Читать книгу Высокие белые облака. Роман-мозаика - Ирина Прони - Страница 9

– Самые главные люди на земле – это моряки. А за ними – лётчики. Утверждал мой товарищ Вовка Лебедев.

Дальнейшей субординации профессий в его рассуждениях я уже не помню. Наши отцы служили на флоте. Мы жили в Моргородке. Кругом – кителя да бескозырки. Мы с Вовкой первое послевоенное поколение. Война была только вчера.

Мои дети посмеиваются сейчас надо мной, когда я говорю, что песня «Катюша» у меня ассоциируется не с девичьим именем, а с грозным оружием, с пушкой.

Такова была интерпретация Вовки:

«Выходила на берег катюша» – это бойцы выкатывают пушку «на высокий берег на крутой».

«Песню заводила» – катюша начинала давать залпы.

«Сизого орла, которого любила…» – это про самолёт в небе.

«… на дальнем пограничье от катюши передай привет» – и пограничники знают про грозное орудие и тоже радуются.

Реальное и выдуманное в детском воображении без труда меняются местами.

Мы с Вовкой ходили в одну группу в детском саду. Однажды чей-то папа соорудил на площадке нашего садика три снежные фигуры: танк, самолёт и крейсер. Они стояли в один ряд, сверкая на дальневосточном солнце. Несколько дней все восхищались и радовались, как искусно и с какими точными деталями всё было выполнено.

В выходной день мы с Вовкой бежали мимо детского сада от нас к ним. Неожиданно Вовка ринулся через сугроб к садику и ловко проскользнул в щель в заборе. Вот новости! Но я и не отстала.

Во дворе садика было непривычно тихо. На всей территории ни души. Снежные скульптуры сверкали на солнце. Красота!

Вдруг Вовка пнул ногой крыло самолёта. Оно рассыпалось! Вовка пнул валенком и второе крыло. И его не стало! Принялся пинать ногами и корпус.

– Давай и ты! – приказал он.

Рушить было страшно, но весело и отчаянно. Мы затоптали самолёт, перешли к танку, и с ним поступили так же. Охваченная азартом разрушения, я побежала к крейсеру.

– Стой! – крикнул мой приятель. – Крейсер не трогать!

Мы затрамбовали и тщательно заровняли валенками весь снег вокруг.

На следующий день дети и воспитатели осматривали пустое место, припорошенное за ночь снегом. Словно, танка и самолёта тут вовсе никогда не было. Бурно обсуждали, что могло произойти.

Я стояла позади всех и боялась, что нас изобличат. Что нам придётся признаваться в разрушительстве. А Вовка – хоть бы что! Он стоял впереди всех, хранил полное молчание. Никаких эмоций…

Чем объяснить этот странный порыв детского вандализма?

Прошли годы. Мне и сейчас стыдно за наш поступок.

Гостей у нас в доме всегда было много. Из Комсомольска приезжали бабушка, дедушка, мамины сестра и брат. Много бывало отцовских сослуживцев, молодых красивых морских офицеров. Часто появлялся у нас папин ординарец матрос Павлик. Он приносил мне подарки, то морскую звезду, то какую-нибудь ракушку. Иногда он приходил со стопкой матросских писем, и вместе с мамой они писали ответы на письма девушек. В то время во флоте служили по пять лет.

Лебедевы получили комнату в квартире с общей кухней, где еще две комнаты занимали соседи. Комната казалась огромной с высокой печкой до самого потолка. Раньше здесь тоже жила семья офицера, поэтому жилое помещение было уже «обставлено»: посредине стоял стол и вдоль стен три койки.

– Смотри, что я нашел, – таинственно сказал мне Вовка, когда я пришла к ним. Полезай со мной!

Мы с ним забрались под кровать. Вовка показал на небольшое четырехугольное отверстие, аккуратно выпиленное в бревенчатой стене.

– Приложи ухо, – предложил Вовка, – слышишь голоса?

Да, я слышала голоса, хотя довольно невнятно. Кто-то с кем-то ругался.

– Они все время кричат, и они та-ак выражаются! – с удивлением сообщил Вовка.

В той среде, где мы росли, у нас в семье и у Лебедевых было не принято ругаться матом, орать дома и оскорблять друг друга для выяснения отношений. То, что происходило за стеной, казалось тяжелым и пугающим. Мне было совершенно не интересно лежать в пыли под кроватью и вслушиваться в чужие препирательства.

Я дома рассказала о Вовкиной находке. Наверно, родители сразу поняли, что отверстие – нехитрое устройство для подслушивания. В следующий мой приход к Лебедевым я увидела, что у стены с дыркой, где раньше стояла кровать, появился кухонный стол, куда тетя Лиза составила свои кастрюли.