Читать книгу Проклятие жизни и любви. Книга третья - Ирина Лымаренко - Страница 8

Появившаяся перед моими глазами картинка дала понять, что я в сознании мамы. Я видела то же, что видела в данный момент она: темные стены и потолок одной из камер подземного мира, длинные борозды на песчаном полу (оказалось, мама еще некоторое время сопротивлялась заклятию). Сейчас же она смирно лежала на мягкой кушетке, которую принес отец, и слегка стонала от беспомощности. Ее тело было парализовано, как и часть ее сознания. Вторая же часть сознания была сейчас в моей власти, но она упорно сопротивлялась.

Темная камера мне и самой была не по душе, и я решила, что для сеанса нам нужна более непринужденная обстановка. И первое, что пришло мне в голову, это песчаный пляж ее родного города Сочи. Солнце, мягкий и теплый песок, небольшие волны плавно подбираются к берегу, слегка шумя, и возвращаются обратно, гонимые потоком. И так до бесконечности…

Мама лежала на песке, слегка приоткрыв один глаз. Нет, она не ощущала слепящего света, не принимала ту теплоту, что дают солнце и песок, не слушала ни звуки моря, ни громкий шум чаек, ни даже меня.

Но я пришла сюда именно за тем, чтобы помочь маме. Я пришла говорить, пришла, чтобы достучаться до той части ее сознания, что крепко спала все это время, пришла, чтобы усмирить ее взбунтовавшуюся часть.

– Мама, – проговорила я, и мой голос показался эхом. – Ты должна выслушать меня. На этот раз тебе не удастся воспротивиться мне. Я сильнее, и ты это знаешь.

Мама усталым взглядом посмотрела в мои глаза, намекая на то, что ей и без того плохо. Но я не собиралась сдаваться. Ведь именно это было предписано мне посланием из книги: «игнорируй любые попытки сбить тебя с намеченной цели».

– Мне нужно, чтобы ты сейчас преодолела себя и села, – продолжила я. – Поверь мне, это не так сложно, как тебе кажется.

И вновь я ощутила на себе ее недоверчивый взгляд. Она слегка приподнялась, выражая мимикой лица то, с каким трудом ей это дается. Но, преодолев тяжесть и слабость тела, она все-таки приняла сидячее положение. Мама оскалилась и хотела было двинуться в мою сторону, но не смогла: я мысленно и сдерживала, и поддерживала ее. Мама никак не могла понять, что теперь именно она оказалась заперта в чужом сознании. В какой-то момент я даже почувствовала радость за то, что смогла заставить маму испытать то же, что совсем недавно пришлось испытать мне.

– Ты не сможешь причинить мне боль здесь, – проговорила я спокойно. – Мама, нам нужно побороть заклятие, что блуждает в твоей крови. Этот яд проник в твое сердце, и моя задача состоит в том, чтобы излечить тебя изнутри. Можешь не сопротивляться, это бесполезно. Ты в моей власти.

Мама с неким ехидством посмотрела на меня, а я знала, с чего нужно начинать, и поэтому продолжила:

– Мама, вспомни все с самого начала. Вспомни сейчас то время, когда ты только узнала о том, что в тебе зародилась новая жизнь – моя жизнь.

Мама вдруг замерла, в пустых стеклянных глазах промелькнул огонек надежды.

– Какие эмоции ты испытывала? Можешь не отвечать, ведь я и так знаю: сначала растерянность и, возможно, даже страх, но после лишь радость и счастье. Ты осознала, что внутри тебя находилось и росло твое продолжение, маленький человечек, за которого именно ты отныне будешь в ответе.

Я остановилась и оглянулась. Вокруг не было ни души, но это не удивительно, ведь мы находились в моем сознании, зачем нам там лишние. Море все так же заманчиво играло волнами, солнце одиноко светило на ярко-голубом безоблачном небе. Это место было безупречным. Я перевела взгляд на маму, которая сидела на песке, слегка согнувшись, и смотрела вниз.

