Читать книгу Стихия. Книга 2. Сны ветра - Ирина Вендтланд - Страница 9

День клонится к вечеру, а Венера и Александр все еще бродят по аллеям на берегу реки. Время вдвоем пролетело совершенно незаметно. Между ними идет тихий, дружеский разговор, иногда сменяясь молчанием. Вот, под ступню Венеры попадается некрупный, камень. Девушка спотыкается и, чертыхаясь, задерживает на нем взгляд. Она была уверена, что ставила ногу на ровный асфальт, как она могла не заметить этот бурый камушек, который, наверняка, виден даже издалека. В задумчивости она поднимает его и рассматривает. Исследовав за свою жизнь немало пещер, она без труда определяет его природу – это кусок железной руды. Обилие таких камней должно было быть в том районе, где погибла ее группа, а здесь они в диковинку. От этой ассоциации ей становится не по себе, а вскоре в душе Лерснер вспыхивает необъяснимый страх. Совладать с ним девушка не находит сил, и он быстро переходит в настоящую панику. Венере хочется бежать прочь, сломя голову, отсюда, от Александра. Ей кажется, что причина этого приступа ужаса заключается именно в нем. Постепенно ее бессмысленное отчаяние обретает форму и структуру. Теперь ей ясно представляется, что Саша уже не друг ей, что он уже не раз жестоко предавал ее, и предаст снова, что он уже спланировал, как расправиться с ней.

– Ты!.. – побледнев, слабо произносит она. – Ты!.. – повторяет девушка, отступив шаг назад.

– Что с тобой, Вер? – спрашивает Паршин, не понимая, что могло так внезапно напугать его подругу.

– Что ты сделаешь со мной?! – чуть слышно шепчет Лерснер и, сделав еще пару шагов назад, упирается спиной в бетонное ограждение.

– Ничего я не собираюсь с тобой делать, – удивляется он. – А что должен? Прекращай, это не смешно уже!

Венера смотрит в сторону, вдоль аллеи, и замечает знакомый черный силуэт мужчины. В ту же секунду миллионы звуков обрушиваются на девушку. Сквозь гул, свист и звон она отчетливо слышит бешеное биение своего сердца. Инстинктивно она тянет рукой ворот свитера, словно ей не хватает воздуха. Заметив, что обычный дневной свет немного померк, Венера смотрит на небо, которое теперь постепенно приобретает странный грязно-розовый оттенок. Девушка переводит взгляд на своего друга и даже вскрикивает от ужаса – на лице Александра словно застыла неестественная глупая ухмылка. В голове Венеры мелькают странные мысли:

«Он же вообще ничего не соображает! Он же больший психопат, чем кто-либо!»

Все еще не понимая, что происходит с подругой, Саша, выражение лица которого, к слову, никогда не было таким, каким оно в данный момент, представляется Венере, попытался осторожно дотронуться до нее. Девушка, вскрикнув, бросается в сторону, к воде. Ее видение продолжается, окрашивая волны реки в кроваво-красный цвет. Не веря своим глазам, она подходит к кованной ограде. Лерснер закрывает рот рукой, чтобы не закричать, когда замечает, как скатываясь с бетонного откоса, волны оставляют кровавый след. Чувствуя неприятный, дурманящий запах крови, она падает в обморок.

Приходит в себя Венера, лежа на земле. Над ней склонился Александр. От чувства страха не осталось и следа, и девушка даже не сразу вспоминает, при каких обстоятельствах у нее случился обморок.

– Что случилось? – спрашивает она у Саши.

– Это ты меня спрашиваешь?! Это я тебя должен спросить, – сдерживая волнение, стараясь говорить мягче, произносит он в ответ. – Как ты себя чувствуешь?

Лерснер не отвечает, но обращается к нему с необычной просьбой:

– Пошли купим чего-нибудь выпить покрепче.

– Этого только не хватало! Ничего мы не будем покупать! У тебя есть лекарства, вот их и пей! – возмущается он.

– Сволочь! Ты попадешь в ад!

– Все там будем. Ты мне скажешь, что с тобой случилось?

– Отведи меня домой… к тетке, – говорит Венера, вспоминая детали своего видения.

– Не поеду я сейчас ни к какой тетке! У тебя голова не кружится, не болит?

Она не может определенно ответить на этот вопрос, поскольку в голове, действительно, творится какой-то кавардак. Опираясь на руку друга, Лерснер неуверенно идет по безлюдной дорожке, что поднимается от реки к главной улице.

