Читать книгу Культура-стрессор. Потребительство, постмодернизм, постмодерн - Иван Андреевич Розанов - Страница 6

Совершенно никаких сомнений не вызывает тот факт, что сознание человека предопределило весь ход развития социальной истории. Человеческая цивилизация породила высокое и низкое, искусство и геноцид, космонавтику и капитализм. Философ Тейяр де Шарден писал в своё время относительно появления человека в истории мира: «человек вошёл бесшумно». Ныне же человек звучит не просто гордо. Человек звучит, прежде всего, громко. Влияние человека на историю становится всё более очевидным и ярким и влияние в настоящее время далеко не всегда созидательное. Выражаясь постмодернистской терминологией, человечество в нашу эпоху занято деконструкцией собственной культуры и истории. Принимаясь за рассуждения о становлении цивилизаций и роли человеческого тела в этом процессе важно помнить, что цивилизация возникла как стратегия выживания биологического вида Homo Sapiens. Для выживания вида прежде всего нужна реализация потребностей. Соответственно, цивилизация произошла из нужд и потребностей человеческого тела, из материальных потребностей, что было ясно ещё в пору Античности:

Судостроенье, полей обработка, дороги и стены,

Платье, оружье, права, а так же всё остальные

Жизни удобства и всё, что способно доставить усладу:

Живопись, песни, стихи, ваянье искусное статуй —

Всё это людям нужда указала, и разум пытливый

Этому их научил в движеньи вперёд постепенном100.

И в самом деле, весь ход современной истории человечества, от времён племенного строя до нынешнего века космонавтики, атомной энергетики и информационной революции, согласно современным материалистическим представлениям, обуславливался различными социальными и экономическими факторами, которые, если рассмотреть их детальнее, возникали как следствие простых инстинктивных потребностей тела человека, находящихся под контролем сознания. Эти потребности человека, впрочем, существенно отличаются от инстинктов животных. Родоначальник психоанализа Зигмунд Фрейд, разрабатывая свою теорию о сознательном и бессознательном, показал психологическую разницу в поведении человека и животного101. Животное выстраивает своё поведение на основе защитных поведенческих реакций и удовлетворении возникающих соматических (телесных) потребностей102. Поведение человека сложнее. На организменном уровне, в ходе различных физиологических процессов у человека рождается сигнал, т.е. потребность. Этот сигнал «рассматривается» корой мозга (участком нервной системы, ответственным за сознание) – и только после этого запускается ответная физиологическая реакция, направленная на удовлетворение возникшей потребности – если, естественно, сознание «даст добро». Такова позиция научного бихевиоризма103. С позиции современной гуманистической психологии, человек – нечто большее, чем совокупность поведенческих реакций и животных влечений. Однако, во-первых, на заре становления цивилизаций человек мотивировался в виду низкого уровня развития культуры прежде всего инстинктами и рефлексами, и, во-вторых, даже согласно учению одного из апологетов гуманистической психологии Абрахама Маслоу, выполнение высших человеческих потребностей, таких как реализация себя или саморазвитие, затруднено или не представляется возможным без выполнения базовых физиологических потребностей104. Как гласит известная поговорка, художник должен быть голодным, но художник, т.е. человек творческий и созидающий – явление само по себе редкое; такие люди обладают определённой степенью стрессоустойчивости. Согласно историческому (и литературно-художественному) опыту, большинство рядовых людей, обывателей и потребителей, как правило, не задумываются о вопросах морали, когда перед ними остро стоит вопрос утоления своих телесных потребностей (таких как секс и желание есть); они могут оказаться готовыми пойти на проступок и даже на преступление.