– Ладно, хорошо. Вспомни тот день, когда я появилась на свет, – продолжила я, вновь сосредоточившись. – Я до сих пор могу с уверенностью сказать, что этот день был самым счастливым в твоей жизни. Хоть я и была мала в то время, но прекрасно помню рассказы всех моих родных об этом событии.

Я вновь сделала небольшую паузу. Мама не подняла головы, а я подсела к ней ближе. Но она отпрянула назад, вновь отдалившись от меня.

– Теперь вспомним мое детство, мама. Младенчество я, естественно, не помню. В моей памяти сохранились лишь некоторые детали, и тогда мне был уже почти год. Я не любила ходить и все время ползала. Мы с Леоном много играли в гостиной на ковре, любили баловаться и шалить. Я помню, как ты боялась моих сил. Ты всегда хотела, чтобы у меня было обычное детство, чтобы я бегала со своими сверстниками в детском саду, но ты не могла дать мне этого, ведь моя природа была иной. Ты злилась, много раз представляла, какой была бы наша жизнь без магии. Ты винила себя во всем случившемся: если б тогда ты осмелилась покончить с магическим миром навсегда, то твоя жизнь, да и моя, были бы намного проще. Но ты не виновата, мама…

Я вновь подсела к ней ближе, но на этот раз она не отодвинулась. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Ее взгляд был по-прежнему пуст и мрачен. Но я не могла просто сдаться.

– Мама, твоя забота помогла мне стать такой, какая я есть сейчас. Именно ты вложила в меня свою душу, ты поддерживала меня, когда мне было плохо, ты помогала, когда мне было тяжело, ты обнимала, когда мне было одиноко и страшно. Ты защищала меня, несмотря ни на что. Ты даже отправилась туда, откуда, возможно, никогда не смогла бы выбраться. И все ради меня…

Я поняла, что больше не могу сдерживать себя. Слезы подступили, мгновенно застлав глаза. Зрение помутнело, и тут я почувствовала, что мама вытерла своей рукой слезу с моего лица. Я подняла голову и удивленно посмотрела на нее.

– Вики, – проговорила она вдруг.

Я поняла, что следую по правильному пути.

– Мама, ты должна вновь впустить любовь в свое сердце, ты должна бороться с тем злом, что проникло в него.

– Я устала бороться, Вики… На протяжении стольких лет я боролась за свою жизнь, за благополучие своей семьи, за счастье своей дочери. Я устала бороться…

– И поэтому ты решила спрятаться в этом эмоциональном коконе? Ты решила, что если станешь такой, как сейчас, то будет проще? Нет, мама! Все гораздо хуже: ты собственноручно обрекла меня на ту же жизнь, которой жила сама. Та же бесконечная борьба за благополучие семьи, ведь ты и есть моя семья. Я не могу смотреть на то, как ты, поддавшись заклятию, творишь беспредел, сея хаос и разруху в людском мире. Ты моя мать – ты мой пример!

Последние слова я произнесла особенно громко. Мама стала часто моргать, возможно, тоже пыталась сбить подступившие слезы. Мне нельзя было поддаваться эмоциям, но именно это и произошло сейчас. Я взяла себя в руки и вновь заговорила:

«Сердце черное, словно ночь,

Избавь от страшного яда кровь,

Заклятие уйдет бесследно прочь,

Вернув сознанию ясность вновь».

Я вспомнила, что именно прочитала в книге, которую мы с Леоном листали какое-то время назад. Текст, который был тайным посланием, гласил: «Открыть черное сердце можно только любовью. Заставь прочувствовать ее, и тебе откроется тайная дверь. Но будь осторожна, игнорируй любые попытки сбить тебя с намеченной цели. И когда ее сердце откроется, прочитай особые слова. Спаси ее, Вики».

Я открыла глаза и то, что увидела дальше, запомню на всю оставшуюся жизнь: тело мамы засветилось, ярче всего была точка, расположенная где-то в районе солнечного сплетения. Мама поднялась на несколько метров от земли, раскинув руки в разные стороны. Свет становился все ярче, и я уже не могла смотреть вверх. Я зажмурилась, в глазах потемнело. Потом снова вспышка света, и вновь темнота. Когда я попыталась открыть глаза, то поняла, что нахожусь в своей комнате, все еще лежа на кровати. Леон сидел рядом, крепко схватив меня за руку, папа стоял позади него, и его взгляд был довольно испуганным, Билл же, как обычно, стоял поодаль, около окна.

