Читать книгу Технология чувств - Иша Антонова - Страница 4

Так продолжалось уже несколько недель.

Шёл первый час ночи. Рина пыталась согреться под одеялом и наброшенным на него пледом, но ничего не получалось. Ноги были ледяными и никакие растирания их руками не помогали. Слезы душили, рыдания вырывались из неё вместе с каким-то воем: «Господи, прости меня! Господи!» Мольбы и молитвы шли вперемешку, взахлёб.

Через полчаса понемногу отпустило. Слезы высохли. Опустошение и тишина вошли в её душу. Рядом лежащая кошка посмотрела на Рину, подвернула голову и протянула передние лапки. Они были тёплые, мягкие. Кошка не отнимала их и не выдёргивала из рук, тихое мурлыкание убаюкивало. Покой наконец-то пришел, и Рина заснула.

Не было в её жизни ночей без снов. Яркие, насыщенные видения иногда оставались в памяти во всех деталях в течение нескольких лет. Но чаще утром развеивались.

Рине нравились любые сновидения. Особенно счастлива она была, когда летала. В молодости она видела, как забиралась на перила балкона, бесстрашно шагала в пустоту и летела над землёй. Позже полёты стали происходить над городом, рекой, полями, домами. Иногда под потолком какого-то помещения. И уже после пятидесятилетнего рубежа – взлёты после разбега, поднимаясь над людьми выше, выше…

Сны, когда Рина пыталась взлететь, а её что-то опускало вниз, не давало подняться, были тяжёлыми. Утром она просыпалась с чувством не то что неудовлетворённости, но апатии и какой-то растрёпанности.

Сны были её второй жизнью. Рина не представляла ночи, когда, как ей часто рассказывали, проваливаешься в темноту и утром просыпаешься отдохнувшей без сновидений. Какой же это отдых?! Вот побывать в другом мире, увидеть другие города, совершенно непохожие на те, которые существуют на самом деле, – это же так здорово! Иногда она видела приморские городки, которых точно не существует в реальности. Но море, волны, зелень, камни были совершенно осязаемыми. И только солнца Рина никогда не видела во сне, хотя свет всегда был. Он шёл как-бы отовсюду, окутывал и пронизывал окружающую местность.

Вот уже полтора года каждое её утро начиналось муторно обыкновенно, буднично.

Рина открыла глаза. Первое, что она увидела – это небо за окном. Сегодня оно было чистым, без облаков, и солнце пыталось заглянуть ей в глаза. Рина никогда не задёргивала шторы, они висели только для уюта. Она помнила, как в детстве мама закрывала окно плотными, не пропускающими свет портьерами, и это сильно угнетало её, и даже чувствовалась нехватка воздуха.

Кошка как всегда лежала по правую руку, привычно готовая к ласке.

И так же, как обычно, по утрам, раздался звонок сотового телефона. Рина старалась держать аппарат рядом с головой, чтобы не пропустить звонок сына.

– Доброе утро, мамуль! У тебя всё хорошо?

– Доброе, сынок! Да, всё хорошо. Встаём потихоньку?

– Да, проснулся только что. Пойду в душ. Хорошего дня тебе, мамуль.

– И тебе тоже удачного. Пока.

Сын, в отличие от многих его ровесников, баловал мать вниманием. Обязательные звонки утром («Доброе утро!») и вечером («Спокойной ночи!»), постоянная связь по Телеграмм и звонки по необходимости – всё это радовало Рину, она ждала знакомые сигналы и была счастлива, если перепадали внеурочные. Конечно, она готова была общаться с её родным Саней днем и ночью, но понимала: у сына своя жизнь, в которую не стоит вторгаться полностью, как бы ей этого не хотелось. Уже то, что он почти ничего не скрывал от неё, как и она от него, было настоящим материнским счастьем.

Мать с сыном практически осязали друг друга. Она почти всегда угадывала: «Вот сейчас напишет, позвонит…». И в течение пары секунд раздавался сигнал связи.

Сын сразу чувствовал, если Рине нездоровилось. Был даже такой случай. Ей пришлось вызывать скорую помощь, когда сильно болел живот, била крупная дрожь, которая не останавливалась больше часа. Произошло это в одиннадцать часов вечера. Рина знала, что завтра Саня будет очень загружен на работе. И она не стала беспокоить его.

А вечером следующего дня призналась и выслушала кучу обвинений в свой адрес по поводу: как ты могла промолчать? Почему не позвонила, я бы сорвался и приехал, как тебе не стыдно, мы ведь одна семья и т.д. Оказалось, что именно в это время, когда к Рине приехала скорая, сын проснулся от дикой боли в животе, минут двадцать мучился и с трудом заснул. Совпадение? Нет, так бывало часто, хотя в других проявлениях.