Человек отличается от животных наличием рефлексии, которая определяется как процесс самопознания субъектом своих внутренних психических актов и состояний105. Появление рефлексии так же поспособствовало развитию человеческого общества и возникновению цивилизации. Связано это с тем, что, во-первых, человек нуждался в оценке собственных действий и в сравнении собственного поведения с поведением других людей, а, во-вторых, рефлексия послужила своеобразным защитным механизмом. Благодаря рефлексии человек стал ограничивать себя, стал сдерживать потребности тела. Человек отказался от диктата личных потребностей в пользу потребностей общества – и это было необходимой стратегией выживания. Это был один из путей зарождения и последующего развития цивилизации. Социальные потребности – в общении, в обществе, в коллективе – на генетическом уровне «заложенные» в человека – привели к формированию человеческого общества; эволюция этого общества, в свою очередь, привела к появлению первых цивилизаций. Эту гипотезу впервые предложил Зигмунд Фрейд; через ограничение человеческих потребностей он и привёл определение цивилизации как некого исторического и культурного явления.

Цивилизация по Фрейду

Существуют различные подходы к пониманию понятия «цивилизация»106. С точки зрения ряда гуманитарных наук, например истории, цивилизация это локализованное во времени и пространстве общество. Другие же историки полагают, что цивилизация – это стадия всемирного исторического процесса, связанная с достижением определённого уровня «социальности». С точки зрения философии, цивилизация – это социальная форма движения материи, обеспечивающая её стабильность и способность к саморазвитию путём саморегуляции обмена с окружающей средой (человеческая цивилизация в масштабе космического устройства)107. Тело человека оказало влияние на ход геологической истории, потому что упорядочивание процесса удовлетворения телесных потребностей привело к появлению цивилизации, породившей преобразование окружающей среды и научно-технический прогресс. Но, в то же время, построение цивилизации происходило посредством урегулирования и даже ограничения потребностей человеческого тела. В своей работе «Недовольство культурой» Зигмунд Фрейд предложил следующее определение: цивилизация – это стратегия отказа от мощных индивидуальных удовольствий, получение которых непредсказуемо и нерегулярно в пользу более постоянных, но менее интенсивных удовольствий108.

Отсутствие контроля за удовольствиями подчас приводит к страданию; хорошие тому примеры – ожирение вследствие систематического переедания или венерические болезни. Рассматривания влияние цивилизации на человека и человека на становление цивилизаций и цивилизации на человека, Фрейд в своей работе «Недовольство культурой» вычленяет три источника человеческого страдания: 1) человеческое тело: оно хило, слабо, смертно, болезненно; 2) мир: превосходство природы, природные катастрофы, наша неспособность управлять природой; природа, как необходимость; 3) социальные отношения: общество, социальное законодательство, другие человеческие существа.

Все три позиции обретают качество страдания тогда, когда человек перестаёт контролировать свои потребности и уступает перед желаниями и прихотями. Это, пожалуй, и происходит в наш век, ведь:

– Адаптационные ресурсы, стрессоустойчивость у современного человека снижены под воздействием стрессов, связанных с неконтролируемым исполнением желаний; ультимативные постмодернистские теории, такие как «тело без органов» отражают закреплённые в обществе тенденции негативизации отношения к телу человека и его здоровью;

– Наметившееся снижение запасов природных ресурсов было вызвано бесконтрольной эксплуатацией природы; это явление пока не оказало прямого существенного влияния на здоровье популяций, но нехватка жизненно важных ресурсов – вопрос не столь отдалённой перспективы. В настоящее же время можно наблюдать лишь цивилизационные стрессы, о которых ещё будет сказано подробно ниже; урбанизация, напряжённые информационные потоки и «информационный шум», ухудшение экологии, промышленный рост, капитализация всех ресурсов и всех видов человеческой деятельности являются новыми стрессорными факторами, оказывающими негативное влияние на здоровье; фактически эти стрессорные факторы связаны с кризисом перепроизводства, а его психологическая суть связана с диктатом желаний;

– Отношения в третьем источнике страданий по Фрейду – в обществе – в настоящее время зачастую зиждутся на эксплуататорском подходе и сиюминутном удовлетворении прихотей: в современном обществе всё шире распространяется такая тактика индивидуального поведения, при которой основным психологическим мотивом является удовлетворение сиюминутных желаний индивида. Исполнение этих желаний не всегда представляется возможным в виду социальных, экономических, культурных и даже правовых ограничений; неисполнение желаний очень часто приводит к проявлениям психоэмоционального стресса и даже к дальнейшей невротизации личности.