Я медленно осмотрела каждого, все еще не до конца понимая, где нахожусь и что произошло.

– Вики, как ты? – спросил папа с волнением.

Перед глазами все еще бегали белые точки от яркого света, и я попыталась их отмахнуть, но тщетно. Билл и Леон наблюдали за мной безмолвно.

– Где мама? – наконец спросила я.

– Вики, ты ничего не помнишь? – взволнованно проговорил Леон.

– Вы не понимаете, я спасла ее! – мне казалось, что я говорю слишком тихо, хотя я кричала во все горло. – Она вернулась! Она любит меня!

Леон отпрянул, уступив место папе, который крепко обнял меня.

– Вики, тебе снился плохой сон, – начал он неспешно. – И мы не могли разбудить тебя…

– А после ты стала светиться, – перебил отца Леон. – Ты поднялась на несколько метров вверх от кровати и через мгновенье рухнула на нее, будто кто-то резко вновь включил гравитацию. Но ты оставалась неподвижной, пока не открыла глаза.

Я не понимала, что все это означает. Я отчетливо помнила цель, к которой шла, но неужели я все-таки свернула и не дошла до конца. Я посмотрела на отца.

– Простите меня за это, – и я исчезла.

Я перенеслась в подземный мир, использовав прием, которому меня когда-то научил папа: исчезать, заметая следы. Они не найдут меня в ближайшие пять минут, а может и десять. У меня есть немного времени, чтобы проверить все. Я не могла сойти с ума. Нет! Только не сейчас…

Я шла мимо камер одной из тюрем подземного мира и заглядывала в каждую. Я видела, как выглядит камера мамы, но дело в том, что тут все камеры одного типа. Я заглянула сквозь металлические прутья и увидела Тома, бездвижно сидящего в углу.

– Том, – негромко позвала я его. Но он не отвечал.

Мне стало больно от того, что он находится в таком состоянии. Он стал мне хорошим другом, он единственный, кто интересовался моей жизнью в последние несколько лет.

– Том, – вновь позвала его я.

Том откинул голову назад, но так, что немного не рассчитал силу и слегка пробил затылком стену. По шее потекла алая кровь, но Том не мог поднять руку и закрыть рану – сил едва хватало, чтобы держать голову. Он сфокусировал свой взгляд на мне. Кровь продолжала течь, и я поняла, что он совсем ослаб.

– Вики, что происходит? – по слогам и очень медленно произнес Том. – Почему мы здесь?

Он часто сглатывал, но во рту пересохло, отчего он постоянно закашливался.

– Том, я все тебе объясню. Но сначала мне нужно найти маму, – проговорила я быстро. – Тебе придется еще немного потерпеть. Обещаю, я вернусь за тобой.

Я поплелась дальше, стараясь не задумываться ни о чем другом. Моя совесть говорила, что нужно вернуться к Тому и помочь ему, но мой разум кричал, что сначала необходимо найти маму.

Наконец-то я добралась до нужной камеры. Мама лежала на кушетке, на той же, что я видела в своем сознании: руки раскинуты в разные стороны, голова слегка свисает с края, как и правая нога.

– Мама! – не сдержавшись, воскликнула я.

Я стала трясти металлические прутья и замок, пытаясь их открыть. Но не получалось. Злость во мне набирала все новые обороты, и я, закрыв глаза, стала создавать сильный и довольно большой энергетический шар. Когда держать его в узде у меня уже не хватило сил, я направила заряд на металлическую дверь, и та мигом разлетелась на мелкие куски. Но мама даже никак не отреагировала на столь громкий шум.

Я быстро вошла, но почему-то остановилась.

«А вдруг она не вернулась в ясное сознание… вдруг она вновь причинит мне боль… вдруг вновь заставит страдать…»

Мне было очень страшно, мой взгляд все еще был прикован к маме. Руки судорожно тряслись, и я даже не могла понять, из-за чего больше: от внезапно охватившего страха или от большого размера энергетического шара. С трудом преодолев страх, я стала двигаться в сторону бездвижно лежащей на кушетке мамы. Когда я подошла настолько близко, что стало видно ее лицо, я обомлела: глаза ее были открыты и устремлены в одну точку.

