Читать книгу В погоне за тенью - Ирина Когр - Страница 19

Наступил февраль, один из самых холодных месяцев в году. Зима не желала сдаваться и уходить, хотя все уже мечтали о наступлении весны. В середине месяца из-за морозов в школе лопнули трубы центрального отопления, в результате чего «Город Солнца» превратился в филиал ледяного дворца. От холода у нас коченели руки и приходилось отогревать их дыханием или вообще надевать перчатки даже в классе. Учёба не шла: на уроках мы сидели в верхней одежде и слушали таких же замерзших учителей, не особо вникая. В спальнях было не лучше – чуть тёплые батареи нас не спасали. Промёрзшие насквозь окна выглядели красиво. Мороз разукрасил их причудливыми узорами, за которыми не видно было улицы. Саня брал нагретую в ладони монетку и топил ею лед. Но через образовывающуюся лунку было мало что видно, да и через некоторое время она снова исчезала, заросшая льдом.

Особенно тяжко было в первый день, когда в школе было полностью отключено отопление, а к нам никак не ехала аварийная машина из-за занесённых снегом дорог. Местная администрация не сильно любила нашу школу и не спешила нам помогать. Когда к вечеру машина всё-таки приехали, мы впервые увидели, как Амадей Иванович орёт. Он ругался с рабочими, которые не особо торопились хоть как-то исправлять ситуацию. Они что-то пили около подвала и вдохновенно обсуждали какую-то очень важную тему, но к работе не приступали. Мы с ребятами хотели подойти к ним поближе и спросить, когда починят отопление, но нас поймала наша классная и отправила обратно в школу. Как я понял, она не хотела, чтобы мы слышали, как они ругаются матом.

Саня только посмеялся. Уж он-то не понаслышке знал всякие нехорошие выражения. Иногда он такое загибал, что у меня уши сворачивались в трубочку. В детском доме его многому научили. Мой отец тоже употреблял нецензурные выражения, но мне он запрещал так говорить. Саня старался следить за собой, но бывало у него проскакивало. Однажды Саня мне признался, что перед поступлением несколько раз перечитывал книгу о хороших манерах, чтобы не выглядеть невоспитанным в школе. Уже в школе он аккуратно уточнял у меня спорные моменты, и я делился с ним мудростью. Саня, нужно было отдать ему должное, быстро учился и уже через полгода его вряд ли можно было отличить от сверстников из благополучных семей.

Когда физичка ушла, мы с Саней и Тохой всё-таки решили поинтересоваться у рабочих, когда же нам будут чинить трубу. В школе был морозильник, и, казалось, от холода можно было окочуриться. Выглянув из-за угла школы, мы увидели и услышали, как Амадей Иванович ругался с рабочими, а потом, взбешённый, пошёл в свой кабинет.

– Козлина, – бросил молодой рабочий, сплюнув, как только директор отошёл на приличное расстояние.

– Раскомандовался тут, – услышал я голос пожилого мужчины, закурившего сигарету. – Довыпендривается, так его вообще выкинут со всей своей школой отсюда!

– Он не козлина, – вдруг возмутился Саня. Мы по-прежнему выглядывали из-за угла школы, поэтому рабочие, сидевшие у подвала, тотчас повернули к нам головы. Вид у них был не сильно дружелюбный.

– А ну вали отсюда, шпана, пока уши не поотрывали! – с угрозой в голосе прикрикнул один из рабочих, нахмурившись.

Пришлось отойти от них подальше. Саня попытался что-то крикнуть им в ответ, но его уверенно оттащил Антон, явно не желающий вступать с перепалку. Меня он тоже схватил за руку и настойчиво потянул следом.

– Не трожь говно, чтоб не воняло! – строго сказал он Сане, и тому пришлось согласиться. Но за директора было обидно. Так мы в очередной раз осознали, насколько несправедлив мир, в котором люди оставляют других замерзать в ледяном помещении и не испытывают по этому поводу никаких угрызений совести.

