Читать книгу В погоне за тенью - Ирина Когр - Страница 2

В детстве я любил сказки о чудовищах.

Старая потрёпанная книжка рассказывала, какие именно существа могут встретиться в темноте и как от них можно спастись. Иногда ночью слышал их шёпот, словно они были совсем рядом. Стоило протянуть руку, и можно было коснуться их призрачных тел.

«Бойся их,» – призывали буквы с пожелтевшей от времени бумаги.

Мне снились кошмары, в которых я бродил по лесу в поисках выхода. И знал, что они наблюдают и ждут, когда оступлюсь. Смотрят невидящим взором и за версту чувствуют живую плоть. И нужно бежать от них поскорее, иначе поймают.

Иногда мне нужно было спасти узника от этих существ. Знал только то, что он в другой Вселенной, и что только я могу его спасти от пустоты.

А ещё знал, что ни в коем случае нельзя любить чудовищ, даже если они называют тебя другом. Они уведут тебя так далеко, туда, откуда никто еще не возвращался. Взамен твоей души они покажут тебе все тайны мироздания и будут казаться добрыми, но когда ты посмотришь в их глаза, то увидишь лишь беспросветную темноту.

И помни: ты должен бежать от них как можно дальше, пока они не предложили тебе окровавленную частичку своей души. Иначе совсем пропадешь.

* * *

– Дима, ты готов к школе? – строго спросил отец. Я вздрогнул от звука его голоса. Он отвлёк меня от очередной книги, а в тот момент мне было плевать на все школы мира. Возвращаться туда совершенно не хотелось.

– Ты почему не отвечаешь на мой вопрос? – отец оказался прямо передо мной и своим взглядом, казалось, готов был меня испепелить. Он терпеть не мог, когда я «витал в облаках». Он считал, что «настоящие мужчины» твёрдо стоят на ногах, а все эти мечты – исключительно прерогатива всяких идиотов, не способных на что-то большее. Частенько к ним меня относил и собственный отец.

– Готов, конечно, – тут же подтвердил я, не поднимая взгляда. Иногда папа считал, что я слишком нагло на него смотрю, и мне могло влететь.

– Не смей меня позорить в школе, – начал он нравоучения. – И в кого ты только такой уродился?

Иногда хотелось сказать, что яблоко от яблони недалеко падает – что выросло, то выросло. Но я обычно молчал. Отец был скор на расправу и не гнушался физическими наказаниями.

– Да, папа, – сказал я, чтобы не злить отца. Дело это было дохлое – вывести его из себя могло всё, что угодно. С возрастом я понял, что папа просто вымещал на мне своё плохое настроение, но в детстве постоянно чувствовал себя виноватым и даже не знал, в чем провинился. Наверное, в том, что родился на свет.

– Надеюсь, ты хоть в этом году найдешь друзей, – заявил он. Почти каждый год он наказывал мне перестать быть аутсайдером, но ничего не менялось. Я продолжал быть изгоем школы, и вряд ли что-то могло измениться в этом учебном году. Поэтому я только пожал плечами.

Отец безнадежно махнул рукой и посмотрел на меня так, будто я был какой-то невиданной зверушкой, а не его сыном, потом вышел из комнаты. Я покосился на часы, висевшие напротив моей кровати. Мы общались с ним всего несколько минут, а настроение было окончательно испорчено. Папа напомнил мне, что сегодня последний день лета и нужно ехать в школу, а туда я хотел попасть меньше всего на свете. Как жаль, что лето невозможно продлить ещё хотя бы на один день. Уже завтра меня ждёт начало пытки длиною в год, и я никак не мог изменить течение времени.

Зато я отлично провёл летние дни: всё свободное время читал. Одноклассники такое времяпрепровождение вряд ли бы оценили и обязательно что-нибудь бы сказали в мой адрес, но сам я был счастлив. Отец, как всегда, уехал в командировку на целых два месяца, почти до конца августа. Можно ли было представить большее счастье? Всё это время никто не шпынял, не обзывал и не учил меня жизни. Мама в отсутствии отца всегда становилась доброй. Она готовила мне любимые блюда и разрешала читать допоздна.

Когда отец был дома, она всегда вела себя со мной строже. Его методы она одобряла и считала, что без них я разбалуюсь и перестану уважать старших. И, конечно, она не хотела вырастить из меня слабака и неженку. После трепки она любила меня этим утешать, но никогда не защищала от отца.

