхватил шею сильными пальцами и пристально посмотрел в мои – надеюсь, в этот момент наглые – глаза. Второй раз трюк с гипнозом не получится!

– А лазером в живот? – поинтересовался спокойно, но в голове пронеслось: «Во, влип»!

– А пальцы сжать? – оскалился мамук.

– Слушай, ты своё дело делаешь, я – своё…

– Понятно, на работе, а я отвлекаю?

Ничего себе, типчик, нашёл время шутить!

Однако мамук, как оказалось, зла на меня не держал. Он во всю пасть ухмыльнулся и спросил:

– Ты что потерял в таком месте?

– Да уж не тебя, точно! – огрызнулся в ответ. – Мальчишку ищу.

– Погуляй пока, – предложил Билли Бо. – Ребёнок тут где-то бегал, заигрался, наверное. Схожу, поищу.

И разжал пальцы. Такой подлости от него не ждал, поэтому не успел сгруппироваться. Хотя чего ещё можно было ожидать от преступника?

Встал, попытался очистить одежду от налипших насекомых, но какая-то тварь успела пробраться под штаны и больно укусила пониже коленки. Прихлопнул букашку ладонью, удивляясь тому, что в подземелье вообще есть жизнь. Шмыгали какие-то серые тени, слышались вопли и рычание, в сопревшем мусоре копошились насекомые. Прошмыгнула крыса. Странно, много раз сталкивался с буйством природы на других планетах, но не на своей.

Да, забыл сказать, что планета, получившая честь быть моим домом, называется Элизиум. Традиционно созвездие, в котором сияет звезда Эпсилон, называют созвездием Эридана. Первые колонизаторы дали планете пышное имя: «Эллизиум». Видимо, истощив этим свою фантазию. Светлый, как Эпсилон – такая поговорка у нас в ходу ещё с тех, давних, лет. Биологи говорят, что тогда планета действительно напоминала рай – такие красивые пейзажи предстали глазам первых поселенцев, что у них захватило дух. Однако, рай не только легко превращается в ад, но ещё и быстро – для этого требуется всего пара-тройка веков. Хотя Элизиум вполне пригоден для жизни, и эта жизнь в принципе вполне нормальная, но вот ассоциаций с райскими садами моя родная планета уже не вызывает. Из обитателей остался только гомо сапиенс, вся остальная природа приказала долго жить давным-давно.

Чья-то засаленная шершавая лапка скользнула в ладонь. Вздрогнув, отдёрнул руку. Маленькая мутантка, жалостливо смотрела в глаза и что-то лопотала. Не понял ни слова, у мутантов давно сложился свой язык.

Пытаясь что-то объяснить, существо тянуло меня за рукав. Пожал плечами и пошёл следом. А почему бы нет – всегда нравился женщинам, даже таким. И потом: я не только мачо, я ещё и джентльмен – где-то там, глубоко в душе.

Мы свернули налево, прошли сквозь анфиладу комнат. В последней проводница остановилась.

Женщина (да простят меня женщины за то, что так называю это существо!), рванулась вперёд, молниеносным движением схватив крысу. Бедный грызун даже не успел пикнуть, как оторванная голова покатилась по полу, вызвав свару среди его сородичей. Охотница умело сняла с небольшой тушки шкуру, используя для этого зубы. Вид крови стекающей по корявому лицу и длинным клыкам – зрелище не для слабонервных.

Вгрызшись зубами в добычу, она оторвала кусок, выплюнула на ладонь и протянула мне. На грязной ладони лежало крысиное сердце.

– Прости, милашка, – с трудом подавил брезгливость, – но я не альфонс. Ешь сама.

Однако «милашка» продолжала настаивать, смотрела так жалостливо, с таким обожанием, что ежу было бы понятно: сейчас эта ошибка природы полезет целоваться

Вы не поверите, но впервые в жизни струсил. Да, испугался, что не смогу отбиться от ухаживаний трёхрукого, четырёхглазого, заросшего шерстью существа женского пола.

