Читать книгу Путь Велеса. Книга третья из цикла «Пределы» - Ирина Юльевна Енц - Страница 4

Марат плохо помнил, как очутился у деда. Просто однажды открыл глаза и увидел танцующие в солнечном луче пылинки. Сквозь открытые окна, едва шевеля занавески, с улицы проникал свежий ветерок. В доме витали запахи смолы, горьковатого печного дыма и свежеиспечённого хлеба.

По залитому солнцем двору ходили куры, разгребая лапами низкую траву в поисках корма, а лохматый дворовый пёс со смешным именем Бяшка лежал у крыльца и, время от времени поднимая с лап несуразно большую голову, оглядывал хозяйским взором свои владения.

Марат не помнил, что с ним случилось, куда делись родители и как он очутился в этом доме. Спрашивать у деда Василия об этом ему почему-то не хотелось. В памяти стояла глухая, непроницаемая стена, разделяющая жизнь на «до» и «после». Казалось, стоит деду ответить хоть на один вопрос – и тут же перед ним откроется бездна, полная туманных теней, вселяющих в душу невыразимый, леденящий ужас. Он молчал. Не разговаривал, не отвечал, не спрашивал – замкнувшись в этом своём молчании, как в стенах защитной крепости.

Однажды он услышал, как соседка, баба Вера, у которой они брали молоко, шёпотом советовала деду свести мальчика в больницу – мол, ненормальный парнишка-то. Дед на неё осерчал и прогнал со двора, буркнув напоследок, чтобы та не совала свой нос в чужие дела. Василий был уверен: придёт время – и мальчик сам заговорит.

По вечерам, укладывая Марата спать, дед тихим голосом нараспев рассказывал старинные сказки, которые, как он говорил, достались ему от его деда, а тому – от его. И Марат, закрывая глаза, представлял диковинных Жар-птиц с сияющими хвостами, огромных, почти в человеческий рост волков с мудрыми глазами, что спасали его от чар злых колдунов.

Однажды, проснувшись утром, он вдруг спросил чуть охрипшим голосом:

– Деда, а почему меня зовут Марат?

Дед на несколько мгновений задержал дыхание от неожиданности. Расправил несуществующую складку на рубахе – старческие сухие пальцы при этом чуть подрагивали. Подняв на внука внезапно заблестевший взгляд и едва сдерживая радость, он принялся чересчур старательно и серьёзно объяснять:

– Это сильное и древнее имя, внучек. Если попытаться объяснить его современным языком, оно означает «великое устремление к свету».

Мальчик задумался на несколько мгновений, а потом произнёс серьёзно:

– А ты поможешь мне туда дойти?

Василий удивлённо глянул на внука и спросил, немного растерянно:

– Куда, внучек?

Мальчик, недоумённо глядя на деда, будто сомневаясь, не шутит ли тот, просто ответил:

– К свету, конечно!

Старик внимательно посмотрел на внука, усмехнулся в седые усы и проговорил тихо:

– А туда, внучек, у каждого свой путь. Найти ты его должен сам.

После этого короткого разговора для Марата всё переменилось. Нет, не в смысле физических изменений – они по-прежнему жили с дедом на краю леса, в старой избе. Но мир вокруг будто заиграл новыми красками. Он стал убегать в лес по ночам, а возвращался домой только под утро – уставший и счастливый. Дед этому не препятствовал, о том, чем он там занимался, не спрашивал – только качал головой да вздыхал, ворча себе под нос: «Яблоко от яблоньки… Эхе-хе…».

А в конце лета дед Василий вдруг заболел. Просто однажды дождливым утром не смог подняться с постели. Марат ходил за ним, как умел: поил отварами, растирал скипидаром ставшие холодными руки и ноги, тихонько что-то напевал, но старику лучше не становилось.

