Читать книгу Татьяна - Ирина Воробей - Страница 4

Когда они выезжали из города, небо приобрело ночные оттенки. Улицы стали стихать, особенно на окраинах. Разжигались огни фонарей и встречных фар. Быстро холодало. Погода становилась все более осенней, пасмурной и тучной, хотя зеленая трава и деревья выглядели по-майски молодыми и свежими.

Татьяна устроилась поудобнее в пассажирском сиденье, направив на себя маленькое вентиляционное отверстие над бардачком, что излучало нагретый воздух. Спортивные легинсы и хлопковые носки не защищали от прохлады встречного ветра. Арина сидела в бриджах и тонкой футболке и чувствовала себя вполне комфортно. Татьяна списала это на горячую кровь, кипящую в ее жилах.

– Готовься, в середине пути поменяемся, – пригрозила водитель.

Татьяна выпучила глаза.

– Отсутствие прав тебя не смущает? – спросила она почти с претензией.

Арина хмыкнула.

– Ну, на трассе разворачиваться не надо. Так что не парься.

Девушка насупилась, прижав колени к груди.

– Если я разобью машину, я не буду на тебя бесплатно работать, – отрезала она, отвернувшись к окну.

– Как-нибудь сочтемся, – усмехнулась та, растянув пухлые губы по ширине подбородка.

Женщина прибавила звук радио, которое обычно слушала очень тихо, и салон наполнился простенькими звуками бардовской гитары, а затем и приятным хрипловатым баритоном, меланхолично тянувшим концы предложений. Достаточно долго они ехали молча. Татьяна смотрела в темень за окном, в которой ничего нельзя было разобрать, только редкие дорожные знаки и ограждения. Арина следила за дорогой на глубину дальнего света фар, покачивая головой под спокойную музыку.

Девушка размышляла о предстоящей встрече со знакомым Дмитрия. То наверняка был деловой и важный человек, бизнесмен в дорогом костюме, который требовал особенного к себе отношения и специального этикета. Она испугалась, что может испортить встречу своим нелепым поведением или дурацким замечанием не к месту. Боялась провалиться на чем-нибудь общеизвестном, в чем не разбиралась, если вдруг предстоит поддерживать светскую беседу, как сделала это на свадьбе Дэна и Алисы в разговоре с Соней.

После того вечера она, конечно, узнала в интернете, кто такой Буш и чем знаменит, нашла много шуток про доимого коня, прочитала о нем целую статью в Википедии, и решила, что теперь должна быть в курсе политических событий в мире. Для этого подписалась на разные видеоканалы и паблики в социальных сетях, но большая часть мировых событий ее попросту не увлекала. И теперь она беспокоилась, что слабая эрудиция может загубить весь проект на корню. Татьяна даже решила пересмотреть все пропущенные видеоролики о ключевых событиях в мире и прочитать все посты во всех публичных страницах серьезных информационных изданий перед встречей, чтобы не ударить в грязь лицом.

Затем она начала думать о концепции дизайна бара, пытаясь придумать что-нибудь свежее, перебирала места, в которых бывала, вспоминала «Дирижабль». Плавно мысли переросли в воспоминания о ее первых похождениях по ночным заведениям, которые полностью превратились в тоску по Вадиму. Тату снова заныла, хотя Татьяна не вспомнила о ней за день ни разу.

– Кстати, татуировкой ты осталась довольна? – спросила она, вырвав сознание из темноты ночи.

– Главное, что Леве понравилось, – усмехнулась Арина.

Девушка хмыкнула. Ей бы тоже хотелось продемонстрировать свой глупый пьяный поступок Вадиму и снискать его одобрение, но теперь это было невозможно. Она снова погрузилась в тоску, пока не услышала его голос из динамика у себя под боком.

– Да, мам, – ответил парень на входящий звонок.