Зато Саня уверенно выступал против этой несправедливости и смог изменить мир в лучшую сторону. Образ тех лет у Сани был очень милым. Хрупкий семиклассник с почти ангельским лицом и красивыми темными глубокими глазами. Он был постоянно так бледен, что казался почти неземным. Как потом выяснилось, было это из-за низкого содержания гемоглобина в крови: сказывалось плохое детдомовское содержание. Он очень мало ел и страдал отсутствием аппетита. Образ милого мальчика был своего рода маской, за которой скрывался непростой характер борца за справедливость.

Спустя многие годы меня спрашивали, как я относился к деятельности Бессонова. Поначалу «Гражданская оборона» хотела мира и свободы, но затем те самые люди, которые потом рассуждали о духовности и нравственности, объявили нас недолюдьми по каким-то своим основаниям, а мы просто восстали против этого. Не мы начали эту войну. Людям вообще свойственно искать себе врагов в окружающем мире. Их можно найти и сделать виноватыми во всех бедах, свалить на них все свои грехи и неудачи. Но в седьмом классе я не знал, что меня ждёт, и особо не задумывался о будущем. Оно было покрыто пеленой тумана, и я просто шёл туда, вглубь, следом за Сашей. И предскажи мне тогда кто мою судьбу, я бы всё равно пошёл следом, несмотря ни на что.

Каким-то образом Саня умудрился подружиться с одним из наших воспитателей и завхозом, отставным военным по кличке Соломон. Прозвище это ему дали сто лет назад, и никто не мог вспомнить, почему. Общего с мудрецом у него было немного. Он всё никак не мог забыть, что находится не в казарме, а в школе, и всё время пытался нас дрессировать. Мы вяло реагировали на его попытки сделать из нас «настоящих» мужиков. Он следил за дисциплиной в школе и доносил учителям о проказах и проступках. Попасться ему было очень неприятно. Он начинал орать как сумасшедший и нехорошо обзывался. Рукоприкладством он, к счастью, не занимался: Амадей вряд ли бы разрешил такое в «Городе Солнца».

Поймав ученика, Соломон обычно тащил его к директору или классной и в красках описывал, что такого ужасного натворил школьник, попутно приписывая ему и остальные грехи мира сего. В школе нельзя было пить, курить, заниматься сексом, ходить после отбоя, воровать еду в школьной столовой, ругаться матом, хамить учителям и делать ещё кучу всего разного. За нашей компанией числились лишь мелкие проступки вроде хождения по вечерам после отбоя. Мы ни разу не попадались на чём-то крупном. Например, на курении и распитии спиртных напитков. А ведь за такое могли и родителям настучать.

Зато не повезло парочке из старшего класса, попавшейся во время занятия сексом. Скандал был на всю школу. Соломон постарался и рассказал всем ученикам, даже нам, семиклассникам, что так вести себя нельзя. Он проводил с нами целые беседы о том, как это аморально и что сексом можно заниматься только после свадьбы. Наверное, я уже в седьмом классе был глубоко безнравственной личностью, поэтому не понимал, что здесь такого ужасного.

– Да Соломон завидует просто, – прокомментировал истерику воспитателя Саня в своей привычной грубоватой манере. – Ему просто никто не дает.

Это было похоже на правду. На Соломона могла обратить своё внимание разве что слепая: он был очень неприятный. И обоняние у неё должно было полностью отсутствовать, ибо разило от Соломона потом за километр.

Зато в самые холода, тогда, в феврале, когда прорвало трубу, Соломон нам внезапно помог. К вечеру, за час до отбоя, Саня вдруг притащил два одеяла, которые, как рассказал, он взял у Соломона, выполняющего по совместительству работу завхоза. Соломон был жуткий скареда, и у него невозможно было допроситься и лишнего тюбика зубной пасты. А уж такой роскоши, как теплые одеяла, так вообще нереально. К тому же они были совсем новые, ещё с бирками.

– Откуда такая щедрость? – поинтересовался Антон, когда Саня свалил трофеи себе на кровать. В тот вечер мы с тоской думали, что придётся спать в холоде. Трубу так и не починили. Коммунальщики долго копались, а потом уехали, пообещав вернуться утром. Но сердце чуяло, что прибудут они ещё ой как не скоро. Батареи были всё такие же холодные, а на улице шёл всё такой же белый пушистый снег, покрывая всё вокруг толстой снежной оболочкой.