Иногда мы гуляли с ней по вечерам, когда она приходила с работы. Я немного стеснялся поначалу, ведь все мои знакомые тусовались с друзьями, а у меня их не было. Был, конечно, Тимур, пухлый и задумчивый мальчишка, с которым мы сидели за одной партой, но он жил на другом конце города, а ещё он интересовался исключительно компьютерными играми, в которых я мало что понимал. Они мне казались жутко скучными, и я бы лучше побегал на улице или почитал. Но Тимур был домосед и терпеть не мог книги.

– Мне школы хватает, – бурчал он, когда я пытался рассказать ему какой-нибудь интересный сюжет. Так что общение у нас было только на деловые темы. Тимур часто у меня списывал, но мне было не жалко. Учеба не вызывала у меня ярких эмоций, хотя учился я хорошо. Одноклассники думали, что я обычный ботан, но я бы с удовольствием променял все свои хорошие оценки на настоящего друга.

Тем летом я целыми днями копался в отцовской библиотеке, и это стало для меня маленьким приключением. Средневековые романы, очерки о путешествиях, рассказы о природе – всё это я жадно поглощал, забывая об обеде и ужине, пока мама не напоминала мне, что надо поесть. Когда в моих руках оказывалась книга, я уже предвкушал, как побываю с главным героем в лесах Амазонки или как полечу на космическом корабле в далёкую галактику. Каждая книга была для меня открытием, откровением. Я просто проваливался в текст с головой, словно наяву сражался с рыцарями и водил войска в бой. Там я был по-настоящему счастлив, ибо там была та самая жизнь, о которой я так мечтал. В такие моменты школа и одноклассники становились для меня такими далёкими и неважными.

Книги я любил с самого раннего детства. Я рано научился читать: мама постаралась. Она часто рассказывала мне сказки перед сном, и я всегда с нетерпением ждал вечера, чтобы окунуться в волшебный мир. Я приобрёл отличную отдушину, которая всегда защищала меня от невзгод мира. Что бы со мной ни случилось, я всегда мог открыть обложку и на мгновение забыть о том, что происходит в моей жизни. И с возрастом я не утратил эту чудесную привычку.

Книг у нас дома было огромное множество. Отец любил их коллекционировать. Раз в месяц он обязательно заезжал в магазин, чтобы купить что-то интересное. Иногда он брал меня с собой и обычно никогда в эти моменты не ругался, а даже советовался, что сегодня мы купим. Он доверял моему вкусу. По возвращению он, конечно, опять принимался за старое, но в те моменты я почти чувствовал себя счастливым рядом с ним. Жаль, что это быстро заканчивалось. Сам он читал не очень много и покупал книги только по старой памяти. В какой-то момент он начал говорить, что они мне вредят. Он считал, что книги уводят меня в мир фантазий, тогда как мне нужно учиться реальной жизни.

К сожалению, я был его самым большим разочарованием жизни. У меня было плохое здоровье и дурной характер. Мне было тринадцать лет, и у меня не было ни одного друга. И во всем этом он винил меня.

– Почему ты вечно с таким недовольным лицом? – шпынял меня отец, когда приходил домой с работы. – Поэтому у тебя и нет друзей. Посмотри на остальных пацанов.

Обычно он ещё приводил в пример моих одноклассников. Он хотел, чтобы я стал популярным, и чтобы меня уважали. Он пытался занять меня спортом, но из этого мало что получалось. Я саботировал тренировки, и отцу пришлось от меня отстать.

Зато за прошедшее лето я здорово вытянулся, а светлые волосы у меня чуть потемнели. Но из зеркала на меня по-прежнему продолжал смотреть худой нескладный подросток с мрачным выражением лица. Друзей во дворе у меня тоже не было: мне запрещали играть с соседскими мальчишками, чтобы они плохо на меня не влияли.

В школе я был изгоем и мальчиком для битья. Отец отдал меня в частную школу-интернат для одарённых детей. Туда принимали учеников либо за какие-либо заслуги в учёбе или спорте, либо за большие деньги. Методы воспитания были самые инновационные: из нас хотели вырастить элиту Фанагории. Все выпускники этого чудесного заведения показывали самые лучшие результаты в самых разных отраслях жизни. По крайней мере, так было написано на сайте любимой школы, а учителя часто подчёркивали, как нам повезло, что мы сюда попали.

Отец платил кругленькую сумму за моё обучение здесь с первого класса. Меня выбрали из толпы таких же семилеток за высокий интеллект, как утверждал наш директор Амадей Иванович. Владел школой некий Андрей Романов – личность в нашем городе известная. Меценат, миллионер и просто замечательный человек. Дома отец говорил, что он всё своё богатство украл, но при встрече всегда здоровался с господином Романовым так сердечно, что можно было подумать, что они старые друзья. Меня передергивало от этого лицемерия, и я говорил себе, что в будущем никогда не буду себя так вести.