– Вадик, забыла тебя предупредить – я к тебе еду. Буду под утро, – улыбаясь, проговорила Арина. – Ключи у меня есть, так что спи спокойно. Постель только приготовь.

Протянув «эээ», Вадим помолчал несколько секунд, а потом резко закрыл рот и прочистил горло.

– Внезапно. Надолго?

– Дней на пять.

– Так сильно ты по мне еще никогда не скучала, – цокнув, заметил он безрадостно.

Татьяна улыбнулась. Арина закатила глаза.

– Вадик, бабосики нам на киношку подкинь! – послышался на фоне громкий девчачий голос.

Парень раздраженно шикнул, отстраняясь от трубки, но было уже поздно. Арина в возмущении раскрыла широко рот и глубоко вздохнула.

– Это ты, что ли, ее побег спонсируешь, предатель?! – завопила она, слегка наклонившись вперед, чтобы сын лучше слышал по ту сторону связи.

Вадим устало вздохнул. Татьяна услышала, как Лада ахнула и прикрыла рот со всхлипом. Еще через несколько секунд раздался вдалеке хлопок двери.

– Ах, ты!.. – пыталась справиться с выпирающим наружу гневом и нецензурной бранью Арина, крепче сжимая руль и пыхтя. – А я-то думаю, откуда у ее отца столько денег! Никогда больше, чем на две недели не хватало, а тут вдруг!

– Маам, – жалобно протянул парень. – Ну, блин, ты бы видела ее кошачьи глаза. Мое сердце растаяло. Я тоже по бате скучаю. Ну, ты должна понять…

– Угу, – превратив толстые губы в тонкую линию, кивнула Арина. – Все по отцам скучают, а на мать насрать.

Татьяна увидела сбоку, как нарастало напряжение в ее глазах. Женщина втянула щеки внутрь, быстро шмыгнула носом и отвернулась к боковому окну, специально спрятав глаза от любопытной попутчицы. Кажется, девушка впервые испытала к Арине жалость. В груди стало тяжко. Она сделала глубокий вдох, чтобы облегчить душу.

– Мам, ты же знаешь, что мы тебя любим, – в голосе Вадима Татьяна уловила нотку улыбки.

– Идите вы нахер, дети, – проворчала Арина и повесила трубку.

В сторону девушки она еще долго не могла смотреть, бегая взглядом от лобового стекла к боковому. Татьяна и не пыталась ее смущать, отвернувшись к окну. Ей тоже было тоскливо, что Вадим по ней не скучает. Только в ее случае он, действительно, не скучал, ведь она теперь была ему никто, максимум, подружкой сестры, бывшей подчиненной матери, дочерью знакомого пекаря. Было странно получать кусочки информации о нем ото всех, кроме него самого. Изредка ей удавалось увидеть его фотографию на смартфоне Лады, еще реже услышать веселый голос из динамика телефона Арины, но чаще всего она расспрашивала о нем отца, который периодически звал парня в гости в пекарню или домой.

До заправки, что разделяла путь на две половины, они доехали быстро, или Татьяне за беспорядочным потоком мыслей так показалось. Заходя в магазин, она уже знала, что возьмет сэндвич с индейкой и капучино. Арина долго фыркала на витрину, потому что из-за плохого настроения ей все претило. Пока она думала, девушка успела сбегать в туалет, высушить под слабым электросушителем руки, купить еду и съесть половину сэндвича за столиком. В итоге женщина притащила на подносе салат «Цезарь» в пластиковой круглой пиале с прозрачной крышкой.

– Презентацию мне скинь, – попросила Арина, швырнув поднос на середину стола.

Девушка выполнила задание сразу же и переслала файл с презентацией в мессенджере. Женщина пробежалась по нему аналитическим взглядом и, сдвинув губы вправо, махнула рукой.

– Сойдет.