Вульгарный материализм vs. ламаркизм

Естественно, рассмотренные выше идеи Фрейда являются лишь приближённой моделью взаимоотношений сложных и разрозненных понятий. Однако, рациональное зерно в подобных наблюдениях, безусловно, имеется. Схожее фрейдовскому представление о становлении цивилизации можно найти и в трудах Чарльза Дарвина, создателя теории эволюции биологических видов, которая стала одной из основополагающих идей материализма рубежа XIX – XX веков. Эволюционное учение Дарвина, явившееся будто бы развернутым в стройную научную теорию изречением античного поэта Энния «Simia quam simmilis turpissima bestia nobis»109, поспособствовало развитию биологической науки, это бесспорный факт; но эта же теория привела к тому, что многое именно «человеческое» и «духовное» стало в биологических науках умалчиваться в течении множества десятилетий доминирования «вульгарного материализма»110. Кстати говоря, малоизвестным является тот факт, что создатель научной евгеники Фрэнсис Гальтон приходился Дарвину двоюродным братом. Дарвин, как и Гальтон, отличались высшей степенью шовинизма в отношении жителей колоний Британской Империи. К чему привело развитие евгенистических идей Гальтона во «взрывоопасной» смеси с философией ницшеанства в некоторых странах Европы в 20-е-40-е годы прошлого столетия, говорить нет смысла… А ведь эти явления, унёсшие миллионы человеческих жизней, тоже явились определённым этапом развития человеческой цивилизации. Гипотеза о происхождении цивилизации Фрейда наряду с евгеникой, эволюционной теорией Чарльза Дарвина, социальным дарвинизмом и другими антропоцентрическими течениями в науке является составной частью так называемого «вульгарного материализма», который во второй половине XIX века на почве бурного развития естествознания, и получил наибольшее развитие к 20-м гг. XX века. Приверженцы вульгарного материализма отрицали всё «духовное», «культурное» и «трансцендентное», замещая его лишь одним – «материальным», «физиологическим», «телесным», отрицая тем самым саму специфику сознания, отожествляя его с материей: «мозг выделяет мысль, как печень выделяет желчь», «человек есть то, что он ест».

На самом деле возникновение такого комплексного и многопланового явления, как цивилизация, не может быть обусловлено лишь физиологией человеческого тела – не стоит забывать и «о душе» – о движущей и производящей силе сознания, которое, бесспорно, материально. Зарождение цивилизации, появление семьи, религии, искусства и науки не представляется возможным без учёта культурного развития, без учёта накопленного человечеством духовного (и даже трансцендентного) опыта.

Существует и альтернатива «вульгарному материализму». Наряду с теориями Дарвина и Фрейда для сравнения стоит рассмотреть теорию Жана Батиста Ламарка, идеалиста по своей философской сути, «отца» терминов «биология» и «эволюция»111. Он полагал, что движителем эволюции является не естественный отбор, не хищнический принцип «выживает сильнейший», а внутреннее стремление к совершенству, свойственное всему живому. Венцом природы Ламарк видел человека, а вершиной развития жизни – появление искусства. Возникновение цивилизации по Ламарку – расцвет человеческой мысли и стремления к прекрасному в человеке. Согласно наблюдениям автора этих строк, современный человек, живущий в обществе потребления и постоянно уступающий своим сиюминутным желаниям, всё дальше удаляется от «стремления к прекрасному» по Ламарку. «Прекрасное» для потребителя – это, прежде всего, сытая до пресыщения жизнь и определённый уровень комфорта; современное искусство вместо того, чтобы быть вершиной развития мысли зачастую является лишь набором штампов и клише о комфортной и «успешной» жизни, провоцируя тем самым экономический спрос на товары и услуги элитарного потребления. В потребительском поведении парадоксально сплавились и стадность и разрыв с коллективисткой, общественной направленностью человеческой психики.