– Так, всё девочки, я женат. Трижды, нет, четырежды…

Зря я это сказал! Мутантка взвизгнула и в комнату ввалилась целая толпа таких же чудных бабёнок – штук шесть, одна другой краше. Они замерли, вцепившись в меня взглядами. Надеюсь, что этим всё и ограничится.

– Груууу… урру-ка… – проурчала первая претендентка на сердце, и я вспомнил о несчастной крысе.

Может это и благородный жест, но принципиально не бью женщин, даже не кричу на них.

– Кыш, – попытался отогнать нахальную поклонницу, но она наступала. И толпа за её мохнатой спиной, признаю, напрягла изрядно.

Отшатнулся, но на этом злоключения не кончились – что-то твёрдое упёрлось в спину.

Медленно обернулся – на стене висел скелет. Примерно в метре надо мной, меж его голых рёбер, торчал толстый деревянный кол. Судя по желтизне костей и густой паутине, скелет должен был рассыпаться в прах ещё тысячу лет назад. Окинув взглядом допотопные останки, невольно зауважал убиенного – крепкий мужик был! Скелет казался нерушимо прочным и ухмылялся так, будто обещал мне какую-то пакость. Он принадлежал очень крупному человеку – череп высокомерно смотрел на меня с верху вниз, а фаланги пальцев ног касались пола темницы.

Опустив глаза, заметил на полу медальон, надо сказать, основательно загаженный, и ржавый, чудом не рассыпавшийся в пыль, кинжал. Поднял предметы, прикидывая, сколько дадут за этот металлолом антиквары.

Интересные вещички. Однако, я отвлёкся, чем не замедлили воспользоваться претендентки на моё любвеобильное сердце. Они кинулись ко мне, но детектива Ченга домогаться бесполезно, тем более таким грубым способом. Раскидать компанию неудовлетворённых мутировавших амазонок – дело пяти секунд, но не бью я женщин, не бью! Однако, они всерьёз решили залюбить до смерти прямо здесь, на куче мусора, а этого, конечно, не мог им позволить. Зачем зря подавать надежду?

Как оказался на той жёрдочке, что удерживала на стене скелет, сказать не могу. На вестибулярный аппарат не жалуюсь, устоял, но эти, с позволения сказать, дамы… Они, радостно рыча, кинулись следом и наверняка допрыгнули бы, но вот незадача – мешали друг другу.

Балансируя на тонком и – к счастью – крепком колу, стал медленно продвигаться вперёд, однако скелет не зря так пакостно ухмылялся. Этот крепкий парень и после смерти остался таким же – мохнатые дамы по нему, как по лестнице, взбирались вверх.

Кол длинный, метра два. Посмотрел в сторону желанного выхода, там, прислонившись к косяку, стоял Билли Бо и довольно скалился. Его морда просто светилась от удовольствия.

– Помочь? – без особого энтузиазма спросил он, и я уже хотел согласно кивнуть, но тут мамук съязвил:

– Если, конечно, супермену не зазорно просить о помощи.

– Сам справлюсь, – буркнул в ответ.

Билли Бо, пожав плечами, удалился. Нервно оглянувшись, похолодел – мутантки карабкались следом. Бить их не буду принципиально, а драка с ними невозможна. Ну, как можно на равных драться с женщинами? Включил энергопрыжок и удобные, универсальные ботинки рванули вперёд. Места мало, времени тоже – думать было некогда, врезавшись в противоположную стену, медленно стёк вниз. В комнате, в ярком белом свечении, медленно кружилось то, что осталось от моих обнаглевших поклонниц, разорванных слабеньким разрядом антиполя.

Лучше бы я их побил…

А скелету хоть бы хны. Странно, по всем законам он должен был рассыпаться в прах. Однако, этого не случилось – его череп издевательски скалился, намекая на то, что антиполе не самое универсальное средство для кремации древних костей.

В углу напротив полыхнуло фиолетом. Замер, даже не пытаясь стряхнуть с лица насекомых – какая-то особо наглая букашка пыталась залезть в нос.