Татьяне стало немного обидно. Она делала эту презентацию целый день: искала в интернете лучшую бесплатную программу с самым качественным дизайном, долго выбирала макеты, старалась формулировать предложения как можно более емко и лаконично, проверяла весь текст на орфографию и пунктуацию, вставляла подходящие картинки, которые очень трудно было найти, особенно в большом архиве стоковых фотографий.

– Нам нужна хорошая команда, – внезапно заявила Арина после нескольких минут молчания. – Ну, или хотя бы неплохая.

– Если будут деньги, наймем, – пожала плечами Татьяна, отодвинув стаканчик с капучино подальше от гнева собеседницы.

– Желательно, чтобы это были проверенные люди. У меня, конечно, есть знакомые, но не уверена, что они впишутся в неизвестно во что.

Арина не без труда сняла пластиковую крышку и ткнула вилкой в куриное филе. Ее тут же постигло разочарование, потому что соус надо было добавлять отдельно. Пакетик с ним крепился сбоку на обычный скотч. Специально подготовленная линия отрыва в ее тонких пальцах к середине пакетика пошла по кривой. Соус вылился не полностью. Татьяна улыбнулась тому, как женщина надувает губы от злости.

– Хотя бы бар-менеджера правильного найти, – вздохнула Арина. – И шеф-повара.

– Зачем нам кухня? – задумалась Татьяна. – У нас же будет диско-бар, а не гастро.

Арина посмотрела на нее пристально, но ничего не возразила, решив сначала выпить кофе.

– Все любят пожрать, – сказала она через несколько минут, когда они покончили с едой. – Тем более, если мы хотим сделать бар прибыльным, нам надо будет в будни работать, как обычный бар, чтобы аренду окупать.

– Ну, «Дэнсхолл» же работал только по выходным.

– «Дэнсхолл» мог себе это позволить. А мы вряд ли.

Они встретились глазами, посмотрели друг на друга несколько секунд, а потом молча доели безвкусную еду и отправились к машине.

Теперь за руль села Татьяна, которая еще ни разу не водила автомобиль без автоинструктора или инспектора. Как только она коснулась водительского сиденья, руки задрожали. На улице потемнело до черноты, как показалось девушке, только она схватилась за руль. Свет фар распространялся лишь на ближайшие метров двадцать вперед, а за ними царила тьмущая тьма. Она понимала, что на трассе не будет никаких поворотов, ночью машин гораздо меньше, да и коробка передач работала автоматически – были все условия для комфортной езды, но паника в голове все равно не давала успокоиться. Арина смотрела на нее с ухмылкой, положив локоть на ручку двери.

– Не переживай ты так.

– Я же в первый раз без инструктора еду! Как тут не переживать! – вспылила Татьяна.

Натянутые нервы машинально повышали тон ее голоса.

– У всех бывает первый раз. Это как с девственностью, – философски говорила Арина. – Расслабься и получай удовольствие.

– Ага, – саркастически ответила девушка, внимательно глядя на освещенный клочок дороги за лобовым стеклом. – Тебе легко говорить. Боюсь, ты и помнить забыла, что такое девственность.

– Не поверишь, – усмехнулась Арина. – Я девственности лишилась в сознательном возрасте. Не настолько я старая, чтобы забыть свои пятнадцать лет.

Татьяна закатила глаза нервно, но быстро вернула сосредоточенный взгляд на дорогу. Она потянула голову вверх и вперед в надежде, что так ей будет лучше видно, но свет заканчивался ровно там, где заканчивался до этого. Тьма, наоборот, казалось, сгущалась. До рассвета было еще далеко. Она чувствовала себя персонажем фильма «Мгла» по роману Стивена Кинга, на каждом метре ожидая встретить собственную смерть.

