Читать книгу Ангелочек - Ирина Бова - Страница 9

Анна Михайловна с детства любила читать. Читала все, что попадалось под руку, – детские книги, взрослые книги, журналы, газеты, классику и бульварную литературу. В памяти застревало все, потому что память была не избирательной, а как помойка. Под таким вот грузом и сформировались ее убеждения относительно всех жизненных вопросов. На платформе убеждений взросло кредо. Покуда кредо было еще хлипким, Анна Михайловна вышла замуж за обычного русского парня Федора, который трудился каменотесом на Охтинском кладбище.

Работал Федор много, а получал очень много. Беззаботная в финансовом отношении жизнь оставляла девушке Ане простор для размышлений. Размышления складывались не в пользу мужа.

«Простецкий мужик, – думала она. – Где бы найти джентльмена?»

Но все джентльмены жили в Великобритании, Анна Михайловна твердо знала это из романов Шарлоты Бронте, Уилки Коллинза и Джона Голсуорси. То, что они женятся на мисс или леди, Анне даже не приходило в голову, то есть она допускала такую мысль, но охотничий инстинкт все равно брал верх. И молодая искательница приключений занялась розыскной деятельностью.

Подбираться к джентльменам она решила издалека. Исходным пунктом выбрала Латвию, поскольку в советские времена маленькая аграрная страна входила в состав Прибалтийских республик, олицетворявших некое подобие заграницы. Стала туда ездить на выходные дни – очень удобно. Поезд до Риги всего одну ночь, а днем можно погулять среди готических зданий по узким улочкам и даже посидеть в кафе. В качестве оправдания своих частых отлучек привозила Федору дешевые водолазки, а себе колготки. Когда количество водолазок перевалило за сорок, Анна познакомилась в кафе с голубоглазым Вилисом. Дело побежало с невероятным ускорением, и уже через месяц Федор остался один с водолазками и памятниками, которые тесал.

Получив от нового мужа фамилию Паукшта, Анна переехала в поселок Акнисте и стала учиться кормить гусей и пасти коз. Совершенно неожиданный камуфлет для девушки, мечтавшей о родовых замках и светских раутах! Денег Вилис ей не давал, но регулярно выводил на деревенские танцы.

Таким образом, за два года от брака с Вилисом у нее появилось два прибытка, ровно по одному в год: умение строчить на машинке и дочка Агния. С этими ценными приобретениями Анна Михайловна и свалилась на голову Федора. Тот принял и даже не посетовал. Теперь все, казалось бы, хорошо устроилось, но мысли о джентльменах никуда не подевались, они даже удвоились. Джентльменов требовалось уже два – для самой Анны и для Агнии.

Отстрадавший свое Федор вынес еще пять лет и ушел к девушке попроще, без фантазий. Правда, алименты на дочь платил исправно, хоть по закону не имел к ней никакого отношения. Анна устроилась работать в местный ЗАГС регистратором, опять не подозревая о том, что джентльмены не заключают браков и не разводятся на Октябрьской набережной.

Жизнь текла буднично: дочь училась, мать ждала англичанина, страна разваливалась. Зато появились брачные агентства, чем Анна Михайловна и поспешила воспользоваться. Переписку она завела обширную, но многотрудную, ибо языков не знала никаких. С пачками писем она бегала по подругам, которые с пятого на десятое переводили сведения о финансовом положении кандидатов. Ни одного признания в любви! Это угнетало и расстраивало. Интересовались возрастом, здоровьем, количеством родственников, а один даже попросил выслать справку сразу из двух диспансеров – психо-неврологического и кожно-венерического.

Тогда Анна Михайловна решила взяться за дело с другого конца и сначала выдать замуж дочку. Тем более что алименты от Федора перестали приходить, а с Вилиса, кроме кур и гусей, взять было нечего, да и тех через границу не пропустили бы – Латвия отделилась и стала суверенным государством. Агния сразу послала мать к черту, но в деликатной форме, и вышла замуж за однокурсника, с которым училась в финансово-экономическои институте. И вдруг! Все в этой жизни бывает вдруг, особенно в нашем отечестве, – и хорошее, и плохое, и зима, и лето.

Мужа Агнии послали учиться в Германию. Выиграл он то ли какую-то универсиаду, то ли олимпиаду. В немецкой земле, в городе Берлине, мальчик успешно доучился и стал работать представителем фирмы Siemens Aktiengesellschaft. Теперь Анна Михайловна созванивалась со счастливыми детьми и продолжала поиски через брачные агентства, но уже с помощью компьютера.

Обратило на себя внимание письмо из Манчестера от некоего Энтони Филдса. Он писал, что владеет двумя доходными домами и собственной квартирой, окончил Принстонский университет, вдовеет уже около десяти лет. Мечтой мистера Филдса было жениться на русской красавице. Будущую супругу уже ждут два шкафа, набитые платьями и шубами.

Какая из женщин не считает себя красавицей! Анна Михайловна сразу же помчалась в фотоателье к Московскому вокзалу. Она уже знала, что именно там ее уже несколько поплывшую физиономию отретушируют, как надо.

Отправив снимок и письмо с уверениями в своей готовности, она стала ждать. Ждать и мечтать. В грезах Анны Михайловны всплывали Итон и Оксфорд… Ее нисколько не смущало, что графство Большой Манчестер и Виндзор расположены в разных концах туманного Альбиона, ведь ни у Голсуорси, ни у Шарлоты Бронте об этом не упоминалось. Да и какая разница, если настоящий джентльмен почти у нее в кармане!

О том, что Манчестер является обыкновенным промышленным городом с плохими климатическими условиями, в телефонном разговоре с дочерью по прибытии в Англию Анна Михайловна упомянула вскользь, а о том, что доходные дома – это дома престарелых, и вовсе не сообщила. Не стала она рассказывать и об огромных шкафах, заполненных секонд-хендом. Запах дезинфекции от «обновок» преследовал ее даже во время бракосочетания, которое проходило в многофункциональном Центре искусств – галерее Лоури, где по стенам были развешаны картины бывшего хозяина и основателя, почившего в бозе в далеком 1976 году. Свадебный обед проходил там же, среди полотен со схематичным изображением речек, кустов и людских толп.

Ближе к вечеру Энтони Филдс так же схематично выполнил свой супружеский долг, а на утро отправил «счастливую» новобрачную по месту ее новой работы – убирать дома престарелых.

К тому времени, когда Анна Михайловна осознала всю безнадежность положения, что-либо изменить уже было невозможно: ее совсем не золотая клетка была заперта. Из дома она не выходила. «Зачем?» – спрашивал муж. Действительно незачем. Продукты привозились из общей со стариками кухни (кормили совсем неплохо), нарядов из секонд-хенда хватило бы еще на одну жизнь, на работу можно было ходить по коридору (квартира располагалась внутри одного из приютов), развлечения не предполагались из-за изматывающей усталости. Если бы Анна даже решилась рассказать дочери о своей «блистательной» жизни, то не смогла бы, – мистер Филдс снял телефон.

Через год ее разыскали дети, которых обеспокоило долгое молчание, ведь из Великобритании не было ни звонков, ни писем. Когда за Анной Михайловной приехали из посольства, муж не чинил никаких препятствий, а сразу выдворил ее из дома.

Иначе и быть не могло: ведь он настоящий английский джентльмен!