Читать книгу Икам и Последний Дракон. Книга пятая похождений Икама - Искандар Бурнашев - Страница 18

Человеческая природа хочет стабильности и постоянства. Это дает ей чувство уверенности в завтрашнем дне. Поэтому в Большом Шатре Совета, в котором Тимур Гурген ежедневно собирал свой двор, все было привычным и незыблемым. Все шло, по раз и навсегда, установленному порядку.

После командировки в Анатолию Баязида, Икам вошел в круг приближенных Абу Салама. Но его место во время приемов оставалось среди Саидов и Шерифов. После окончания официальной части он шел в шатер своего нового знакомого, который привычно уже начинал считать его «своим человеком». Абу Салам, в свою очередь входил в окружение посла Шамсутдина Алмалыкий. Этот человек, судя по его простонародному имени, что означало просто" Шамсутдин из Алмалыка», был одним из самых верных и надежных соратников Великого Эмира. Владеющий несколькими языками, умеющий читать и писать почти на всех «международных» языках того времени, блестящий оратор и хитрый царедворец он был одним из тех неприметных людей, которые проводили в жизнь внешнюю политику своего Повелителя.

Прибывая в шатер своего друга, который из-за высокого статуса нашего «самозванца», не смел называть Икама своим подчиненным, Икам понимал, «кто, есть кто». Поэтому их общение внешне напоминало разговор двух приятелей, один из которых обращается к другому с пустяшной просьбой, а второй, по-дружески, её исполняет. Вращение в этих кругах давало возможность нашему герою постепенно узнать много интересного о событиях в мире.

Так он узнал, что на границах земель Турана уже сложилась коалиция, направленная против Тимура. В неё вошли Правитель Золотой Орды Тохтамыш, правитель османов Баязид, мамлюкский султан Баркук, эмир Сиваса Ахмед Бурханеддин, правитель орды Туркменский эмир Кара-Коюнлу Кара Юсуф, Джалаириды, правитель Мардина. Совместные силы и возможности этих правителей заставляли считаться с ними. Сейчас стояла задача расколоть этот Союз. Многое на этой кухне оставалось тайным, даже для тех, кто был рядом. Поэтому в нашем рассказе мы будем говорить только о том, что нам передал наш герой. Об остальном наш пытливый читатель может догадываться или строить предположения сам. Потому, что точно все ведомо только Всевышнему.

Наш герой не без интереса узнал содержимое письма, которое после долгих споров писцы смогли облечь в относительно дипломатические словосочетания. Дело в том, что Тимур, как и все неграмотные люди, обладал неистощимым запасом народных непечатных выражений, которые он, не колеблясь, вставлял в свои послания к иноземным правителям. В переводе его слова приобретали некоторую деликатность, но сохраняли стиль автора. Письмо к Тохтамышу на тюркском (татарском) языке, написанное уйгурским алфавитом звучало примерно так

«Именем Аллаха тебя спрашиваю: почему ты, предавшийся наваждению шайтана кыпчакский хан, вновь взять в руки оружие? Разве ты забыл нашу последнюю битву? Разве не моей рукой была сломлена твоя отвага, захвачено богатство, зашатался трон? Не забывай мои благодеяния, опомнись! Вспомни, какой ты должник передо мной! Еще есть время избежать наказания. Выбирай – хочешь мира или войны? Я готов к тому и другому. Но учти: на этот раз пощады тебе не будет».

Как истинный дипломат, Гурген Тимур приказал приготовить письма и к ближайшим соратникам Тохтамыша, которые находясь в его ближайшем окружении, не до конца разделяют мнения своего хана. Послу были вручены несколько свитков, куда нужно было вписать имя адресата. В этих письмах, в свойственной ему манере Тимур писал:

«Я никогда не нуждался ни в чьей дружбе, ни в союзе с кем-либо… Я предоставил убежище вашему господину… я поддержал этого, тогда никому не известного, человека… Взамен я от него не просил ничего… Он вспомнил обо мне для того, чтобы выразить свое презрение, поступить со мною, как с самозванцем, тогда как я построил свое благополучие собственными руками, не имея, в отличие от него, счастья быть рожденным на троне… Он переступил рубеж Трансоксианы, поднял против меня мои же народы… Да будет он удушен своим желанием мира… Горе ему! Он разбудил богов войны, роковым оружием которых я являюсь! Я не буду знать покоя до тех пор, пока «не угаснут очи Тохтамыша от зренья моей мести»!

Зная о содержании писем, желающих присоединиться к посольству в Золотую Орду оказалось немного. Несмотря на то, что Послом к Тохтамышу направлялся сам Шамсутдин, а может быть, именно поэтому, но все старались уклониться от такой чести. Конечно же кроме нашего героя. С разрешения Абу Салама он, на молчаливый вопрос Посла, обводившего взглядом присутствующих в Посольском шатре, приложив ладонь к груди, склонил голову, заслужив одобрительную улыбку Шамсутдина.

***

Меняются времена, пересыхают реки, разрушаются горы и исчезают государства. Не меняется только природа человека. Абу Салам, относясь к прихоти Икама как к «детской болезни» чиновника еще не совсем растерявшим юношеские идеалы молодости, все равно продолжал считать себя его «патроном» и продолжал нести моральные обязательства за его успехи на дипломатической стезе. Во время прощального ужина он пообещал нашему герою, что как только Эмир Тимур закончит свои дела с Тохтамышем, он вызовет Икама в Анатолию для связи с его, Абу Салама посольством Анатолии или Румелии. Там наш знакомый передаст ему последние известия о событиях в Дешти Кыпчак и встретится со своим другом и партнером. Он вкратце передал содержание письма, над которым сейчас трудился целый штат писарей и дипломатов под руководством самого Абу Салама.