Я мигом бросилась к маме, но она никак не отреагировала. Ее пустой взгляд все еще был накрепко прикован к темному потолку.

– Мама, – прошептала я, упав на колени и склонившись к ее голове. – Почему?

Я взяла ее за холодные руки и крепко сжала их. Слезы уже давно текли из моих глаз, медленно стекая по щекам и падая на мамины волосы. Я не могла отпустить ее, не могла позволить ей вновь бросить меня. Я еще крепче сжала ее ладони и закрыла глаза. В памяти мгновенно возникли лучшие моменты, связанные с мамой, мое детство, наш дом и лица всех родных. Я зажмурилась еще крепче, и из моих рук полился красный свет, мигом охвативший все тело мамы без остатка.

Я продолжала сидеть на коленях, горько плача и сжимая руки мамы, пока не услышала голос отца:

– Вики, остановись. Ты сделала все, что могла. Отпусти ее…

Он оттянул меня от мамы, и мое сознание тут же поглотила темнота.

Я не знаю, сколько прошло времени, но, когда я открыла глаза, то была уже не в подземном мире: я лежала в своей кровати. Голова довольно сильно болела, будто совсем недавно на ней кто-то яростно вымещал свою злость; руки и ноги ломило, как при сильной лихорадке. Я села в кровати, почувствовав легкое головокружение, и медленно оглянулась. За окном ночь, а пасмурная погода делала эту ночь более темной и ужасающей. В комнате горел ночник, верхний свет был выключен, а на тумбе рядом с кроватью лежал поднос с «томатным соком» и бутербродами.

Я попыталась встать, но тело меня не слушало. Оставаясь сидеть, я громко позвала отца. Но в комнату вошел не он.

– Том? – удивленно произнесла я, пристально смотря в его карие глаза.

– Привет, малышка Вики, – ответил он с нежностью в голосе.

Он подошел ближе, я протянула к нему руки и крепко вжалась в его тело.

– Ты в порядке? – спросил он, все еще не выпуская меня из своих объятий.

– Могу задать тебе тот же вопрос, – я слегка отклонилась и, увидев его широкую улыбку, тоже улыбнулась.

– Все хорошо, Вики. И это благодаря тебе…

Я чувствовала смятение и неуверенность в его словах до тех пор, пока в дверном проеме не появились мама и папа. Я потеряла дар речи: мама была свежа и бодра, в глазах, вместо недавнего страха и боли, вновь читались любовь и забота. Папа тоже слегка изменился: пропали задумчивость и отрешенность во взгляде, теперь на лице сияла милая улыбка.

Я сидела на кровати и оглядывала всех по очереди. Мама вошла в комнату, бросив мимолетный взгляд на отца и Тома. Они медленно кивнули и покинули комнату, предоставив нам с мамой время наедине, чтобы мы смогли поговорить.

Мама подошла ближе, присела на кровать и виновато опустила голову. Ей было трудно начать разговор, и я это чувствовала. Она корила себя за все, что произошло за последние годы. Она винила только себя. Но ведь она ни в чем не виновата, и теперь я это знала наверняка. Также я ошибочно винила во всем и себя. Но зачинщиком всех наших бед оказался совершенно другой человек.

– Мама, – проговорила негромко я, и она резко подняла голову. Теперь ее глаза больше не выглядели дикими, она была прежней, только вот кожа стала еще более бледной.

– Вики, я знаю, что мне не хватит и бессмертия, чтобы загладить вину перед тобой, – начала она все тем же виноватым тоном. – Нам об очень многом нужно поговорить, милая. Мне так много нужно тебе сказать. Ответь, ты готова меня выслушать?

– Всегда, мама…

Она продолжала пристально смотреть мне в глаза.