^{Потребительская культура-стрессор, образно сравненная автором настоящей работы с кетчупом, подобна сей приправе уже потому, что отбивает у обывателей вкус к жизни, лишая их надежды на саморазвитие и понуждая их жить в постоянной погоне за удовлетворением сиюминутных желаний и прихотей. Все острые специи, как известно, повышают чувство голода…}

Потребительская цивилизация по Делёзу и Гваттари: консьюмеризм → деградация

Согласно ставшему классическим труду «Анти-Эдип» за авторством философа Жиля Делёза и психоаналитика Феликса Гваттари112, человека, вечно уступающего своим желаниям и потребностям, можно определить как «машину желаний» (или же «желающую машину»; machines désireuses), которая, выступая на разных иерархиях индивидуальных потребностей, становится движущей экономической силой капиталистического общества. Этой своей позицией они вступают в полемику с положенной Зигмундом Фрейдом теорией психоанализа: желание происходит не от нужды, как трактуют фрейдисты, и не сводится к воображению и фантазиям; желание является производящей силой экономики.

Суть психологии человеческих желаний была сформулирована ещё афинским философом Эпикуром. Согласно его учению, «…желания бывают: одни – естественные и необходимые; другие – естественные, но не необходимые; третьи – не естественные и не необходимые, а порождаемые праздными мнениями»113. Естественными и необходимыми желаниями Эпикур считал те, которые продиктованы простой физиологией и избавляют от страданий тела (питьё при жажде, еда при голоде); естественными, но необходимые желания он связывал с увеличением разнообразия наслаждений без утоления страданий (например, роскошный обед вместо простой трапезы); не естественные и не необходимые – венки, почётные статуи при жизни – всё то, что может быть объяснено лишь прихотью. Пускай читатель простит автору синтез античного с современным. Это было необходимо для того, чтобы прийти к пониманию, что «машины желаний» построены прежде всего на утолении тех желаний и потребностей, которые Эпикур считал не естественными и не необходимыми. В наш век это может быть объяснено и ярким культом индивидуальности и экономической целесообразностью – подобные желания, как правило, наиболее затратные в материальном плане для осуществления, а, значит, и приносят больше всего прибыли производителям товаров и поставщикам услуг.

У автора настоящей работы складывается впечатление, что современное общество – общество потребления – состоит из «машин желаний», ключевым мотивом жизни которых является удовлетворение сиюминутных прихотей, удовлетворение «жажды» испытать чувства, – вдобавок, эти желания не соотносятся ни с реальными потребностями индивида, ни с его иерархией жизненных потребностей, а эти чувства не имеют почти ничего общего с реальным чувственным миром индивида… Всё это лишь навязано стратегиями консьюмеризма, масс-медиа, поп-искусством и субкультурами.

Пути деградации цивилизаций (в историческом понимании этого термина) всегда проходили по такому пути, при котором в обществе на индивидуальном уровне устанавливался диктат эпикуровских «не естественных и не необходимых желаний»114. (Для подтверждения этой предпосылки достаточно вспомнить нравы Древнего Рима периода его упадка – с бесконечной чередой оргий, перееданием. У римлян было принято избавляться от пищи искусственно вызванной рвотой; если бы производство модной «здорового питания» в наши дни не обходилось бы дороже – а, соответственно, выгоднее для производителя, – чем производство фастфуда, кто знает, быть может, эта традиция бы вернулась, «переехав» из античных римских дворцов в фудкорты супермаркетов.) Сам культ потребления строится на желаниях, в основном обусловленных лишь прихотью. Прихоть навязывается современной культурой, рекламой, поп-искусством, субкультурными веяниями. Тенденция уступать сиюминутным желаниями распространяется в обществе по законам эпидемического процесса, во многом благодаря так называемым медиавирусам (об этом будет ещё сказано в конце второй главы настоящей работы). Пожалуй, в этом и заключается основная суть консьюмеризма – и это один из примеров, подтверждающих, что современная культура является стрессором, ведь с психологической точки зрения тяжела цена срыва исполнения желания – это прямой путь к развитию психоэмоционального стресса, прямой путь к невротизации.

Важно понимать здесь, что эти сиюминутные желания, свойственные потребителям, существенно отличаются от потребностей в марксисткой трактовке. Без исполнения этих желаний человек легко может прожить; они не являются так же необходимыми для реализации творческого и личностного потенциалов. Желания эти исключительно навязаны извне, но отражают внутренние телесные желания человека, притом подчас низменные, физиологические – желания, оставленные без контроля рефлексии.