И вот однажды, тёмной, ветреной, осенней ночью, к ним в окно постучались. Зыбкая тень, мелькнувшая в полумраке, заставила Марата замереть. Словно чувствуя его тревогу, под крыльцом тоскливо, заунывно и жалобно завыл Бяшка. Странный человек с белыми волосами и бородой чуть не до пояса стоял на пороге. От его немного потрепанной одежды исходил запах прелых мокрых листьев и едва заметная горечь кострового дыма. Он оглядел оробевшего мальчишку своими чёрными, как уголь, глазами и вдруг, совсем неожиданно, улыбнулся. Лучики морщин разбежались от его глаз, сделав их черноту нестрашной – скорее загадочной и какой-то манящей.

– Ну, здрав будь, Марат, сын моей внучки Миланы…

Мальчишка, оробев, попятился и только смог из себя выдавить:

– И тебе здравствовать, дедушка…

Произнесенное вслух имя его матери всколыхнули внутри у него какие-то темные волны памяти, вызывая легкую дрожь в теле, будто он стоял в шаге от чего-то неизведанного, нового. Странный посетитель переступил порог, поставив у дверей свою котомку, и чуть строже спросил:

– Где Василий? – Марат молча указал на двери спальни, а старик, кивнув головой, проворчал: – Ну… веди.

Дед Василий, увидев на пороге комнаты странного гостя, слабо улыбнулся, пробормотав едва слышно:

– Ну, слава тебе… Дождался. Всё, Сурма, пришёл мой час. Боялся, не успеешь. На кого мальца бы тогда оставил?

Старик, которого дед назвал диковинным именем Сурма, присел на краешек кровати и положил ладонь на лоб больного. Так он замер на несколько мгновений, а потом, без привычных обтекаемых фраз, просто и прямо проговорил:

– Ты прав… Твой срок подошёл. Но не волнуйся – путешествие твоё в другой мир пройдёт спокойно. А за внука не тревожься – своя кровь, присмотрю.

Дед Василий, с трудом приподнявшись на локте, быстро зашептал:

– Ты не гляди, что обликом он весь в моего сына пошёл. Кровь в нём материнская верх взяла, ваша кровь, чудья. Сила в нём дремлет до поры до времени, но ты разглядеть сумеешь. – Сказав это, дед без сил повалился обратно на подушки. Дыхание у него стало прерывистым и тяжёлым.

Марат быстро метнулся к печке и принёс ему теплое питьё, которое приготовил сам из собранных летом трав. Василий сделал несколько глотков и попытался улыбнуться:

– Вона, гляди… Сам травы нужные нашёл, сам собрал. И ведь никто его этому не обучал. Так только мать его умела… А ты, – обратился он к мальчику, – ступай теперь с Сурмой. Он прадед твой и о тебе позаботится. Слушайся его во всём и прости, коли что не так меж нами было, внучок…

С этими словами он откинулся на подушки и прикрыл глаза. Вскоре грудь его перестала вздыматься. По комнате словно пробежал порыв холодного ветра. Дед тихонько дёрнулся, затем тело вытянулось и замерло в жуткой неподвижности, будто превратившись в камень. Марату вдруг сразу сделалось зябко. Ещё не понимая до конца, что такое есть смерть, мальчик несколько минут смотрел расширенными от ужаса глазами на неподвижное тело деда. А потом горьким комком к горлу стали подступать рыдания, но он помнил, что дед Василий не любил, когда при нём плакали. Мальчик до крови закусил губу и с силой сжал пальцы в кулаки, словно собираясь вступить в бой с неведомой силой, забравшей у него деда. Так и не сумев сдержать своей бессильной ярости, он, развернувшись на пятках, опрометью выскочил прочь из дома и кинулся в осеннюю вязкую тьму куда глаза глядят. Бежал, хватая ртом холодный, с привкусом соли, осенний воздух, пока хватало сил. А когда, совершенно задохнувшийся, с бешено колотящимся сердцем, двигаться уже не мог, он упал на холодный влажный мох и разрыдался в голос, судорожно сгребая пальцами пожухлые остатки травы. И только молчаливые деревья склонялись над ним, клацая, будто голодный зверь, голыми ветвями на ветру. А далёкие звёзды мерцали в глубокой бархатной черноте – холодные и равнодушные к его горю.