Но вот она проехала уже полчаса. Все оставалось относительно спокойным. Музыка действовала расслабляюще. Тьма не кончалась, но постепенно стала казаться предсказуемой, потому что за продвижением автомобиля и света фар ничего не менялось. Один участок асфальта сменялся другим, почти идентичным. Напряжение немного спало, хоть девушка и продолжала пучить глаза на дорогу. Со временем она почувствовала радость от того, что ведет машину полностью самостоятельно, без остановок и указок откуда-нибудь сбоку. Арина сидела в задумчивости и весь остаток пути не подавала голос. Только перед въездом в город попросила Татьяну остановиться на обочине, чтобы поменяться местами. Мучения девушки закончились. Она с облегчением плюхнулась на пассажирское сиденье и, наконец, расслабилась окончательно. До родительского дома она даже успела немного вздремнуть.

Небо посветлело, когда Арина остановилась напротив подъезда дома отца Татьяны. Тучи гуляли по кругу, угрожая проливными дождями. Воздух казался теплым, даже немного душным. Во всем доме горела всего пара окон. В квартире отца было темно. Девушка вышла из машины и полезла на заднее сиденье за рюкзаком. В голове проносились мысли: «Может, все-таки напроситься с Ариной, пока не поздно? Что ты несешь? Там Вадим. А здесь твой отец. Он ведь изменился».

– Сегодня вечером созвонимся, устроим тур по барам, – директорским тоном проговорила Арина, повернувшись назад.

Татьяна кивнула, улыбнулась и вытащила свои вещи из машины. Махая рукой, она еще пару минут наблюдала, как седан медленно выезжает из двора, а затем подбежала к домофону, который отвечал сонным голосом Дмитрия.

Поднимаясь на лифте, девушка чувствовала усталость и легкий трепет. Это был всего лишь второй раз возвращения домой после побега, и первый, когда они с отцом помирились. Она все еще чувствовала неловкость, но одновременно испытывала радость, ведь перестала себе врать, что не скучает по нему. Она ждала теплых и крепких объятий, которыми он ее встретит, предвкушала вкусные пироги, которыми он обязательно будет ее кормить, надеялась окунуться в отцовскую заботу, от которой когда-то сбежала. Теперь ей хотелось побыть немножко принцессой, поныть и побаловаться. Она была уверена, что отец ей это позволит. И Вадима, который спускал ее с небес на землю, теперь не будет.

Она нажала на звонок. Внутри закопошились. Щелкнул несколько раз замок. Дверь распахнулась. За ней стоял улыбчивый отец в халате. Без всяких слов он кинулся обнимать дочь, затащил ее в квартиру и крепко стиснул в тонких, но сильных руках.

– Куколка! Похорошела! – воскликнул он, когда Татьяна, наконец, смогла высвободиться из его объятий. – И похудела, кажется!

Отец приложил обе руки к щекам и замотал головой, не одобряя худобы дочери, хотя раньше сам периодически сажал ее на диеты.

– А ты поправился, – заулыбалась она.

– Ох эти пекарни – коварное зло, – лукаво махнул рукой отец и, схватив дочь за руку, повел на кухню.

Он усадил ее на диван и принялся возиться с посудой и холодильником. Из туалета в этот момент вышла рослая фигура Дмитрия. Он запахнул халат и заглянул на кухню, остановившись в проеме.

– Здравствуй, Татьяна, – улыбнулся мужчина, показав стройный ряд желтоватых зубов. – Как доехала?

– Спасибо, хорошо.

– Еще какие-то дела здесь или как? А то до встречи-то еще далеко.

– Завтра пойдем исследовать рынок, – деловито ответила она.

Дмитрий многозначительно промычал и закивал. Потом отец сказал ему не напрягать дочь деловыми вопросами, потому что та нуждалась в отдыхе с дороги. Он накормил ее ризотто с курицей, а затем лимонным пирогом. Пока она ела, расспрашивал про жизнь после пожара в «Дэнсхолле», хотя практически все из этого знал, потому что Татьяна ему рассказывала по телефону. Она так ему и отвечала. Отец ворчал, что все равно хочет услышать это от нее вживую. Усталость опустилась вместе с едой на дно желудка и потянула сознание спать. Половина ночи за рулем ее сильно утомила. Даже не убрав за собой посуду в раковину, девушка отправилась в комнату.