Консьюмеризм хорошо знаком представителям поколения Y. Человек, вооруженный трудами Делёза и Гваттари, скорее всего придёт к выводу, что миллениалы – это яркий пример «машин желаний» во плоти. Потребность к выполнению своих сиюминутных желаний – едва ли не ключевой мотив поведения большинства представителей поколения Y. Желание накопления товаров элитарного потребления подкрепляется тем, что подчас в современных условиях без этого накопления затруднена социализация. Психологами было описано определённое когнитивное искажение – искажение в восприятии сделанного выбора. Оно заключается в излишнем упорстве и привязанности к своему выбору, восприятии его как более правильного, чем он есть на самом деле, с дальнейшим его оправданием. Это искажение, по всей вероятности, и помогает оправдать «машинам желаний» их патологическое накопительство и демонстративное расточительство – они совершенно уверены в правильности своего выбора, совершенно уверены в необходимости осуществлённых ими приобретений, притом готовы, порою даже весьма отчаянно, «сражаться» за правильность осуществлённого ими приобретения. Благодаря другому когнитивному искажению115 – эффекту владения – приобретения наделяются завышенной ценностью и едва ли не сверхсмыслом, практически «магическими» возможностями. На ум сразу приходят в качестве примера современные молодые люди, весьма часто считающие, что дорогой смартфон – первый шаг к успешности и обеспеченности.

^{В настоящее время многие острые приправы приобрели новое предназначение: в их состав стали добавлять различные усилители вкуса – и кетчупы тому не исключение. Это соответствует стратегиям консьюмеризма: усилители вкуса необходимы для того, чтобы повысить у человека тягу к тому или иному продукту – практически вплоть до возникновения у потребителя зависимости. Всё это необходимо для повышения спроса на определённые продукты питания, либо же для роста числа посетителей у какого-нибудь ресторана или заведения фаст-фуда. На глобальном уровне потребительская культура действует таким же образом: если современная культура-стрессор это кетчуп, подменяющий настоящий вкус жизни чем-то искусственным, но манящим, то реклама (основной движущий фактор развития консьюмеризма), наряду с медиа-вирусами, подобна упомянутым здесь усилителям вкуса в составе этого кетчупа. Обыватели предпочитают заполнять свою продуктовую корзину съестным, наполненным усилителями вкуса, – аналогично этому, в современном обществе подчас наиболее успешными оказываются люди, обладающие наибольшим количеством товаров элитарного потребления и воспользовавшиеся наиболее широким регламентом элитарных услуг.}

Современный молодой человек или же девушка вряд ли могут быть успешными в обществе, если не соответствуют веяниям моды, если не обладают достаточным набором товаров элитарного потребления. Один из примеров товаров элитарного потребления – так называемся «сэлфи-палка». Способствует ли этот аксессуар саморазвитию его пользователей, накоплению у них каких-либо профессиональных компетенций? Вряд ли, ведь в погоне за модой и в потугах успешной социализации молодые люди предпочитают делать совершенно одинаковые кадры. А вот намного более просто устроенная палка-копалка, оказавшаяся первым орудием труда в волосатых лапах доисторических обезьян, способствовала появлению современного человека как биологического вида…

Новые формы потребления

Одна из ключевых особенностей современной цивилизации является глобализация. Психологическая основа этого явления заключается в консьюмеризме, который приобретает всеобщий размах.