Кокон рассеялся по комнате каплями света. В центре сверкающего водоворота стоял необыкновенно красивый мужчина, с презрительной беспардонностью рассматривая меня. Глаза незнакомца, огромные и чёрные, как ночь, держали в оцепенение не хуже, чем осиновый кол удерживал мертвеца за моей спиной.

Я тоже смотрел на него, отмечая, что пришелец необыкновенно красив. Орлиный нос с нервно подрагивающими ноздрями, красные, изящно прорисованные губы, высокий лоб и бледные впалые щёки. Его костюм в грязном подземелье казался нелепым. Из-под тяжёлого чёрного плаща выглядывал пышный воротник белой рубашки, а высокие сапоги поражали блеском. Аристократ поигрывал тростью, с массивным золотым набалдашником. Мне показалось, что трость живёт собственной жизнью – так легко крутилась она в руке незнакомца.

Всё это впечатляло, более того, пришелец просто размазывал своей презентабельностью. Что-то плебейское заскулило в душе – захотелось упасть на колени и облобызать сапоги благородного сэра. Интересно, откуда это? Наверное, тоже, наверное, от предков досталось – не все же они были богачами, наверняка пара-тройка поколений нищенствовали. Разозлился – и тому, что меня обуревают желания, совершенно противные свободолюбивой натуре, и вынужденному оцепенению.

С вызовом взглянул аристократу в глаза. Они были бездонны – черны, словно самая беззвёздная ночь, но при этом до умопомрачения прозрачны. Не знаю, как это может быть, но его глаза были именно такими – бездонно-прозрачными, и чернота обжигала, леденила. Почувствовал себя распятым под микроскопом микробом – по-другому описать непривычные ощущения не могу.

Он подошёл ближе. Захотелось забраться в отбросы, но не мог сдвинуться с места. Аристократ молча взял меня за руку и длинным, остро наточенным ногтем сделал надрез где-то в области запястья. Тупо смотрел на тонкую струйку крови, удобряющую местную почву и почему-то даже не думал сопротивляться. Незнакомец, достав из складок плаща складной пластиковый стаканчик, привычным движением встряхнул. Расправив его, подставил под струйку крови. Поднёс к носу и, не найдя ничего оскорбляющего благородное обоняние, осторожно попробовал.

Не понравилось – сморщился и сплюнул. Я расхохотался, стряхивая оцепенение: так-то – без спроса! Вот если бы он спросил, то с удовольствием рассказал ему, что пил вчера и в каких количествах.

Нахал всё ещё плевался и топтал ногами ни в чём не повинный стаканчик. Ранка на руке затянулась и лишь царапина напоминала о непрошеном заборе крови на предмет наличия токсинов в организме.

– Вот ведь дрянь! – в сердцах воскликнул дегустатор, проплевавшись.

– Ты кто?

– Вампир, – он оперся на трость, склонив голову в издевательском поклоне.

– Вампиров не бывает – они вымерли.

Память услужливо выдала на-гора информацию о том, что эти самые вампиры – персонажи совсем уж замшелых времён, какая-то дальняя родня не то патефона, не то не то фараона – в общем, такая же древность.

– А я и есть мёртвый вампир, – он расхохотался, будто выдал что-то очень оригинальное. Вообще-то, расхохотался – не то слово, вампир благородно откинул голову назад, и его аристократическая глотка издала серию сдержанных звуков, которые с большой натяжкой можно было назвать смехом. Это естественно – благородный сэр не будет опускаться до плебейского хохота. – Раньше, юноша, вампиры не только бывали, но и пользовались большой популярностью!

– Когда раньше? – глупый, конечно, вопрос, но лучшего ничего не придумал. Оно и понятно – от одних насекомых крыша ехала, не говоря уж о крысах, мутантах и прочих прелестях лабиринта. А теперь вот этот – то ли призрак, то ли глюк. Если всё-таки глюк, то очень красочный, очень реалистичный, почти живой.