Так Марат оказался на хуторе у Сурмы. Шло время. Сурма учил мальчика всему, что умел сам, открывая перед ним иной, новый и неизведанный мир, о котором Марат мог только догадываться по смутным, туманным воспоминаниям, тревоживших его все детство. В его сны по ночам стали врываться обрывки воспоминаний – страшных, непонятных, а иногда прекрасных и удивительных. И всё чаще в этих воспоминаниях присутствовал странный фиолетовый мир: огромные просторы, покрытые сиреневой травой под фиолетовым светилом. Когда он рассказал о своих видениях Сурме, тот посмотрел на него внимательно и проговорил:

– Стало быть, пришло время…

Подойдя к старому резному сундуку из тёмно-вишнёвого дерева, он извлёк оттуда странный предмет, чем-то похожий на небольшой стержень из серебристого металла. Протянул его Марату и стал наблюдать. С каким-то душевным трепетом парень взял этот предмет и сразу почувствовал тепло, исходившее от него. Вопросительно поднял глаза на старика. Тот покачал головой. В чёрных непроницаемых глазах мелькнула тень удивления. После короткой паузы Сурма спросил:

– Что ты почувствовал, когда взял это в руки?

Марат перевёл глаза со старика на предмет в ладонях и прислушался к ощущениям. Пробормотал немного растерянно:

– Тепло… И в пальцах слабое покалывание… А ещё… у меня в голове что-то происходит, только я не могу понять, что именно. Словно кто-то пытается открыть дверцу в моей памяти, откуда рвутся воспоминания давно забытой, непонятной, совсем другой жизни… – Он мотнул головой и добавил раздражённо: – Не могу понять и не могу объяснить! – Потом уставился на озадаченного Сурму и наконец спросил: – Что это?

Старик посмотрел на него пристально, словно стараясь прочесть мысли, а потом медленно проговорил:

– Это – наследие звёзд. Твоё наследие. – Марат удивлённо распахнул глаза. Сурма, не дожидаясь следующих вопросов, заговорил тихо, будто с самим собой: – Не спрашивай, как это работает. Я не знаю. Я только хранитель этого. В нашем Роду это передавалось от отца к сыну много поколений. Но ещё никому не удавалось понять, что же это такое на самом деле. И никто не ощущал того, что почувствовал ты. Значит, тебе это откроется. – Он на несколько мгновений задумался: – Возможно, это связано с тем, что ты в своё время, находясь на грани смерти, прошёл Путём Велеса. А это не каждому дано. Но оно не должно попасть не в те руки. Береги его. И однажды тебе откроется дверь в неведомое, в землю наших пращуров. А пока давай уберём его до поры, до времени… – И он протянул руку к мальчику.

Марат крепче сжал в ладони этот странный стержень. Ему не хотелось с ним расставаться. Но Сурма смотрел на него сурово и требовательно, и мальчик нехотя разжал пальцы, протянув своё сокровище старику.

– Марат!..

Оклик Сурмы заставил парня вздрогнуть, выдергивая его из воспоминаний. Рука машинально потянулась к нагрудному карману, в котором лежал серебристый стержень. Пальцы погладили внезапно ставший тёплым металл, словно приветствуя его.

– Ты что, сынок, примёрз там совсем?! – голос недовольный и немного раздражённый, что для спокойного и уравновешенного Сурмы было не совсем обычно.

Внезапное волнение почему-то охватило юношу. Старик последнее время сам не свой: молчит, словно воды в рот набрал; буркнет слово-два – и опять замыкается в себе. Словно что-то застряло в нём, точно досадливая рыбья кость в горле, – не проходя ни туда, ни обратно. А сейчас… Марат был уверен, что Сурма скажет ему что-то важное.