Рина прошла на кухню. Всё по пунктам: приём пожизненной таблетки, насыпала в тарелку овсяных хлопьев и залила кипятком, туалетно-умывальные процедуры, поздравительные («С добрым утром! Доброго дня!») картинки в Телеграмм маме, сыну, его жене и в WhatsApp подруге, маршевый шаг в течение десяти минут под балет или экскурсию в музей на ноутбуке. А вот дальше самое главное: молитвы.

К Богу Рина шла долго и трудно. Но сейчас она уже могла наизусть произносить несколько молитв, самых значимых для неё и влившихся в её память с колоссальным трудом. Ещё в молодости, до сорока лет, она предельно тяжело учила «Отче наш». Не запоминался текст, ну, совсем. А казалось бы, небольшой. И только к пятидесяти пяти годам пришла к ней необходимость в утренних молитвах, а ещё через год – в вечерних. Бог для Рины стал самой надёжной опорой, надеждой и защитой.

Год назад она всё-таки решилась и начала слушать на Youtube Новый Завет понемногу каждый день. Потом уже после множества просмотренных видео с ответами священников пришла к пониманию, что прожить жизнь и не узнать, что же написано в Старом Завете, это неправильно для неё же самой.

Решение далось трудно, а ещё труднее было слушать каждый день главы тридцати девяти великих книг. Но упрямство и упорство дали свои потрясающие результаты. Особенно после того, как дополнительно были прослушаны лекции профессора Зубова, комментирующего и разъяснявшего строки Библии, в душе Рины открылась дверь в другую реальность, появился совершенно иной взгляд на жизнь. Её внутренний мир изменился, пришло понимание строения всего мироздания: каким должен быть человек, кто такой Иисус Христос, и для чего он был послан людям. Это знание как бы вычистило её всю изнутри, наполнило светом и ощущением того, насколько же она сама грешна перед Богом и людьми, да настолько, что никакие исповеди и причастия эти грехи не снимут.

Рина упорно учила молитвы наизусть. Каждая из них давалась с великим трудом. Практически по месяцу ежедневного заучивания. Часто лукавый сбивал её, путал слова, но снова и снова она шла к постижению и запоминанию каждой молитвы. Они стали помогать ей, Рина это чувствовала. Она молилась, либо, смотря на небо, либо, закрыв глаза – так лучше входила не то чтобы в транс, но проникала в суть, в темп, сливалась с молитвой воедино. Слова начинали звенеть в голове, часто лились слезы.

Она не могла стоять на службе в церкви. Ходила в неё обязательно каждую неделю (когда-то дала обет), чтобы поклониться иконам, поставить свечи и поблагодарить за помощь, либо попросить что-то у Бога через святых. Но не могла стоять вместе с церковной общиной. Ноги не выдерживали, а сидеть было стыдно. К тому же Рина чувствовала свою полную церковную безграмотность, она не понимала, что говорит священник, ощущала себя недостойной этого общества молящихся людей. Исповедовалась всего три-четыре раза. Понимала, что, возможно, это плохо, но заставлять себя не хотела, не чувствовала необходимости.

Она любила церковь Параскевы Пятницы недалеко от Кремля. Рину тянуло туда. Светлая, тихая. Солнце часто освещало сквозь боковые окна иконы. Откуда-то сверху доносилось негромкое стройное многоголосое пение мужского хора. В маленькой церкви почти всегда было пустынно. Рина садилась на скамейку и душа её наполнялась счастьем и чистотой. А ещё именно здесь была чудотворная икона Матроны Московской.

Бог всю жизнь был рядом, всегда помогал и направлял. Рина часто удивлялась: за что ей такая поддержка? Ведь столько всего натворила…

Неожиданно громко раздался звонок сотового.

– Мама, у меня для тебя новость, только не падай, сядь.

– Что случилось?

– Наша компания выделила мне путёвку, так сказать, родительскую. Они решили, что ты достойна отдохнуть в санатории.

– Я? Почему я?

– Мне за успешное подписание контракта начислили вознаграждение в размере оклада. А сверх этого дали путёвку на двенадцать дней с оплаченным проездом туда и обратно.

– Куда?

– В подмосковный санаторий. Представляешь, и время-то какое хорошее – самое начало июня: не жарко и не холодно, все цветёт. Сам не ожидал. Мой шеф прямо подошел ко мне и сказал, что гордится мной. Он самолично предложил вручить презент тебе, так сказать, вырастила приличного работника. Но я уж решил не перекладывать ответственность, – рассмеялся Александр.