Постель ждала ее. Новое белье пахло цветочным кондиционером. Татьяна плюхнулась на кровать, не раздеваясь, и уставилась в стену напротив, обомлев. Перед ней стояла картина Вадима «Танец деструкции» с изображением керамической полубалерины и живописной полудевушки в платье из подсолнухов. От удивления она мгновенно проснулась и подошла к картине. Отец оперся плечом о косяк двери, наблюдая за ней.

– Он что, тебе ее подарил? – спросила она, аккуратно касаясь пальцами керамического лица девушки на полотне.

– Отдал на хранение, – с улыбкой ответил отец. – А то его новая пассия бесится из-за этой картины.

Он поймал взгляд дочери и понимающе кивнул, поджав губы.

– Продавать он ее не хочет, а хранить где-то надо, – добавил отец, когда Татьяна снова перевела взгляд на себя, нарисованную руками Вадима мозаикой и маслом.

Она продолжала водить кончиками среднего и безымянного пальцев по шершавым швам между осколками, повторяя кривизну линий, похожих на старые шрамы.

– Представляешь, один богатей влюбился в эту балерину и все требует ему ее продать. В последний раз предлагал аж пять миллионов, как все его проданные картины вместе взятые стоили. Но Вадик пока держится.

У Татьяны рот невольно открылся от этой новости. Она сразу убрала руки от картины от греха подальше. Полотно стало для нее ценной реликвией, которую лучше не трогать, да и смотреть следует лишь издалека, чтобы ненароком не испортить. Девушка отступила на пару шагов назад. Отец хмыкнул.

– У него выставка послезавтра открывается, – сказал он. – Ты пойдешь?

– Не знаю.

Она пожала плечами, чуть ссутулившись.

– Кто ж знал тогда, что Вадик окажется таким перспективным молодым человеком, – с глубоким чувством досадливого сожаления протянул отец, пространно глядя на картину с раздваивающейся балериной.

В Татьяне мгновенно вспыхнули старые обиды. Захотелось влепить отцу хлесткую пощечину и не одну и закричать: «Видишь, как ты ошибался! Видишь, как ты все испортил своими предрассудками и глупыми представлениями о жизни! Пожалел теперь, когда уже поздно?!». Хотелось швырнуть в него что-нибудь тяжелое, но хрупкое, чтобы оно так же разбилось об отца, как ее сердце год назад.

– Прости, Куколка, – тихо вымолвил он, опустив голову, будто готовился к плахе.

Татьяна сжалась, обхватив себя руками, и отвернулась к окну, показывая всем видом, что не хочет продолжать этот разговор. Отец еще минуту смотрел на нее, тщетно ожидая продолжения, но, поняв, что дочь уже замкнулась в себе, пожелал спокойной ночи и закрыл дверь снаружи.

Лежа в постели, она долго смотрела на две половины себя: холодную и безжизненную керамическую балерину, будто потрескавшуюся, и теплую и жизнерадостную девушку в развевающемся платье, написанную яркими красками. Даже живописная часть девушки не походила на Татьяну, была слишком красива по сравнению с оригиналом. Она и не узнала в ней себя изначально, когда увидела картину в первый раз. Только теперь стала подмечать отдельные схожие детали. Вадим очень четко передал ее трансформацию, которую Татьяна до первого взгляда на это изображение, не осознавала. Она, действительно, до встречи с ним словно и не жила, а, как керамическая кукла, совершала механические действия без души и страсти, но после встречи с ним расцвела, как подсолнух. А теперь опять увядала от тоски по нему. Сердце словно защемили тисками. Три буквы, что имелись на картине в нижнем правом углу, отпечатавшиеся теперь и на ее теле, снова зачесались и прорезались легкой болью. Сделав несколько глубоких вздохов, она закрыла глаза и заснула.