– Знаешь, а ведь я помню каждую мелочь, которую совершила, находясь под воздействием сил зла. Я заставляла страдать многих людей, я причиняла им боль, со злорадством издевалась и получала от их страданий некое удовольствие, – мама опустила голову. – Сейчас я даже вспоминать этого не хочу. Мне очень больно. Но это делала именно я.

– Ты была под действием тьмы, мама, – начала было я, но мама меня прервала:

– Вики, это меня не оправдывает. Я сдалась, я поддалась этому злу лишь потому, что устала от такой жизни. Я устала от проблем и забот, устала от постоянной борьбы. Но самое главное даже не в этом…

Мне стало очень любопытно. Я сидела на кровати, слегка наклонившись к маме. Мама же сидела ровно, бросая быстрые взгляды то на дверь в комнату, то на меня. Я понимала, что ей сейчас крайне обидно за то, что уже ничего нельзя исправить. Но ей нужно высказаться, и я была готова ее слушать.

– Я помню день своего обращения, – начала несмело мама. – Все произошло так быстро, что я даже не сразу поняла это. Но, когда открыла глаза, то почувствовала, будто моя сила смешалась с чем-то мне незнакомым. Ведьма внутри меня стала отталкивать вампира, стала сопротивляться ему. Но я смогла усмирить обоих, – мама остановилась и вновь посмотрела на дверь. Создавалось впечатление, что она не хотела, чтобы кто-то еще услышал ее рассказ. Я взяла ее за руку, мама слегка вздрогнула и продолжила: – Спустя несколько дней, я начала изучать информацию о вампирах в одной из библиотек поздемного мира и нашла там тот листок, что когда-то принесла с собой из «Врата Солнца». Вики, в тот день я узнала, что ведьмам тоже подвластно бессмертие. Мне необязательно было становиться вампиром, терять свои душу и человечность, чтобы быть всегда рядом с тобой. Достаточно было всего одного заклинания. Да, в этом варианте тоже были свои нюансы, но в тот момент меня полностью охватила злость. Я разозлилась настолько сильно, что отдалась во власть гневу.

– Мама, но ты стала такой из-за заклятия…

– Да, Вики, из-за заклятия. Ведь именно эта информация выбила у меня из-под ног почву.

– Нет, мама, – вновь возразила я. – На тебя наложили заклятие, очень сильное и сложное.

– Не понимаю тебя, Вики…

– Адамант предал нас, мама. И именно он наложил на тебя заклятие «черной души». А я сняла его, когда подчинила тебя своей воле.

– Адамант? – медленно повторила мама.

– Да, он захотел власти над подземным миром. Решил устранить всех по очереди. И начал с тебя…

В комнате образовалась тишина. Я сидела на кровати, уже свесив ноги с края, а мама встала и, взявшись руками за голову, стала ходить из стороны в сторону. Вдруг она резко подошла к двери, открыла ее и крикнула:

– Том, Адриан!

Через несколько секунд появились папа и Том, будто ждали, что их позовут.

– Ирина, все в порядке? – спросил папа взволнованно.

– Не совсем. Адриан, это Адамант наложил на меня заклятие.

Папа был очень удивлен, как и Том, ведь я еще не успела им рассказать об этом. Том подошел ко мне, ведь понял, кто поделился с мамой такой информацией.

– Вики, что ты видела?

Я округлила глаза от страха и медленно сглотнула. Во рту резко пересохло, а в желудке заурчало. Признаться честно, очень хотелось есть, но притронуться к еде, что до сих пор стояла на моей тумбочке, я не могла: нужно было сначала поговорить с мамой.

– Я лишь знаю, что это Адамант наложил на маму заклятие. Оно называется «черная душа». А как его снять, мне подсказала книга, которую Билл оставил в гостиной, на столе.

Я перевела отрешенный взгляд на маму и папу, которые стояли чуть поодаль от кровати.

– Нужно позвать Билла, – произнес папа.

– Он будет через несколько часов. Я с ним созванивался недавно, – ответил тут же Том.

– Хорошо. А пока тебе нужно поесть, Вики, – заботливо добавил отец.

Они втроем покинули мою комнату, а я принялась есть, пытаясь отогнать мысли о скором и, возможно, неизбежном сражении.