Читать книгу Голая - Ив Никитин - Страница 6

Когда он вернулся домой, его встретила звенящая тишина, только из кухни было слышно урчание холодильника. Он посмотрел на вешалку для верхней одежды и понял, что ее дома нет: вчерашнее пальто висело на крючке, новый пуховик исчез. Начало подниматься чувство тревоги.

Нет, она не просто вышла в магазин. Она ушла.

Не разуваясь, он прошел осматривать свое жилище. Все вроде бы было на месте, диван так же был не заправлен, как и утром. Стакан в ореоле подсыхающего, расплескавшегося вчера, джина, который издавал смрадный запах. Немытая посуда в раковине, а какая-то даже валялась на полу, разбитая вдребезги. Она уронила ее с сушки, когда он схватил ее за волосы у холодильника. Он быстрым шагом пошел в спальню-гостиную и заглянул в шкаф. На дне шкафа он увидел открытую обувную коробку, в которой они хранили свои документы: паспорта, кредитные договоры, даже какое-то мелкое золотишко, которое она перестала носить. Он точно помнил, что там лежала золотая серьга, которую она носила в носу. Не бычье кольцо, а аккуратный гвоздик. Ему такое украшательство не нравилось. Что это за панковская неформальная атрибутика? Он все же вынудил снять этот аксессуар, чтобы она не выглядела, как 15-летний подросток. Вести себя и выглядеть нужно в соответствии со своим возрастом, так он считал.

Даже записки не оставила, СУКА!

Он сразу понял, куда она могла направиться. Когда они познакомились, она работала танцовщицей в одном из самых известных ночных клубов Питера. Тогда ему это проблемой не казалось, да он и не думал, что их отношения перерастут во что-то серьезное. Но спустя пару месяцев он начал понимать, что вроде как даже любит ее, и что ему с ней хорошо. Она была веселой и красавицей, всегда могла поддержать любую тему, заливисто смеялась, когда он шутил и всячески давала ему понять, что он ей интересен, а когда они шли по улице, то он просто кайфовал оттого, что вслед им оборачиваются. Ему завидовали, какую телку он подцепил. Да, это ему нравилось. Но со временем чувство эйфории завоевателя сменилось каким-то внутренним раздражением. Прошел тот период, когда он не мог от нее оторвать глаз. Когда она ушла с работы, то сразу переехала к нему и подурнела на глазах. Стала ходить в растянутых футболках, от нее пахло едой, а не чем-то пряным и сладким, как раньше. Пропал весь этот флер дорогой штучки, которая ему досталась, она стала среднестатистической. Ранее бурный секс стал обыденным и ленивым под телевизор. Было ощущение, что стерлась какая-то позолота, обнажив, что это не драгоценный металл, а просто безделушка. Его мать себе не позволяла ходить по дому в таких вещах. Нина Ивановна всегда была одета в чистое, простое, домашнее платье, волосы всегда были уложены, и он никогда не видел, чтобы она была без легкого макияжа. Потом начались претензии финансового характера: то ей не хватало денег, то она хотела ходить в дорогие рестораны, то приспичило в отпуск куда-нибудь на моря. Дать он ей этого не мог. Он только закончил университет и пытался найти работу по специальности, а пока старался пробиться, работал консультантом в магазине техники. Да, поиски работы подзатянулись, но он неплохо зарабатывал и на своем месте по меркам города. Не миллионы, но жить на это было можно.

Первый скандал случился через 2 месяца, как она ушла с работы и деньги у нее закончились. Начались разговоры о том, что, может быть, вернуться, хотя бы на тот период, пока он не найдет нормальную работу. Но тут Глеб был категоричен, он даже слышать ничего не хотел о том, чтобы она опять давала себя кому-то лапать. Эта тема поднялась раз, потом еще раз. Потом ей позвонила какая-то старая подруга и сказала, что заработки пошли в гору.

В городе проходил какой-то экономический форум, и толстосумы понаехали сорить деньгами. Тут он не выдержал, влепил ей пощечину и сказал, что она шлюха, помешанная на бабках. А, возможно, она по своей натуре потаскуха и просто получает от всего этого удовольствие. Нормальная женщина даже подумать не могла бы о том, чтобы показывать свое голое тело похотливым козлам для того, чтобы те залезли к ней в трусы и оставили там денег. Он в порыве гнева даже достал скомканную купюру и попытался силой засунуть в лифчик с криками: «Тебе же это нравится, шлюха?! Потекла, да?! Или они оставляли там больше?!». А потом отвесил еще одну звонкую пощечину.

