Читать книгу Голая - Ив Никитин - Страница 4

У каждого человека своя правда, в которую он свято верит. Глеб не был исключением. С самого детства он впитывал тот факт, что мужчина – это единственно правильное мнение, сила и глава. Он рос по меркам общества в хорошей семье. Мать – учительница в начальной школе, добрая и отзывчивая. Отец – военный, кремень, который редко улыбался, говорил громко, отрывисто. Складывалось ощущение, что был на работе всегда, и не менял своего тона. Семья Германовых была на хорошем счету у всех знакомых и друзей. Их c радостью приглашали на торжества и на обычные будничные ужины.

Был у Дмитрия Михайловича, отца Глеба, свой недуг. Он мог уйти в запой, и тут семейная жизнь менялась. Запои были долгие, по месяцу, и в этот период жизни он начинал «учить» свою жену уму разуму на глазах у маленького сына, да и мальчишке периодически попадало почем зря.

Отец считал, что дома все должны «ходить по струнке», и что ему не выказывают должного уважения, хотя только на его шее висело все их семейство. Дмитрий Михайлович был человек стародавних устоев и считал, что воспитание возможно только силой, что, собственно, и происходило. Мать стойко терпела крепкое словцо в свой адрес, а иной раз и звонкую оплеуху. Глеб мог за этот период быть несколько раз выпорот, подзатыльники прилетали с завидной регулярностью по любому поводу. Получить он мог только за то, что шумно ел, а это раздражало отца. В такие моменты его лицо становилось красным, глаза навыкате. Он молча, не произнося ни слова, отвешивал зуботычину и стоило только догадываться, за что в этот раз.

На работе с определенным пониманием относились к неуклюжести Нины Ивановны. То полы мыла и ударилась головой об открытую дверцу нижнего шкафа, то в ванной поскользнулась, поэтому прихрамывает. Все понимали, откуда ноги растут, но лезть в чужую семью никто не хотел, поэтому только сочувственно качали головой… Ну, и обсуждали между собой, конечно. Куда без этого?

Случалось это нечасто, но случалось. И происходило это на глазах у маленького Глеба, который впитывал, как губка, каким должен быть настоящий мужчина.

Когда отец выходил из запоя, он, конечно, извинялся перед женой, обещал, что такое никогда больше не повторится, но все опять начиналось по-новому. Она только кивала, и в очередной раз верила в его обещания. Глебу же в этом вопросе везло меньше, потому что и по трезвости отец иногда уделял внимание его воспитанию. Когда у отца было плохое настроение, он спускал пар на нем. Любимым занятием отца была совместная подготовка домашнего задания. Затрещины и крики сыпались на мальчишку, как из рога изобилия. Мать слышала все это, но не вмешивалась, то ли из страха, то ли просто не хотела подрывать авторитет мужа, и занималась своими делами, ведь ужин сам себя не приготовит.

Глеб сидел в кухне арендованной квартиры и курил сигареты одну за одной, со злостью тушил бычки в маленьком надтреснутом блюдце. Пожелтевшие от никотина пальцы, увенчанные грязными ногтями, тряслись от злости. В его раскалывающейся от боли голове крутилась одна пластинка.

Неблагодарная сука, я ее из дерьма вытащил.

Он все проговаривал и проговаривал в голове эти слова. От нервного напряжения лицо горело, руки были расцарапаны. Он встал, начал ходить по кухне. Он не мог успокоиться и найти себе места. Тут он вспомнил о том, что в холодильнике оставался джин. Его принес друг детства в прошлые выходные, когда эта сука опять начала пилить его и всячески показывать, что их посиделки ей не по нраву.

Достав один из немногих уцелевших после потасовки стаканов, он посмотрел на бутылку. В ней плескалась прозрачная, пахнущая хвоей, жидкость. Не так много, чтобы растягивать, поэтому все содержимое с булькающим звуком было перелито в посуду, а пустая бутылка отправлена в мусорное ведро.