– Вы потрясающе необразованны, юноша. Поройтесь в истории, – он оглядел помещение и, брезгливо сморщившись, перескочил на другую тему. – Свинарник! Ничего не могу с собой поделать – казалось, давно пора привыкнуть, а всё равно каждый раз выворачивает наизнанку от вони! Стыдно за потомков.

– Потомков? – тупо переспросил я, всё ещё не понимая, в чём здесь подвох.

– Ну да, потомков. Я давно мёртв. Я умер гораздо раньше моего замка. Меня прикололи к стене, как бабочку и замуровали вход, но время, как всегда это бывает, постаралось на славу – оно, знаете ли, лучше всех ломает стены, – он посмотрел свысока, что при его росте не составляло труда. Уголки красиво очерченных губ поползли вверх, изображая ироничную усмешку.

– Как? – я не смог внятно сформулировать вопрос, но он понял меня без слов.

– Здесь находится астральный прокол… точнее… у меня прокол в астрале. Пытаюсь вернуться в прошлое и предупредить себя об опасности, но раз за разом вынужден лицезреть эти кости. Не пускает… – он посмотрел на осиновый кол, и агатовые глаза полыхнули такой лютой ненавистью, что я поразился тому, как древняя деревяшка не сгорела под этим огненным взглядом. Видимо, негативные эмоции, что охватили его, заняли слишком много места в душе вампира, вытеснив вежливость. Собеседник перешёл на «ты», даже не спросив у меня на то разрешения. – Вытащил бы ты его, а? В долгу не останусь…

– Не останешься – оживёшь и выпьешь всю мою кровушку! – забавно, вернулось чувство юмора, а вместе с ним и способность философски относиться к любым проблемам. А вампир явно был проблемой и, как я подозревал, серьёзной. Подумав об этом, обнаружил некоторое несоответствие между словами и поведением моего высокомерного собеседника. – Послушай, – сказал я, скрестив руки на груди, – то, что вампиры пьют кровь – классика. Только вот ты, вроде, призрак, а хлещешь её, родимую, как водичку?

– Да разве это кровь? – возмутился вампир, проигнорировав вопрос. – Сплошные ядохимикаты – язву нажил с такой кровью! Я недавно на три века вперёд заскочил – от вас на три века, хлебнул по глупости, а как результат – обострение. Не знаю, как жив остался! Вот раньше, в наше время, кровушка была!

– Где и когда? – я не знал, смеяться мне или плакать от прямо-таки детской непосредственности приведения.

– В прошлом, мой юный непонятливый друг, в реальном золотом прошлом. В том прошлом были деревья и чистая вода, а женщины сами рожали детей. Да что говорить – наша чума по сравнению с нынешним загрязнением среды – просто подарок! – Он с ностальгией вздохнул и оглядел заплесневелые стены темницы. Лицо его сделалось отрешённым, такими бывают лица людей, когда они погружаются в приятные воспоминания. Настолько приятные, что действительность отходит на задний план, а эти самые воспоминания делаются единственной реальностью, причём сильно отличающейся от того, что было на самом деле. Воспоминания подчищаются несовершенной памятью, всё, что в ту пору царапало и раздражало, убирается или вытесняется – в результате остаётся карамельная картинка незамутнённого счастья. Судя по лицу собеседника, с ним происходило что-то подобное. – У меня здесь замок стоял – сам строил. И лабиринт сам планировал. Не знал тогда, что себе могилу готовлю. Слушай, выдерни ты этот трижды проклятый кол, ну что тебе стоит?!! Мог бы сам – не просил! – он подошёл к распятому на стене скелету и любовно погладил лысую черепушку, опасаясь при этом даже нечаянно коснуться дерева.

– Действительно, что мне это будет стоить? – спросил я.

– А то и будет, что кинжальчик, который с пола поднял, над огоньком подержишь – я сразу перед тобой появлюсь…

– Предполагается, что буду по тебе скучать?

Расхохотался. Ситуация становится забавной – торгуюсь с призраком из-за пустяковой услуги!