– У Соломона взял, – гордо выпрямился Саня, упирая руки в бока.

– Обалдеть! – воскликнул Антон и изумлённо посмотрел на ценные находки. – Ты его вырубил что ли? Или убил?

Саня, улыбаясь, поведал нам чудную историю. Оказалось, у нашего воспитателя был тайный порок, который не замечали окружающие. Он был тихий алкоголик, тщательно скрывающий своё пристрастие к выпивке, ведь если бы об этом узнал кто-то из администрации, то он бы с треском вылетел с «Города Солнца». Бухал он по вечерам у себя в комнате, как выяснил Саня, и старался протрезветь до начала рабочего дня.

– А как ты это узнал? – поинтересовался я.

– За людьми надо уметь наблюдать. А уж на алкашей я на всю жизнь насмотрелся.

Уже в таком юном возрасте Саня знал изнанку жизни. Он сумел выбраться из детского дома, фактически с самого дна жизни. Только вот тот мир просто так не отпускает: он ждёт обратно каждого, кто рискнул вырваться, стоит тому только оступиться.

– Я его подкупил. Сходил в Соловьи, купил бутылку водки и принёс ему, – Саня вдруг недобро ухмыльнулся. – Он как раз с похмелья был. И, не глядя, выпил при мне.

Я ошарашенно уставился на Бессонова, не зная, как реагировать. Мне было странно слышать подобные слова от моего ровесника. Ему было всего тринадцать лет, но он так спокойно рассказывал, что шантажировал человека. Я не был совсем уверен в том, что это было правильно. И меня шокировало то, что мой друг открылся мне с совершенно другой стороны, незнакомой мне ранее.

– А он что? – осторожно спросил я.

– Он сразу понял, что я имею ввиду. И теперь он нам не помешает. Мы ведь теперь с ним друзья, – последнюю фразу Саня произнёс издевательским тоном. Я быстро кинул взгляд на Антона: он тоже не знал, что тут можно сказать.

– В смысле – не помешает? – уточнил Антон. Я всё вглядывался в его лицо и никак не мог понять, как он относится к тому, что сделал Саша.

– В прямом, Тоха. Я держу его за горло.

– Ты меня удивляешь.

– Ты против? – вдруг разозлился Саня. – Хочешь, я отнесу одеяла обратно? Я ведь хороший мальчик, гордость школы.

– Я просто вспомнил, как Романов говорил, что ты далеко пойдёшь.

– Я знаю, Тоха, – самодовольно сказал Саня, и его глаза нехорошо блеснули.

Разговор этот вызывал у меня смешанные чувства. Я всё никак не мог понять, как мне самому нужно относиться к данной ситуации. Антон прав, Саня совсем не простой мальчик. Он жестокий, озлобленный и очень ранимый. Он – бездна, чёрная дыра.

– Вот никакой благодарности, – проворчал Саня, поднимая со своей кровати одеяла и стараясь при этом не упасть под их тяжестью. – Я им одеяла принёс, а они мне морали читать вздумали. Вон Артур «спасибо» сказал и похвалил, как я Соломона прищучил. А вы…

– Я просто немного офигел от такого расклада, – заметил Антон, наблюдая за действиями Бессонова. – Не ожидал от тебя.

– Так, одеяла два, – Саня кинул одно одеяло Антону, а другое – мне. – Я обойдусь. Всё для друзей, как говорится.

– Зачем это? – совсем растерялся я. – Ты можешь, например, лечь со мной.

Саня на меня покосился и громко фыркнул, скрещивая руки на груди и отворачиваюсь. Ну точно обиделся.

– Так я же плохой мальчик. Я должен мерзнуть.

– Началось, – закатил глаза Антон, не без наслаждения ныряя под тёплое одеяло. – Расслабься, Саня. Мне лично плевать на Соломона. Я просто офигел, как ловко ты его за яйца взял, – он немного покрутился, устраиваясь поудобнее, и продолжил. – А за одеяла спасибо.

