Читать книгу Там, где хочешь - Ирина Кудесова - Страница 82

– Альберто, не хочешь прогуляться? Только час ночи!

Прогуливаться с Денисом желания нет. Указал направление к главной площади, к местной Нотр-Дам, она же Нуэстра Сеньора дель Пилар, план выдал, не потеряются.

Шаги на лестнице стихли. Марго дремала на диване. Почесал ее, подошел к окну – посмотреть, куда пошли. Недалеко грохнула петарда, потом другая.

Стоял, смотрел в темноту. У парикмахерской навес провисает, в нем всякий сор. Выше – окно: две девчоночки в кремовых платьях, на одно личико, сонные, ковыряют ложками что-то на тарелках. Близняшки.

Вернулся к столу, к коробке из-под карамелек. На крышке тетка подбоченилась, с шиньоном. Толстая – видать, от сладкого; на палку опирается. Куст и домишко с голубятней. Тридцать с лишним лет коробочке.

Мать поварихой в Париже работала, по частным домам. Трюфели ей поставлял перекупщик – а брал он их у Мартена. И однажды мать с Мартеном познакомились. С тех пор Мартен зарядил в Париж из Перигора – раз в три недели приезжал. Сопротивление его, видимо, только раззадоривало. Из Геранды, куда ездил по делам, возил соль да карамельки. Протянет коробочку и говорит: «Привет от Атлантики». В десять лет так хотелось эту загадочную Атлантику увидеть!

И однажды Флорентина разрешила Жилю Мартену забрать сына в Перигор на летние каникулы. Его родители приняли мальчишку с распростертыми объятиями, фруктами откармливали, а сам Жиль иной раз брал машину, и они ехали куда глаза глядят – мимо шеренг виноградников, лугов, забрызганных красными капельками маков, подсолнечных полей, где диковинные цветы стояли навытяжку, тянули личики к солнцу, будто желая загореть, да сгорали дочерна… Мимо зеленого, желтого под невыносимо голубым прыгал по ухабам внедорожник, Альберто вывешивался в окно, в теплый ветер. Потом шли по траве, швыряли на камни одежду, лезли в прохладную речную воду… Бродили – смотрели на цапель с шеями, похожими на гигантский рыболовный крючок, на мохнатых каштановых ослов, на сонных от жары коров, безразличных даже к мухам, кишащим возле глаз, брр! Дома Мартен учил Альберто управляться с голубями: часами просиживали, слушали грудное «курлы», мальчишка любовался белыми распущенными хвостами, в вечернем свете напоминавшими веера. Два лета подряд Жиль Мартен забирал Альберто к себе – пока теплилась надежда на благосклонность упрямой испанки. И Альберто выискивал в траве крупных зеленых кузнецов, ловил за хлипкие крылышки стрекоз, кидал пауку в сети лепестки дикого цветка, и паук, дурачок, мчался сломя голову к «добыче». Так хотелось, чтобы мать хоть раз приехала! Не приезжала. Наверно, потому что – «кредит».

И еще хотелось, чтобы она стала жить с Жилем. Если папа появится, он поймет.

А как-то зимой Жиль пропал. Совсем не было от него вестей, но трюфельный перекупщик заверил, что никакой беды. И опять предложил Флорентине свои услуги. Тут Альберто смутно забеспокоился – а будет ли снова лето с мостками к реке, покрытыми илом, с глазастыми головастиками гамбузии, снующими сквозь опущенные в воду пальцы, красными ягодами тамуса, из которых можно делать бусы для бабушки? А бабушкины циннии на заднем дворе – белые, розовые, пурпурные, желтые цветы, лохматые мерзлячки, о которых следовало ревностно заботиться?.. А сливы – крупные, упругие, с белым налетом? В конце августа их стряхивают в передники вокруг дерева, а потом сушат – когда в печах, когда на солнце, и можно утащить, сколько руки загребут… Да бог с ними, главное – речка, голуби, и кузнецов он хотел следующим летом наловить целую банку. Можно даже подружиться с местными мальчишками, хотя и без них дел полно.

Мартен не появлялся, а Флорентина не навязывалась. Альберто хотел действовать в одиночку, да вот глупость – номера-то перигорского не знал, Жиля раньше звать не приходилось. Флорентина снова стала заказывать трюфели у перекупщика. Он-то и сообщил спустя несколько месяцев, что Жиль продолжает ездить в Париж, к «женщине». И ведь ни разу не заглянул! Ладно, к матери – к нему, к Альберто, который так ждал его! В тот день Альберто заболел. Ему всю ночь снились голуби. Они метались по голубятне, бились о стенки, резким движением расправляли веера хвостов: трррык! трррык! Не курлыкали, а ворчали, как недовольные собаки. Флорентина отказалась от заказов и сидела с сыном дома, поила горячим чаем, с которым он доедал последние карамельки.

«Женщина» и стала нынешней мадам Мартен, а мать одумалась, да поздно было. Теперь у нее мания: чтобы сын женился на дочери Мартена Веронике…