– Подозрительный малый, – похвалил назойливый предок. – Вот ты кто?

– Детектив, – ответив, был совершенно уверен – мой собеседник не знает, что это такое. Но вампир оказался ушлым парнем, даже если у него и были проблемы с терминологией, суть моей работы он выразил предельно точно:

– Ага, дела опасные, клиенты мутные, а в кармане то пусто, то густо, – вампир снисходительно улыбнулся, оскалив кончики белоснежных, остро заточенных клыков. – Так?

– Так, – с этим спорить не стал, допотопный чудак прав.

– И при таких делах отказываешься от неистощимого источника информации, – он приосанился, подчёркивая собственную важность.

– Не знаю, пригодишься ты мне или нет, но объясни – почему тебе так важно освободиться от этой штуки?

– Представь – тебя убили… – начал развивать тему вампир.

– Спасибо, что-то не хочется!

– И, тем не менее… тебя убили, а твоя душа обязана возвращаться к месту смерти. Нравится? – он посмотрел мне прямо в глаза, и я вдруг очень реалистично прочувствовал предложенный вариант загробной жизни. Прямо-таки пережил его за какую-то секунду во всей красе и мельчайших подробностях. И проживание, скажу вам, не из приятных – более отвратительного состояния никогда не испытывал. Тут же появилось сочувствие к призраку, бедняга на протяжении многих веков в этом варится.

– БР-ррр…

– Теперь представь, что ты возвращаешься в подобное место – и с каждым годом оно становится всё ужаснее. И так – на протяжении многих веков.

– Не позавидуешь тебе, дедушка, – мне стало жаль чудака. – У меня – мурашки по коже, а что говорить о твоей хрупкой средневековой психике?

–Ты смеёшься? – неуверенно обиделся вампир. Он наклонил голову и посмотрел на меня, подозрительно прищурив глаза.

– Нет, сочувствую, – протянул руку, покрепче ухватил заплесневелый кол, неожиданно легко выдернув его. Скелет осыпался со стены, и горсткой праха улёгся на полу, совершенно игнорируя жалобный звон осиротевших цепей. – Живи парень!

– Ножичек не забудь, – напомнил вампир, закутавшись в фиолетовый кокон, – не люблю в долгу быть!

Он пропал. Я усмехнулся – забавный мужик!

– Гуманист, – услышал знакомый до тошноты голос. В дверном проёме стоял Билли Бо, он держал в руках симпатичного и на удивление спокойного малыша. – Держи детёныша.

Сунув мне ребёнка, развернулся и пошёл вперёд. Следуя за ним, думал: зачем я пошёл за той мутанткой?

Мамук довёл меня до выхода из лабиринта и, оскалив крепкие, острые зубы в нехорошей улыбке, показал неприметную лестницу в стене.

– Спасибо.

– Сочтёмся.

Чувствуя в его ответе какую-то угрожающе-непонятную недосказанность, оглянулся. Мамука уже не было рядом, он просто растворился в темноте лабиринта. Странно, что такая махина умеет бесшумно ходить.

Поднимался осторожно, крепко прижимая ребёнка к груди. Что-то повисло на рукаве, что именно – не рассмотрел. Машинально сунул предмет в карман, хотелось быстрее оказаться наверху. Мне были просто необходимы свет и воздух.

– Всё будет хорошо…– стучало в голове, но уверенности в том, что это моя мысль, не было.

Нас ждали. Напротив чёрного зева лабиринта на раскладных креслах сидели две почтенные дамы, тётки ребёнка. Мимоходом отметил, что втиснуть такие телеса в хрупкие на вид кресла – поступок отчаянный, и зауважал толстух. Экстремалки, блин!!!

Вокруг собралась толпа репортёров. Они совали в лицо микрофоны и задавали идиотские вопросы. Наугад ткнув кулаком в чью-то физиономию, раскидал обступивших людей и, выбравшись из толпы, вдруг захохотал. Захлёбываясь истерическим смехом, согнулся пополам. Потом, успокоившись, посмотрел под ноги, в лужу – всю в радужных кислотных разводах, вдохнул полную грудь пахнущего тухлыми яйцами воздуха и улыбнулся. Рядом приземлился мешок с деньгами – почему-то они решили выплатить гонорар наличными.