Оказавшись дома, Александр уговаривает девушку прилечь на кровать, а сам садится у нее в ногах.

– Теперь, подруга, давай «по-чесноку»! В смысле, честно отвечай на мои вопросы! – говорит он, поглаживая ее колено. – Тебя не подташнивает?

– Немного. Ты хочешь сказать, что я беременна? – удивляется Лерснер.

– Не больше, чем я! – усмехается Паршин. – Господи, как же вы все примитивно мыслите!

– Сомнение в твоих умственных способностях – это еще не показатель моего уровня мышления, – цинично произносит Венера.

– Как мы заговорили! Ладно, сомневайся, сколько хочешь. Рассказывай, что с тобой случилось, не просто так же ты металась по берегу?

Она путано рассказывает про свой приступ страха, розовое небо…

– … и Учитель. Там был Учитель, он прошел вдалеке!

– Тебе показалось, его не могло там быть. Они невидимы в нашем мире, поэтому мы видим их только во снах.

Лерснер отрицательно качает головой.

– Это был он! И там была кровь! В реке была кровь, а не вода. Густая. От запаха я и потеряла сознание, – добавляет она.

– Продолжаем отвечать честно! У тебя никто из родственников ничем психическим не болел? – слегка призадумавшись, спрашивает доктор.

– Насколько я знаю, ни за кем никаких странностей не отмечалось.

– Ни за кем, кроме тебя и твоей тетушки? – шутит Паршин.

– Марина хочет быть белой вороной, но, на самом деле, она самая обыкновенная женщина.

– Она озлоблена на общество, поэтому хочет казаться лучше других.

– Наверное, у нее были причины озлобиться. Если я подольше пообщаюсь с Ильей, я тоже озлоблюсь.

– Я говорил ему, чтобы он к тебе не цеплялся, и сегодня, если заметила, он почти сдержался.

– Не стоило, все равно его надолго не хватит.

– Не драться же мне с ним? Ладно, Вер, он дурак, и не стоит твоих нервов! Ты лучше расскажи мне, ты в первый раз упала в обморок, когда на тебя пытался напасть Старостин, так? Или у тебя такое уже случалось раньше, чтобы ты теряла сознание.

– Да, вроде, нет, – задумавшись, отвечает Венера.

– То есть эти обмороки появились у тебя после падения в замке? Ты хорошо помнишь, как упала? Давай, расскажи мне все в подробностях!

Венера вспоминает полуразрушенный флигель старого замка, рассохшуюся деревянную лестницу, идущую спиралью вверх. Она шла очень осторожно, но на высоте доски внезапно затрещали, проломились, и она полетела вниз. Девушка пыталась ухватиться за ветхие перила, но только разодрала себе предплечье ржавым гвоздем. Дальнейшее походило на сон: все замедлилось, и она плавно опустилась вниз. Об этом Лерснер и рассказывает Паршину.

– Когда я сорвалась, у меня возникло четкое ощущение, что меня кто-то схватил, и так замедлил падение. Учитель во сне сказал, что меня спас какой-то призрак. Там высота была, наверное, метров двадцать!

– Ты помнишь, где в этот момент была твоя группа?

– Причем тут группа?! – возмущается девушка.

– Отвечай!

– Кто-то, кажется, шел за мной, но не дошел до того опасного участка, кто-то был внизу. После падения у меня все в голове перемешалось, я не помню, где они были. Помню, что они громко орали и суетились вокруг меня, я их отругала, потому что они так могли привлечь внимание охраны, и мы быстро оттуда слиняли, пока нас не засекли.

– Ты помнишь, как твои друзья подбежали к тебе, когда ты упала?

– Нет.

– Вер, кто бы тебя там ни спасал, а головой ты все-таки ударилась. Конечно, ты отделалась очень легко, но, похоже, без сотрясения не обошлось, – Саша тяжело вздыхает. – Ты на короткое время тогда потеряла сознание, поэтому не помнишь, например, как к тебе подбежали другие. А еще у тебя, возможно, был ушиб мозга – вот тебе и причина обмороков.

Он умолкает, изучая реакцию подруги. Убедившись, что она внимательно слушает, доктор продолжает:

– Раньше у тебя такое было, чтобы что-то без причины тебя пугало или вот так внезапно меняло цвет, или чтобы ты видела что-то такое необычное, как сегодня?