– То ли ещё будет, – усмехнулся Саня, одним ловким движением собирая все свои вещи в кучу, чтобы начать их раскладывать по местам.

– Иди уже ко мне, – проворчал я, а потом залез под одеяло и ждал, когда Саша ляжет рядом. – Слушай, так расскажи подробнее, что там тебе Соломон сказал, – спросил я у него.

– Ну, как я уже говорил, я купил бутылку водки в Соловьях, самую дешёвую. Иду в спальню, мне навстречу Соломон, явно пьяный. Только хотел на меня наехать, как я ему говорю: «Водочки не хотите?» Он, естественно, глаза выпучил. Я думал, у него они из орбит вылезут, – Саня вдруг рассмеялся. – А дальше мы все поняли без слов. И вот теперь мы с ним дружим, так сказать.

Саня успел переодеться в пижаму, пока всё это рассказывал, и рыбкой нырнул ко мне под одеяло. Он очень дрожал, и я обнял его. У него чуть задралась футболка, и я нечаянно коснулся его голого живота.

– Блин, как холодно! Дима, у тебя ужасно холодные руки!

Я немного покраснел и сразу же убрал ладонь. Тогда Саня, хмыкнув, сам обнял меня за шею и прижался всем телом. Он начал согреваться; я же чувствовал, что меня кидает в жар от его присутствия. Мне было почти невыносимо находиться с ним так близко, и я чувствовал какое-то смятение. Я не мог объяснить, что со мной происходило, но мне хотелось одновременно и смеяться, и плакать от счастья.

Ночью я проснулся от жуткого холода. Я весь заледенел. Рядом, свернувшись калачиком и подтянув колени к подбородку, лежал такой же замёрзший Саня. Открыв глаза и оглядевшись, я понял, что у нас забрали одеяло, и даже знал, кто именно. Подняв голову, я обнаружил, что Колян спит, закутавшись с головой в наше с Сашей одеяло. Я жутко разозлился на него. Какого чёрта он вообще себе позволяет?

Буквально год назад я бы даже драться не полез, понимая бесполезность своих действий. Колян с Денисом и Кириллом просто бы побили меня, а желанную вещь, естественно, ни за что бы не отдали. Так уже было не один раз, и каждый раз я уходил ни с чем. После я всегда ощущал свою ничтожность и одиночество, и мне было крайне досадно. Тогда у меня не было поддержки, и я был забитым, загнанным в угол мальчишкой, над которым все смеялись.

С появлением Сани я обрёл уверенность в собственных силах и самолюбие. Теперь, как я считал, никто не имел права меня обижать. А ещё я чувствовал ответственность не только за себя, но и за своего друга, которого сам себе обещал защищать. Я видел Сашу чуть ли не насквозь: он – ранимый мальчик, который нуждался в моей заботе и любви. Осознание моей нужности для него приносило мне безмерное чувство счастья.

Будить Саню я не стал, решив разобраться с воришкой самостоятельно. Встав с постели, я дошёл до кровати Коляна и просто начал сдирать с него наше одеяло, не церемонясь. Я знал, что он начнёт наезжать на меня, вот только прошли те времена, когда он мог надо мной безнаказанно издеваться. Теперь у меня были друзья, которые были готовы вступиться за меня, да и сам я был теперь не слабак. Некоторое время Колян нас с Саней не трогал, и я даже подумал, что Богданов от нас отстал. И тут опять какая-то ерунда произошла. По слухам, Колян не прекращал отпускать дебильные комментарии в наш адрес, но делал это не в нашем присутствии.

– Леска, вали отсюда, пока я не встал и не дал тебе в глаз, – открыв глаза, зло прошипел Колян и вцепился в одеяло, которое я начал отбирать у него. Однако я был злой и замерзший и не собирался отдавать то, что по праву принадлежит нам с Саней. Бессонов честно добыл их у Соломона, а у Коляна на это ума не хватило. Будь Саня слабее характером, Колян несомненно сделал бы его своей любимой жертвой, но мой друг умел справляться с жизненными трудностями, и Коляна он не боялся.