Дед ждал его, сидя на крыльце. Могучие плечи опущены, будто на них давила непосильная ноша. Глаза устремлены в одну точку напротив. Два щенка чёрно-белой масти с хвостами-колечками, притихшие, сидели рядом, тоскливо посматривая на хозяина. Чувствовалось, что думы у Сурмы были невесёлые. На подошедшего правнука взглянул остро, пробурчал:

– Набери-ка из колодца ведро воды да принеси его сюда. Пришло время испытать, на что ты способен.

Марат слегка удивился, но вида не подал. Только сердце вдруг забилось часто-часто, словно в предчувствии чего-то неведомого, того, что грядёт. Послушно сходил к колодцу и принёс полное ведро воды. Поставил перед крыльцом и уставился на старика, ожидая, что дальше последует. Сурма, не говоря ни слова, достал с пояса старый охотничий нож и протянул правнуку. Проговорил сухо:

– Капни своей кровью в воду да погляди в неё после. А что увидишь – об том мне поведаешь.

Марат нож взял, замер на несколько мгновений, будто собрался с духом, а потом коротко полоснул острым лезвием по ладони. Кровь закапала быстрыми каплями, с тихим, вязко-чваккающим звуком, падая в чистую колодезную воду. Помедлив ещё немного, он заглянул в ведро. Сначала ничего не происходило. Словно заворожённый, он наблюдал, как красные пятна растворяются в воде, теряя окрас с рубинового на коричневато-розовый. А затем… он словно провалился в какую-то бездну. Его закружило вихрем, сквозь который смутно проглядывали неясные контуры человеческих фигур, корявых деревьев. Они будто звали его, манили, протягивая корявые руки-ветки. На какое-то мгновенье показалось, что на него сквозь эту сумятицу движется что-то жуткое, необъяснимое, готовое втянуть, всосать в себя, как пищу. Он отшатнулся, тяжело дыша, нечаянно задев край ведра. Холодная вода выплеснулась на землю и сразу впиталась в подсохшую траву. Низкое небо с серыми тучами, лес, притихший, угрюмый, почти враждебный, и два щенёнка с жалобным повизгиваньем, забравшиеся под крыльцо, – казалось, всё смотрело на него с немым и суровым укором. Он поднял испуганный взгляд на старика, моментально пересохшими губами, чуть заикаясь, спросил:

– Что… что это было?

Сурма покачал головой, пробурчав себе под нос:

– Так я и знал… тёмная кровь…

Вздохнул тяжело и продолжил, обращаясь уже к Марату:

– Ты дитя своих родителей. В тебе всего намешано. Твоя мать, а моя внучка Милана, была нашего Рода, из чуди, а твой отец… – он замолчал на несколько мгновений, а потом проговорил уже спокойнее: – Он из другого Рода, пришедшего из неведомых земель через Врата, которых уже больше нет. Но ты должен помнить: только твой выбор определяет, кем будешь ты. Не твоя кровь, а ты сам. Что выберешь – то и получишь. Но имя тебе дали сильное, светлое. А это уже не просто так. Это – якорь, способный удержать тебя от тьмы.

Марат, вынув платок из кармана, медленно обмотал порезанную ладонь и сел рядом с Сурмой на крыльцо, обессиленный, опустошённый. Через несколько мгновений спросил требовательно, чуть осипшим голосом:

– Но ведь ты не просто так устроил мне это испытание, так?

Старик лукаво усмехнулся, чуть прищурившись. Поправил головотяжец, стягивающий его седые волосы на лбу, положил сухую ладонь на плечо правнука, будто пытаясь его поддержать, и ответил со вздохом:

– Так, сынок, так… Думаю, пришло твоё время сделать свой выбор.

Он отвёл взгляд в сторону, увидел высовывающиеся из-под крыльца забавные мордочки собачат и проворчал тихонько:

– Ну чего испугались, огольцы? Идите сюда…

Протянул руку. Щенята вылезли из своего укрытия и, нерешительно виляя хвостиками-колечками, потянулись к руке хозяина. Тот, улыбаясь, потрепал их по мягким, лобастым головёнкам и проговорил тихо:

– Мы долгое время удерживали равновесие между тьмой и светом. Были просто хранителями древних знаний, надеясь, что наступит тот час, когда они пригодятся. Сейчас большинство людей слепы и глухи, оторванные от своих корней потерянной памятью. Но зло поднимает голову. Равновесие, и без того шаткое, было нарушено. И я чувствую, что приближается время битвы.