С чего все началось? И почему он опять сорвался?

В голове стала восстанавливаться цепочка событий, очень тяжело, потому что алкоголь, выпитый у друга, и ярость накрыла его какой-то пеленой. В голове были только обрывки и вспышки. Он помнил только обиду.

Обиду за что? Ну, не могу же я просто так сорваться! Эта неблагодарная тварь опять меня довела!

Он обхватил голову руками, пытаясь сконцентрироваться. В голове, как из какого-то болота, стали всплывать воспоминания.

Вот он приходит домой. Да, перебрал у Олега, ну, с кем не бывает. Вот, она стоит в одних трусиках, скрестив руки на животе.

Стоит в одних трусах, как шлюха. Мать себе никогда не позволяла так ходить по дому.

Вот, она начинает свою заготовленную речь, что завтра рабочий день, и он опять вылетит с работы, если будет так дальше пить. Вот, его накрыла ярость, и он начал на нее орать, и говорить, что не ей ему указывать, что и как делать. И вот, она послала его.

Как она могла?! И это после всего того, что я для нее сделал?! Дал кров, нормальную жизнь?! Да она никому не нужная шваль, которую он подобрал! Еще и стоит полуголая, как ШЛЮХА! Да она и есть Ш-Л-Ю-Ю-Ю-Х-А-А-А!

Ярость накрыла его, как волна, с новой силой, к лицу прилила кровь, стакан с джином в руке стал трястись, и он с грохотом обрушил его о стол. Алкоголь расплескался по столу.

– Ну, сука, придешь ты завтра домой, я тебя так отделаю! Я научу тебя быть благодарной за все, что тебе дают! – Процедил он сквозь зубы. Взгляд был стеклянный, направлен куда-то в сторону холодильника, где часом ранее она отталкивала его и говорила, чтобы он успокоился и шел спать.

Успокоился?!?!… Эта сучка живет на моей шее, пытается диктовать мне условия и поучать, а я должен спокойно терпеть это неуважение?!?!Она свихнулась, точно. Тупая баба! Умная бы вела себя тихо, а не устраивала скандалов на ровном месте. Вот и получила, будет знать на будущее, что нечего мужика учить жить.

Спиртное начинало брать свое, и голова стала тяжелой. Нужно было идти спать. Заснуть в кухне в его планы не входило. Завтра должен быть тяжелый день. Море народа, которому нужно впарить ненужную им технику, желательно подороже. Нетвердой походкой он направился в комнату, которая служила им и спальней, и гостиной, и залом для приема друзей, в основном, его, но они ее любили.

Да, черт возьми, они ее любили и радовались за их отношения!!!

Даже его мать ее любила, и говорила, что она славная, и что ему с ней повезло. Мать знала, на что способен ее сын. Это были не первые его отношения, и о причине прошлого его расхода она тоже знала. Она лично звонила Кате, так звали предшественницу, и просила его простить.

Это ей со мной повезло.

С этими мыслями он лег на уже разложенный и застеленный диван в чем был и заснул.

Во сне он продолжал упиваться своей правотой. Ему снилось, как она стоит на коленях и просит прощения, держит его за руку и просит простить. Благодарит его за все, что он делает для нее, как он о ней заботится, просто за то, что он у нее есть. Он же, в свою очередь, смотрит на нее с высоты своего роста без презрения, только печаль в его глазах, и он готов нести это бремя, и быть с ней, потому что кто, как не он. Он взялся уже за это дело, и он ее воспитает, как нормальную женщину, настоящую хозяйку дома, настоящую жену, по своему разумению, конечно. И вот они, спустя столько лет, нормальная семья с детьми, но она все с благодарностью смотрит в его лицо, и помнит о том, что он для нее сделал, что, кроме него, у нее никого нет в этом мире, он ее поддержка и опора, он та стена, которая ограждает ее от всего и дает все, что ей нужно.