Он, конечно, потом долго извинялся перед ней, говорил, что это все нервное напряжение, что он очень устал и понимает, что плохо справляется с обязанностями главы семьи. Купил большой букет роз, стоял на коленях, хоть она сама была виновата.

Она опять пошла вертеть своей задницей на потеху этим старым, мерзким хрычам! Шлюха!

Так он этого оставить не мог, он твердо для себя решил, что вернет ее домой. Силой, если понадобится. Да он вытащит ее, в чем есть, на улицу, и они поедут домой, а там он уже с ней разберется. Она не будет его позорить!

***

С октябрьского серого неба постоянно срывалась водяная пыль. И не дождь и даже не морось. Мелкая отвратительная пыль, которая оседала на недовольных лицах торопящихся по своим делам людей. Она собиралась в капли и стекала по кожаной куртке в стиле «я браток из 90-х», которую Глеб надел, чтобы казаться солиднее. Он уже минут 5 стоял через дорогу от клуба и не решался зайти. Сил и запала поубавилось. Пока он добирался до центра города, у него было время подумать. Он понимал, что, если за нее вступятся охранники, ему несдобровать. Амбал, одетый в черный костюм и черную футболку, надпись на которой гласила «security», стоял у входа в клуб. Амбал был выходцем с Кавказа и в том, что он не постесняется отметелить Глеба в случае чего, сомнений не было. С другой стороны, может, все закончится на повышенных тонах, и его вместе с Аней просто вышвырнут на улицу, все-таки, дела семейные и посторонним в них лезть не следует, да и мордобой в начале рабочего дня им не нужен.

Пока он стоял в раздумьях, уже зарядил конкретный дождь, небо стало непроглядно серым. За шиворот то и дело неприятно капало и текло по спине. Машины сновали туда-обратно, не притормаживая, то и дело норовя окатить его водой с ног до головы. С мыслью о том, что бояться все же нечего, он придал своему лицу максимально возможную надменность и двинулся в сторону двери, которую обрамлял розовый, светящийся портал. Надпись сверху гласила «Neon». Как только он подошел к ступеням, залитым розовым светом, “шкаф” на удивление вежливо с ним заговорил, что только придало Глебу уверенности в себе.

Стероидная банка, ничего ты мне не сделаешь, да и по закону не имеешь права.

– Добрый вечер! Вы к нам?

Адаму лицо подошедшего парня было почему-то знакомо. Где-то он его видел, но не один из завсегдатаев клуба, – тех он хорошо знал и в лицо, и по именам, молча кивая, открывал перед ними дверь, за что они непременно оставляли ему хорошие чаевые. Этот же и на знаменитость не тянул, и на человека с солидной котлетой тоже был не похож, больно простенько был одет, хотя разбери их сейчас. Парнишка был на вид лет 25, в какой-то несуразной старой кожанке, кроссовках, с мокрой головой, – пешком, видимо, шел. На айтишника при бабках тоже не смахивал, хотя, опять же, разбери их сейчас. От начальства он уже не в первый раз получал строгий выговор за хамское отношение к гостям, поэтому был осторожен и вежлив как никогда.

– Да, к вам, – Глеб решил не вступать в длинный диалог, охранник, он же швейцар, выглядел угрожающе, несмотря на свой, на удивление, вежливый и учтивый тон. Неизвестно, чем все закончится и, возможно, именно эта махина его и выкинет отсюда в придорожную лужу.

Адам пожал плечами, «ну, к нам, так к нам», приложил магнитный ключ к считывателю и открыл дверь. Из дверного проема вырвались сильные басы, запах кальянного, сладковатого дыма и блики от зеркальных ширм, которые находились вдоль небольшого коридора, в конце которого стояла высокая, улыбающаяся девушка в коротком платье с книгой меню наготове. Девушка-хостес широко улыбалась своими белыми, подсвеченными в неоновом свете, зубами, так, будто встретила хорошего знакомого, а не очередного извращенца, который любит пялиться на сиськи и готов ради этого расставаться с кровно нажитыми.

Только такие сюда и ходят! Нормальный мужик за это денег не станет платить!

Глеб с чувством собственного превосходства и в предвкушении скандала, который разразится, когда на сцену выйдет его Аня, шагнул в дымный полумрак, который искрился отблесками зеркал, лучами сценического оборудования и неоновых бликов.