В его голосе появилась горечь, когда он продолжил:

– Но, получается, что некому в неё вступать. Старики уходят, а молодёжь… – он сокрушённо вздохнул, не окончив фразы.

Собачата испуганно замерли у его ног, чувствуя нарастающее напряжение хозяина. Сурма поднял взгляд и прямо посмотрел в глаза юноше. Марату вдруг сделалось не по себе под этим прожигающим взглядом чёрных глаз. Он скорее почувствовал, чем понял, что вот сейчас будет решаться его судьба. А старик, не отпуская его взгляда, проговорил жёстко:

– Тебе придётся отправиться в путь. Ты пойдёшь на север. Там, в крепи лесов, живёт человек по имени Акка. Он шаман, потомок саамских нойд. Но опасность не в нём.

Сурма презрительно сморщился, будто что-то вспомнив. Чувствовалось, что к этому неведомому Акке добрых чувств у него не было. Покачал головой, будто отгоняя тени прошлого, и продолжил:

– Не все нойды таковы. Но человек слаб, а искушения силой выдерживают не все. Акка не выдержал. Многому он научился, многое умеет. Но сила, используемая во зло, разъедает душу. Сам Акка мнит себя великим нойдой, но и у него хватает ума понять свой предел. Только вот остановиться он уже не может. В своём стремлении обрести ещё большую власть и силу он нашёл себе учителя. А точнее – хозяина. И вот к этому хозяину ты и отправишься.

У Марата от этих жёстких, сухих слов почему-то всё похолодело внутри. Трудно сглотнув, он почувствовал, как всё в нём замерло, будто перед прыжком в ледяную воду. А старик, как будто не замечая волнения юноши, продолжил:

– Его имя Иршад. Конечно, это не его истинное имя, но это сейчас не так важно. Далеко на юге, в горах, он попытался проникнуть во Врата, чтобы попасть в другой мир, который он хотел поработить. Для этого, в своих подземных лабораториях, он долгое время создавал своё войско из людей, которые не совсем люди.

Марат, не удержавшись, удивлённо приподнял брови:

– Что значит «не совсем люди»? А кто они?

Сурма усмехнулся. Расправил аккуратно бороду на груди, будто тянул время. Юноша терпеливо ждал. Вполне оценив его терпение, старик продолжил:

– Они не живые и не мёртвые. Скорее, больше похожи на машины, но из плоти и крови. В них изначально заложено беспрекословное повиновение хозяину. Они сильны, выносливы. В общем, это войско – беда для всех. Разумеется, кроме самого Иршада.

Марат нахмурился. Сорвал травинку, росшую у крыльца, и принялся вертеть её в пальцах, кажется, тоже пытаясь выдержать паузу. Хотя ему очень хотелось задать следующий вопрос. Старик оценил и это. Чуть скривив губы в усмешке, смотрел на своего правнука. «Хороший парень вырос, ничего не скажешь!» – думал он про себя. Но сейчас ему предстояло пройти самое главное испытание в жизни – испытание силой. Сурма не сомневался, что Марат его выдержит. Или… почти не сомневался? Что-то защемило у него на сердце, будто тонкая иголочка воткнулась. На мгновение ему показалось, что из другого мира укоризненным взглядом на него смотрит его внучка. Старик нахмурился и, словно отправляя послание Милане, тихонько пробурчал себе под нос:

– Сталь проверяется огнём… другого пути нет!

Марат вскинул на него взгляд, ожидая пояснения. Но Сурма замолчал, отводя глаза. Решив, что выдержал уже вполне достаточную паузу, юноша спросил:

– Так что, Иршад…? Удалось ему открыть Врата? И почему он только сейчас собрался их открыть? А раньше-то что?