– Я что-то в шоке. Когда? И как я кошку оставлю?

– Кису возьмём к себе пока. А заезд через четыре дня. Я, не спросив тебя, извини, уже заказал тебе билеты на поезд в СВ вагон.

– Сань, ну как же?! Ты меня просто ошарашил. Голова кругом.

– Так, мамуль, мне пока некогда, давай, приходи в себя, думай, что в чемодан положишь. Вечером заеду, привезу путёвку и билеты.

И Александр положил трубку.

Рина ошалело помотала головой. Как же это?! Ну да, когда-то мечтала. Теперь на пенсии особо не разгуляешься, не то, что путешествовать. Хотя раз в год в сентябре она позволяла себе автобусную поездку на море. Копила долго. Сына не напрягала: у него двое алиментов, ипотека на тридцать лет и молодая жена.

А тут двенадцать дней в санатории, практически две недели, если с дорогой, да ещё в Подмосковье, да билеты в СВ! Ох, не спросила: в каком месте санаторий находится?

Рина подошла к зеркалу. Оттуда на неё глядела высокая темноволосая (конечно, крашеная) стареющая женщина хорошо за пятьдесят. Морщинки вылезали тут да там, но пока ещё не были особо безобразными. Конечно, десяток килограммов можно было бы и сбросить, но в основном они были на бедрах и слегка на животе. Рина оценивающе посмотрела на себя и подумала, что, наверное, стоит купить тушь для ресниц и помаду, которыми не пользовалась уже два года, все-таки люди будут вокруг…

– Где же всё-таки находится этот санаторий? – снова пришла в голову мысль.

С подмосковными городками было связано детство и два года неудачного замужества.

Лечиться Рина не любила, поэтому сразу решила для себя, что всякие там медицинские процедуры посещать не будет. Ну, в лучшем случае бассейн и попьет кислородные коктейли и травяные чаи. Перед глазами возникали картины соснового леса, прогулочных тропинок. А если там будет озеро, так вообще сказка.

Рине всегда не хватало общения с природой. Поэтому она часто ходила на городскую набережную, посмотреть на воду, послушать шелест листьев ивы. Или ездила в парк, чтобы в одиночестве побродить по дорожкам, посидеть на скамейке, подышать воздухом с запахом цветущих трав.

Да, известие о предстоящей, да еще в скором времени поездке её ошеломило. Как давно она не ездила на поезде до Москвы. А уж в СВ так вообще никогда.

И уже через четыре дня. Надо начинать писать список необходимого, иначе что-нибудь да забудешь. Составлять подобные списки Рина умела ещё с детства. Когда мама задавала ей сделать дела по дому, дочь писала для себя нумерованные списки и зачёркивала выполненные пункты, так было проще выполнять рутинную домашнюю работу. И сейчас подобные напоминалки Рина составляла каждый раз перед походом в магазин. Записывала необходимые пункты для восполнения семейного ресурса в течение нескольких дней по мере того, как продукты или химия подходили к концу. А потом уже с этой бумажкой ходила по гипермаркету, затовариваясь на неделю. Мамины уроки не пропали зря.

Рина начала раскрывать шкафы, выдвигать ящики с одеждой. Всё это делала как-то машинально, ещё не понимая, что ей нужно из всего этого обилия шмоток. А в голове неотступно звенела мысль: «Где находится санаторий?» Она сама не понимала, почему зациклилась на этом, но в мозгу стучало: «Где? Где? Где?»

Неожиданно раздалось громкое мяукание, и кошка с силой толкнула головой ногу Рины.

– Ты чего, Кася?

Кошка потёрлась головой, оставляя шерстинки на тёплых носках Рины, и побежала на кухню, оглядываясь, идёт ли хозяйка.

Рина поняла, что любимица требует внимания и пошла за ней.

***

Время не лечит. Лечит не время.

Лечат поездки и новые люди.

Лечит весна. Лечит вал впечатлений,

Сны и предчувствия: то ль ещё будет!

Стрелки пушистые от самолётов

В небе, и шпалы бегущие лечат.

Лечит надёжный и преданный кто-то,

В нужный момент, обнимая за плечи.

Лечит больница, лечит аптека,

Лечат настойчиво, изо всей силы.

Был человек. Нет теперь человека.

Я наизусть твое имя забыла.

Видишь: здоровая. Видишь: живая.

Некогда ныть – каждый час чем-то занят.

Видишь?

…Но если с подножки трамвая

Кто-то посмотрит твоими глазами…

(Таня Веселкина)

***