Первое, что я сделаю, когда приду домой – приму ванну. Отмоюсь. Буду с остервенением драть кожу щёткой, смывая грязь. Обстригу волосы и ногти, сожгу одежду… и пропью все заработанные деньги.

В кармане что-то пискнуло и шевельнулось. Холодея, выудил из штанов котёнка. Чёрный, пушистый комочек казался трогательно беззащитным. Он тихо мурлыкал, слизывая засохшую кровь с моего запястья.

Интересно, когда этот ушастый шнырь успел забраться ко мне в карман?

Флаер не угнали и, что удивительно, в нём ни кто не пошарился. Открыл дверцу, бросил мешок с деньгами, следом аккуратно опустил на потёртое сиденье котёнка. Отщёлкав на клавиатуре маршрут, включил автопилот. Откинулся на спинку, позволив себе немного помечтать о том, как потрачу деньги. Мечты грубо оборвал шорох, которого на заднем сиденье не должно было быть. Оглянулся и, как вы думаете, кого я увидел? Опять эта чёртова белая обезьяна! Билли Бо сосредоточенно перекладывал пачки купюр из моего мешка в свой.

– И что это значит? – глупее вопроса задать не мог, видимо растерялся.

– Работали вместе, значит прибыль пятьдесят на пятьдесят, – оскалился Билли. – Делиться надо, напарник.

Ага, сейчас! Мы так не договаривались, но я, прежде чем выбросить нахала из флаера, спросил:

– Слушай, а куда ты дел картину и прочие украденные ценности?

– Почему я дел? – он, будто в недоумении развёл лапы – мешки с деньгами шлёпнулись на пол кабины. – Я об этом знать не знаю. Тебе самому разве не случалось оказаться в неподходящем месте в неподходящее время?

– То есть?

– Я там подрабатывал, – буркнул мамук – бортинженером. Отвечал за электронику, боевые компьютерные системы, да за всё.

– А Мадам?

– А Мадам – тю-тю, – он пальцем нарисовал в воздухе спираль.

– Ну, тогда прощай, тебе тоже пора «тю-тю», – и без зазрения совести нажал кнопочку синего цвета. Сработала катапульта, выбросив «зайца» за борт. То, что лететь наглецу придётся до земли метров триста, меня не смущало. Наконец-то я смогу навсегда забыть о мамуке.

Летательный аппарат легко проходил повороты, взмывал вверх, к самым крышам домов, нырял под мосты. С удовольствием смотрел на мелькающие внизу развалины заводов, на бетонные стены промышленных массивов, на длинные трубы, плюющие в небо клубами разноцветного дыма, на серые блоки общественных жилищ или, как их называли, ночлежек. Наконец, упираясь в небо куполами и башнями, вырос центральный городской комплекс.

Приземлившись на платной стоянке, ещё раз огляделся по сторонам – мир вокруг был привычно и восхитительно сер.

– Ну и ладушки, – сказал почему-то вслух, выгребая из кабины имущество, состоящее из кота и денег.

Не уверен на сто процентов, но, подозреваю, на мой сегодняшний гонорар такого зверька не купить – кошки вымерли несчётное количество лет назад, как, впрочем, и вся остальная живность, включая насекомых. Только крысы неистребимы. Странно, а в лабиринте полно живности. Может, там климат другой? Или эти формы жизни завезены извне? С других планет?

Скоростной лифт взлетел на триста двенадцатый этаж. Здесь живу и работаю. Точнее, работать приходится где угодно, только не в этой дыре, которую любовно обзываю берлогой. В помещении я принимаю заказы. Клиенты редко являются лично, чаще присылают по визиофону свою голограмму – из-за чего, кстати, бывают некоторые накладочки с оплатой.