Тон Марта показался старику чуть легкомысленным. Седые брови сошлись на переносице, собрав глубокую складку между ними.

– Раньше ему некому было их открыть. А у самого не получалось. Наши предки создавали их с гарантией, чтобы всякие там Иршады не смогли проникнуть туда, где им нет места! А тут – дело случая. Трое ребят, у двоих из которых некоторые способности обнаружились, случайно наткнулись на Врата и активировали их. Вот Иршад и вцепился в девчонку, поняв, что она может многое. Да только она-то сама об этом и не подозревала…

Старик опять замолчал. Только стиснутые в замок ладони выдавали его напряжённое состояние. Тут Марат уже не выдержал. Плюнув на все условности, нетерпеливо спросил с придыханием:

– И что… какая-то девчонка открыла для Иршада Врата?!

Сурма, будто не слыша вопроса и не замечая напряжённого внимания парня, проговорил негромко, со скрытой горечью, словно отвечая на собственные мысли:

– Случайно… Эх, старый дурень! Расслабился, разнежился от долгого мира! Случайности не бывают случайно!

Потом, точно спохватившись, ответил с грустной ухмылкой, уже обращаясь к правнуку:

– Открыла? Нет… Она их разрушила. Вызвала такое землетрясение, что чуть горы вовсе не обрушило. И заметь – не зная своей силы, не умея ею управлять, на одних чувствах, на силе духа. А когда разберётся? Что тогда сможет сотворить?

Марат покачал недоверчиво головой.

– А разве так бывает? Чтобы вот так взять да и землетрясение устроить на ровном месте!

Старик фыркнул:

– Бывает всякое! Видать, время подошло, когда кровь предков пробуждается.

Он хлопнул себя ладонями по коленям, будто ставя точку в дискуссии:

– В общем, так! Ты найдёшь Иршада и пойдёшь к нему в ученики…

Вот оно! Ледяная вода в проруби окатила его с ног до головы. Юноша замотал головой, словно упрямый бычок.

– Погоди, дед… Как это – «в ученики»? С чего это ему брать меня в ученики?! А если он узнает, кто меня послал, он же от меня мокрого места не оставит, судя по твоему рассказу! – Мгновение помедлил, пытаясь взять себя в руки, а потом, уже спокойнее, продолжил: – Ты меня, конечно, многому научил, но я землетрясения устраивать не умею. И вообще, со стихиями у меня пока не очень получается…

Дед вдруг неожиданно рявкнул так, что задремавшие щенята, устроившиеся у него в ногах, опять испуганно шмыгнули под крыльцо.

– И не получится, если будешь старших перебивать!!!

Марат крепко сжал губы и насупился. Никакого раскаяния, несмотря на грозную отповедь прадеда, он не испытывал. Сурма, покачав головой, заговорил чуть тише:

– В тебе есть тёмная кровь. Когда-то твой дед, отец твоего отца, оказал услугу Иршаду. Не спрашивай, какую – сие мне не ведомо. Только я знаю, что Иршад твоему деду слово дал: ответить тем же, если случай будет. Вот твой приход к нему и будет таким случаем. Отказать он не посмеет – и не потому, что честен. Такие понятия у него не в ходу. Да вот только обещание было дано не простое, а с использованием силы. Не исполни он его – и часть силы от него уйдёт. А сила – это единственное, чем он дорожит. Конечно, он сперва захочет тебя проверить. Но твоя кровь – лучшая рекомендация. А вот далее – только от тебя будет зависеть, по какому пути идти. От старого змея можно многому научиться. Ты должен понять одно: сила не бывает ни хорошей, ни плохой. Сила – это просто сила. А вот как её используют люди – это другой разговор. Но я в тебя верю.

Он стал подниматься с крыльца, проговорив немного небрежно:

– Заодно присмотришь за девчонкой и её друзьями. Уверен, Иршад с неё за эти годы глаз не спускал…