Моя жизнь в «Городе Солнца», а именно так называлась моя школа, не задалась с самого первого дня моего появления там. Мама уверяла, что я найду здесь много друзей, вещала о настоящей мужской дружбе, о верности и преданности. Я слушал её, разинув рот, и искренне верил, что всё именно так и будет. В книжках же тоже так пишут – значит, точно правда.

Реальность внесла свои коррективы уже 1 сентября. В школу я явился при полном параде и с дурацким веником в руках. В тот момент я был очень горд собой. Мне сказали подарить букет школьной учительнице, но я плохо её помнил, в результате чего чуть было не вручил его учителю физкультуры, чем вызвал приступ хохота у своих будущих одноклассников. Я поначалу не понял, что они смеются надо мной, и радостно помахал им рукой, улыбнувшись во весь рот.

– Тебя как звать, лошара? – поинтересовался белобрысый мальчишка, смеявшийся громче всех. Я не понял, что это меня так обозвали и подумал, что он назвал свое имя.

– Очень приятно, а меня Дима! – радостно выпалил я.

Я протянул руку для пожатия, потому что читал, что так делают все мальчики. Но мой одноклассник тут же побагровел и проигнорировал мою протянутую ладонь. Остальные мальчишки зашлись в смехе, и тут я почувствовал, что сказал что-то не то.

– Да я тебя! – прошипел мальчишка и отвесил мне тумака. Я стоял в шоке и пытался понять, что произошло. Отвечать я не стал, так был удивлен.

Надо ли уточнять, что следующие шесть лет моей жизни этот мальчишка по имени Колян Богданов всеми силами отравлял мне жизнь в школе? От него доставалось всему классу, но его любимой жертвой был, конечно же, я. Мы жили с ним в одной комнате, так что я научился спать урывками и отслеживать любые негативные действия Коляна в мой адрес. Иногда я чувствовал себя телепатом, пытаясь по лицу Богданова понять, что он в очередной раз задумал. Родители платили за него хорошие деньги, поэтому из школы его не отчисляли, а учителя только пожимали плечами, когда кто-то из девчонок на него жаловался.

Я никому не говорил о травле. В школе было негласное табу на жалобы взрослым. Нарушив запрет, о спокойствии я мог бы забыть: житья бы мне не дали и точно бы выжили из «Города Солнца». Как-то раз я пытался поговорить об этом со школьным психологом, но она только сказала, что я слишком высокомерен и считаю себя лучше других. Больше я к ней не обращался.

Моим единственным местом спасения была библиотека, где я прятался от Богданова и его дружков. Здесь они не появлялись, но вечером мне всё равно приходилось идти обратно в спальню и получать порцию издевательств.

В прошлом году Колян чуть приутих и даже перестал меня бить. В основном доставал меня словесно: как-то раз даже написал на задней парте в кабинете физики: «Лесков – лох». Но у нас установилось небольшое перемирие. Иногда оно нарушалось, когда у Коляна было плохое настроение. Коронным его номером было выкручивание рук, после чего жертву пинали его дружки – Денис и Кирилл. Одно время я постоянно ходил с синяками.

Втайне я завидовал Коляну. У него были друзья, веселье и нормальные родители, которые всё-всё ему разрешали. Иногда я задумывался, почему же я такой и почему меня не хочет принимать мир. Мысли эти были совсем невесёлыми. В результате, я пришёл к выводу, что сам виноват в своих несчастьях.

В нашем классе учился Артур Романов, сын учредителя, того самого Андрея Романова. Он тоже был ботан, как за глаза называл его Колян, да ещё и в школьной форме ходил по распоряжению отца: родственники собственников школы должны были ходить так и только так. Казалось бы, отличный повод поглумиться, но Артур умел поставить на место любого и ни с кем не ввязывался в драку. В нём чувствовалось достоинство. К тому же, у него были друзья – его братья и сестра. Романовы всегда держались вместе. В школе говорили, что они ведут свою родословную от царской семьи. Многие искренне в это верили, и даже Колян над этим не смеялся.

Я был одинок, а мне так хотелось кому-нибудь рассказать о последнем прочитанном приключении, о своих мечтах и желаниях. Но меня вряд ли бы кто-нибудь понял, разве что снова поднял бы на смех.

Поэтому школу я ненавидел. Мне хотелось остаться в своей комнате, взять очередную книгу и уйти далеко-далеко. Лето я вспоминал потом с щемящей грустью. По вечерам мать обычно сидела в гостиной, вязала и смотрела сериал. Слышался приглушённый звук телевизора, на улице шумела листва, а я бродил по другим мирам вне времени и пространства.