Главной мыслью письма было предложение союзнических отношений в борьбе с золотоордынским ханом Тохтамышем. Тимур требовал начать письмо восхвалениями Баязиду, которого он превозносит как правителя, равного по рангу: он, – по мнению Тимура, – «великий эмир, Божий меч против его врагов, посланный Богом, чтобы отстаивать интересы мусульман и защищать границы ислама». Он присваивает Баязиду почетный титул, который ему в то время еще не давали: Возвеличивая османского султана согласно восточному этикету, Тамерлан называл его «великий эмир, Божий меч против его врагов, посланный Богом, чтобы отстаивать интересы мусульман и защищать границы ислама».

Далее пишется о том, что Тимуру стало известно, что султан на западе исламского мира постоянно находится в состоянии священной войны против неверных. Эта деятельность вызывала высокую похвалу, пожелания успеха в этом деле и готовность оказать поддержку. Далее следуют пояснения, что Тимур сам на востоке мира ведет войну против неверных, и, следовательно, оба они служат одной и той же идее.

Далее Тимур излагает свое видение ситуации, созданной в Иране и Туране Чингиз-ханом, а также к разделу этих стран между его сыновьями. При этом отчетливо видно, что Тимур рассматривает себя и своего Хана, Султана Махмуда, как настоящих наследников Чингиз-хана и его идеи покорения всего мира. Иран, по его мнению, вначале достался потомкам Чагатая, во времена Менгу Хана же перешел во владение Хулагу Оглана, что явилось поводом для многих войн между наследниками Чагатая и Ильхана.

Мимоходом, Тимур касается своих отношений с Баязидом: «немного ранее мой сын Мираншах Бахадур послал к тебе Хаги Мухаммад Киссахона с предложениями дружбы.

«Так как ты в то время ходил в западные страны со священной войной, ему пришлось вернуться (а именно, не повидав тебя). Если от тебя пришел бы хоть какой-нибудь посланник, я пошлю посла к тебе и тем самым подтвержу дружбу.

Я планирую провести следующее лето в высокогорных долинах Аладага (на Озере Ван) и оттуда предпринять поход в Сирию. Если переговоры с Тохтамышем вступят в новую стадию, я пошлю тебе об этом новость.

Если ли же эти переговоры окажутся фальшивой игрой, то придется с Божьей помощью идти против него в поход. Несмотря на все эти переговоры, ко мне поступают новости, по которым он уклоняется от мира и верности в том, что он хочет перейти реку Узи (Днепр) и идти в сторону укрепленных мест на побережье моря Каффа.

В этом случае Тимур сообщает о своей готовности преследовать его. «Мы предпримем самые оживленные усилия, чтобы с помощью Бога претворить это намерение в жизнь. Так как он имел дело с франкскими неверными и поддерживает с ними тайную связь, необходимо начать священную войну. Мы выступим с Кавказа и Вы, мой дражайший, с Вашей стороны (а именно с Балкан), и потом мы разобьем общими силами этих тупоголовых (неверующих). Исполнение этого плана зависит от Всевышнего, и судьба народов лежит в его сильной руке». Далее следуют разглагольствования об отношении Тимура к мамлюкам: в настоящее время ситуация следующая: в прошедшем году мы предприняли поход против арабского Ирака, и дело дошло до обмена послами и подарками государственными людьми Сирии. Черкесский юнец неизвестного происхождения Баркук, который закупается на рынках, использовал отсутствие истинного правителя в Египте для того, чтобы захватить власть.

Когда дела страны кыпчак будут улажены, мы выступим в Сирию, одолеем с Божьей помощью черкесского юнца и преподнесем ему заслуженный урок за его несправедливость и насилие. Это еще и поэтому необходимо, что и жалкий сын судьи из Сиваса Кади Бурхан ад-Дин вынашивает злые замыслы и хочет сотрудничать с черкесским юнцом. В качестве дальнейшего знака моей безграничной дружбы я даю вам четкие сведения об этих делах, и было бы желательно, чтобы вы направили ваши усилия на то, чтобы действовать вместе с нами и помогать нам.

Далее было бы желательно, чтобы вы отныне постоянно присылали нам послов, так что состоялся бы обоюдный обмен новостями и к нам бы поступали известия о вашем благополучии и процветании вашей империи. Да сохранит Господь Бог сад его божественного благословения вечно зеленым!»

***

Абу Салам сильно сомневался в успехе своей миссии, но рассчитывал на то, что встреча с войсками Тохтамыша опять закончится его поражением. И тогда новости об этом заставят Баязида пересмотреть свое отношение к Союзу с Мамлюками. А без разрушения этого союза война с Султаном Каира может закончиться поражением Гурген Тимура. Кроме того, Тамерлан просил не предоставлять убежища двум его врагам – Ахмеду Джалаиру и Кара Юсуфу. Бывший Султан Багдада и Вождь племенного союза Черной Овцы (Кара Коюнлу) получили убежище в землях Султана Османов. Выдать их Тимуру означало для Баязида признать свое подчинение Эмиру Турана и его хану Махмуду. Но Абу Салам рассчитывал, что Баязид еще сохранил уважение к законам Степи: «Посла не душат, Посредника не убивают». Поэтому от твердо обещал нашему герою дождаться его в ставке Баязида и тогда уже действовать по обстоятельствам.

***