– Нет. Но оно же сейчас не случайно поменяло все свой цвет, мне хотели этим что-то сказать! – волнуясь от такого странного разговора, оправдывается она.

– Вера, сейчас мне об этом лучше не говори! Только не ты! Кто угодно, но только не ты! – произносит Паршин, как будто даже побледнев. – Верочка, птичка, скажи, что этого не было, – добавляет он, крепко обняв ее. – Я не верю, что это так! Мы завтра поедем в больницу, я уверен, что тебе еще можно помочь!

– Саш, ты о чем? Что не так?

Доктор отстраняется от подруги, и она замечает, что на его щеке блестит одинокая слеза.

– Вер, – говорит он, – все, что ты говоришь – это симптомы шизофрении. Она могла развиться, как следствие травмы мозга. Я не верю и не хочу верить, что у тебя шизофрения! Но все сходится: травма, обмороки, депрессия, галлюцинации, страхи.

– У меня что?.. Не-ет.

– Очень похоже. – По другой щеке Паршина пробегает еще одна слеза. – Впрочем, может быть, если травма была не очень серьезной, это обратимо? Завтра сделаем томографию!

– Саш, ну ты же сам знаешь, что мы необычные существа, – успокаивает его и заодно оправдывает себя Венера. – Нам и не такое может привидеться. Ты, вот, можешь ощущать присутствие духов, и ты же действительно их чувствуешь, ты не сумасшедший. А помнишь, мы пробовали общаться телепатически? У нас же получалось!

– Ладно, надеюсь, ты права. Но теперь я буду за тобой очень внимательно наблюдать.

– Договорились, док! – усмехается Венера.

– Так как ты себя сейчас чувствуешь?

– Правда, немного тошнит и голова побаливает.

– Предлагаю убрать основной препарат. Он, конечно, такого «прихода» не дает, но тошноту и головокружение вызвать мог. Завтра принесу тебе что-нибудь полегче. Постарайся сейчас поспать. И не пугай меня больше так.

Подруга улыбается в ответ, и устраивается на кровати поудобней. Паршин накрывает ее одеялом, а сам выходит на кухню. Когда он снова заглядывает в зал, Венера крепко спит. Чтобы не тревожить ее сон, Саша бесшумно проходит с кружкой чая к компьютеру и, снизив до минимума громкость звука в колонках, включает его. В воскресный вечер хотелось расслабиться: лежа на диване, переключать каналы, не останавливая надолго свое внимание ни на одном, но Венере нужен отдых и тишина, поэтому пришлось променять диван на стул, экран телевизора на монитор компьютера, а телепередачи на интернет.

Лерснер, тем временем, видит тяжелый и, кажется, совершенно бессмысленный сон. Во сне она стоит перед ветхой металлической дверью очередного полуразрушенного дома. Ей хочется, во что бы то ни стало, посмотреть, что скрывается за нею. Венера стучит ладонью – усиленный резонансом звук подобен грому, но на стук, естественно, никто не открывает. Девушка поворачивается к двери спиной и стучит ногой. В замке что-то щелкает, и тяжелая створка медленно сама собой отворяется перед ней. Взору открывается длинный коридор, каким могут похвастаться коммунальные квартиры. Коридор оказывается очень темным, единственная лампочка, с треском мигающая в конце него, не в состоянии осветить все пространство. Едва девушка переступает порог, она чувствует неприятную, гнилую сырость и слышит жужжание множества мух. Заметив на полу что-то белое, Венера наклоняется и поднимает маленький обрывок бумаги. На нем есть какая-то надпись, но прочитать ее не представляется возможным. Немного поколебавшись, она решает подойти ближе к лампочке, горящей не ярче, чем в полнакала. Каждый шаг, вторя биению сердца, отдается в затылке ноющей болью. Оказавшись возле этого скудного источника света, среди полчища мух Лерснер замечает одинокую ярко-желтую бабочку, которая отчаянно мечется вокруг лампочки. Венера не успевает удивиться, как бабочка, коснувшись тонкого горячего стекла, падает на пол. Девушка почему-то вскрикивает, когда видит это. Тяжело вздохнув, она делает еще один шаг и, оказавшись прямо под лампочкой, смотрит записку.

«Не смей! Не слушай их! Н. и Ф. – спасение!», – чернеют неровные буквы на белом обрывке бумаги.

– Не смей, не слушай их, ниф – спасение, – читает она. – Что такое «ниф» и кого оно спасет? Ну и бредятина! – бормочет Венера и рвет записку на мелкие клочки.