Подошёл к двери и, пока замок считывал информацию с ладони, полюбовался табличкой: "Детектив ЧЕНГ", гласила она.

Дверь и не подумала открываться, опять что-то с замком. Открыл испытанным дедовским методом – пинком. Замок обиженно вякнул, но кто бы его слушал. Вошёл, привычно окинул взглядом владения и расслабился – всё в порядке.

Котёнка засунул в капсулу продезинфицироваться, за что получил пару глубоких царапин от строптивой зверюги. Через пару минут, чистый и пушистый, он за обе щёки наворачивал что-то синтетическое, внешне очень напоминающее свиную отбивную.

С ванной, конечно, погорячился – в моей конуре её отродясь не было. Это удовольствие не по карману. Встал всё в ту же дезкапсулу – обдало пахнущей озоном струёй пара. Следующая струя смыла волосы и выстирала одежду. Ощущение бегающих по телу насекомых пропало.

Мышцы приятно расслабились, появилась лёгкость в теле. Закончив водные процедуры, подошёл к зеркалу – в нём отразился крепкий парень тридцати трёх лет от роду. В центре это детский возраст, в трущобах – преклонный, я живу как раз на границе этих районов, так что меня вполне можно назвать человеком среднего возраста. Не скрываю, рассматривал себя с удовольствием. Карие, слегка раскосые глаза, чуть приплюснутый нос, полные губы, черные волосы. Впрочем, волосы смыл в капсуле и, кажется, зря – сверкающая лысина портила образ.

– Со стрижкой переборщил – осталось нарисовать на макушке круги и мишень готова! Так?

Котёнок, про которого, признаться, уже забыл, согласно мяукнул в ответ.

Рассмеявшись, втёр в кожу головы стимулятор роста волос и через минуту макушку украшал густой жёсткий ёжик. Посмотрел на кота – паршивец успел нагадить на любимый ковёр моей прабабки не помню, с чьей стороны.

– А за это могу и в окошко, – нарушитель пискнул, а я рухнул на массивный диван, с наслаждением вытянув гудящие ноги.

Диван стоял так, чтобы была видна входная дверь. Стена справа прозрачная, с видом на элитный район, закрывать такую красоту. А вот левую стену – тоже из прозрачного пластика, завесил тяжёлыми портьерами. Может это и пережиток, но смотреть на нищету мне не нравится. За диваном угадывалась щель дверного проёма – там находилась каморка, служившая мне одновременно спальней и кухней.

Зазвенел пищеблок. Прошёл в комнату, нажал кнопку – машина выплюнула на тарелку что-то похожее на подошву ботинка.

– Подавился бы ты этим, – в сердцах буркнул я, а Компи обиделся и в отместку врубил на всю громкость нуднейшую лекцию о витаминах, белках и прочих совершенно несъедобных гадостях правильного питания.

– Вот и умничка, кушай сам эту синтетику, а мне мяса хочется! Живого. – Зря я это сказал – память услужливо нарисовала картину пульсирующего крысиного сердца.

Каким-то образом в руку прыгнула початая бутылка виски. Хлебнул, подумал и в несколько глотков опустошил её. Робот тут же проявил заботу о моей печени, угрожая возникновением холестериновых бляшек. Интересно, а то, что сам он давно у меня в печёнках сидит, не сказывается на уровне холестерина? Последнюю фразу я нечаянно сказал вслух – жестянка обиделась и в отместку отключила кондиционер. Интересно, какой чудак решил, что роботы должны иметь чувства? Сомневаюсь, что эмоции этой железяки сделали мой дом уютнее!

Вышел в приёмную – кот уже ободрал диван и расправился с любимыми ботинками. Плохо разбираюсь в кошках, но чтобы слопать обувь из сверхпрочной синтетики, зубки нужны тоже из особо прочных сплавов. Сам нарушитель сидел на портьере и распускал её по секциям. Часть пластин валялась на полу, а через дыру уже был виден кусок свинцового неба и труба соседнего завода.

Странный зверёк мне достался…