Ее внимание привлекает приоткрытая дверь справа. Подойдя к ней, девушка заглядывает в небольшую комнату и ужасается: на фоне темного окна отчетливо виден силуэт повешенного человека. На скрытом тенью лице внезапно блеснули глаза, отразив скудный свет лампы из коридора. Слышен сдавленный вздох, а после раздается хриплый, но узнаваемый голос:

– Вера! Вера, уходи!

Венера с ужасом осознает, что видит перед собой Татьяну. Несчастную подругу Таню, которая так рвалась в ту проклятую пещеру, несмотря на категорический отказ от экспедиции главы их группы. Еще несколько дней назад Лерснер уговаривала ее проявить самостоятельность, и к чему это привело? К петле! К петле? Венера впадает в ступор, но не от страха, а от непонимания происходящего.

– Вера, не ходи к ним! Они тебя тоже убьют, как и меня! – снова хрипит труп.

– Ты же погибла при обвале? – наконец, робко бормочет Лерснер.

– Обвал спровоцирован, – еле слышно отвечает покойница. – Черный… в пальто сказал – обвал спровоцирован! Хотели убить тебя, а тебя с нами не было.

– Таня, тебя же завалило, почему ты в петле?

– Я не знаю, как ты меня видишь! Вера! Мне так тяжело говорить! Черный просил тебя предупредить, не ходи туда, куда тебя позовут, – хрипит она. – Беги!

Старые стены начинают ходить ходуном, трястись, здание рушиться, и Лерснер спешит обратно, к выходу.

Сон обрывается, едва Венера выбегает из страшного здания. Чувствуя ноющую боль во всем теле, и наиболее сильную в затылке, она встает с кровати. Вечер уже окутал комнату в серые тона. Александр что-то увлеченно читает с экрана, не обращая внимания на девушку. Она подходит к нему и тоже заглядывает в монитор.

– Проснулась? – не глядя на нее, спрашивает он.

В ответ слышится утвердительное мычание.

– Как спалось?

– Не спрашивай! – вздыхает девушка, садясь рядом. – Хуже не бывает.

– Кошмары снились? – приподняв бровь, спрашивает Саша.

– Да, про трупы в коммуналке, – потерев лицо ладонями, говорит Венера. – Голова раскалывается. Есть что-нибудь от боли?

– Да, сейчас принесу. Кофе будешь?

– Буду.

Паршин выходит на кухню, оставив подругу наедине с ее мыслями. Она снова и снова прокручивает в памяти сюжет сна, ищет в нем хоть какой-то смысл, но так и не находит. Высшие силы настойчиво предупреждают ее о чем-то, о какой-то опасности. Только знать бы о какой! А, может быть, все это проявление депрессии или, как сейчас подозревает ее друг, шизофрении, и бояться совершенно нечего, кроме «психушки»? Александр возвращается быстро, с чашкой ароматного кофе и упаковкой лекарства.

– Будь на всякий случай осторожнее, – говорит он, как бы, между прочим.

– То есть ты уже не считаешь все это проявлением болезни или побочного действия лекарства?

– Что бы я ни считал, тебе, в любом случае, не помешает проявлять осторожность.

– Проявлять осторожность в чем? Ты можешь сказать что-то определенно? – нервно спрашивает она.

Саша обнимает ее со спины и, задумавшись, произносит:

– Не могу. У меня предчувствие какое-то скверное, и я не пойму, с чего у тебя была такая странная галлюцинация на берегу. Лучше забудь обо всем, что сегодня с тобой случилось. Ладно? Если тебя хотят о чем-то предупредить, пусть сделают это более конкретно, в конце концов это в их силах, – советует Александр. – А если подобное повторится, и тебя будет что-то пугать без какого-либо смысла, то ты будешь лечиться.

Лерснер эта мысль нравится: действительно, Черный Ангел мог бы и более конкретно все объяснить. Явиться, например, во сне, наговорить фальшивых комплементов, рассказать, чего именно не стоит делать, а не одаривать ее симптомами все новых психических отклонений! А если Саша прав в своем первоначальном предположении, то чем раньше она начнет лечение, тем для нее будет только лучше. Но что-то все-таки не дает ей покоя. Где-то в глубине своего сознания Венера все еще уверена, что и видение на берегу, и кошмарный сон очень важны, но слабость, выразившаяся в упрямстве, на этот раз побеждает.