Согласно наблюдениям автора этих строк, для миллениалов и потребителей из других поколений привычные потребности, без которых можно прожить, но без которых жизнь кажется обыденной – едва ли не наркотик, к которому развились привыкание и зависимость. В наш век возникают новые, невиданные ранее виду зависимости – шопинг как вариант патологического накопительства (ониомания, иногда в быту именуемая как шопоголизм или же даже потреблятство); зависимость от накопления и потребления информации (некоторые люди, опасаясь что что-то случится с Интернетом безотчётно заполняют носители своих компьютеров гигабайтами бесполезной неструктурированной информации, бездумно «скачивая» всё подряд); религиозное потребление (накопление предметов, связанных с церковью (брошюрки, иконки, чётки, и т.д.), никак не сопряженное c истинной верой, плавно перетекающее в фетишизацию предметов, связанных с церковью); зависимость от потребления порнографии; и, наконец, потребление потребления – некий рекурсивный вариант консьюмеризма, при котором человек накапливает в невероятных количествах фильмы, книги и другие материалы, наполненные критикой потребления, искренне считая, что так можно с этим бороться (последнее очень хорошо знакомо автору этих строк на примере его собственного образа жизни).

Развёрнутый литературный пример потребительского поведения «машин желания» можно найти у писателя-битника Уильяма Сюарда Берроуза; размышляя о природе наркотической зависимости, Берроуз описывает психологию поведения человека, сознание которого почти что всецело охвачено стремлению жить в угоду своим неконтролируемым желаниям и потребностям: «…наркотик соответствует основной формуле вируса „зла“: Алгебре Потребности. Лик „зла“ – это всегда лик тотальной потребности. Наркоман – это человек, испытывающий тотальную потребность в наркотике. При частом повторении потребность становится беспредельной, над ней утрачивается контроль. Пользуясь терминами тотальной потребности: „А вы бы не стали?“. Да стали бы. Вы стали бы лгать, мошенничать, доносить на друзей, красть, делать все что угодно, лишь бы удовлетворять тотальную потребность. Потому что вы находились бы в состоянии тотальной болезни, тотальной одержимости и не имели бы возможности действовать каким-либо другим способом»116…

От культа желаний к цивилизации неврозов

Ответ на нижеследующий вопрос позволит читателю понять связь между концепцией «машин желаний» и рассуждениями о том, что современная культура является стрессором.

В.: Что случается с человеком, если происходит срыв исполнения желания?

О.: С медицинской точки зрения неисполнение желаний – психологический стрессор, но избыток желаний и неконтрольное их исполнение порождают ещё больший стресс, так как нарушается система мотивации, снижается самооценка при каждом срыве исполнения желания, а это уже явный стресс. Развиваются астенизация и невротизация, а вослед за ними уже и невротические, связанные со стрессом расстройства и опосредованные стрессом нарушения здоровья всего организма – те самые неинфекционные заболевания, которые стали ведущей причиной заболеваемости и смертности и о которых речь велась выше. Делёз и Гваттари не случайно сравнивают капитализм с шизофренией; в этом совершенно нет никакой, как могло бы показаться, романтизации психического заболевания, – напротив, они показывают, что психические заболевания всегда есть производная часть какого-либо социального явления; в их представлении капитализм последовательно навязывает невротические состояния как некий вариант нормы. Выражаясь образно, люди испытывают психоэмоциональный стресс из-за возникновения в них негативной оценки себя; причина этого стресса заключается не только в том, что они не могут удовлетворить некоторый фиксированный набор желаний, но и в том, что все время возникает временной разрыв между новыми желаниями и их исполнением. «Машины желания» обречены на стресс и несчастливое существование от нереализованности всех запросов, потребностей и возможностей уже потому, что в рамках подобной парадигмы социального поведения «чувство насыщения» отсутствует как факт. «Чувство насыщения» экономически нецелесообразно: потребитель должен всегда испытывать товарный «голод».

Современные люди, забывшие о своей биологической сути, трактуются в рамках философии постмодернизма как «тела без органов», и эти тела составляют согласно Делёзу и Гваттари «поле имманентности желания, план консистенции, свойственный желанию». Неконтролируемые желания, перед которыми падок современный человек, стали, если вновь сослаться на двух классиков философии постмодернизма, экономической производящей силой, катализатором капиталистической экономики, «процессом производства без ссылки на какую-либо внешнюю инстанцию, будь то искореняющая его нехватка или переполняющее его удовольствие».

Таким образом, современную цивилизацию образно можно обрисовать как экономический механизм, состоящий из «машин желания», постоянно взаимодействующих между собой на разных ступенях иерархии личностного и общественного. Взаимодействие это порождает экономический спрос и развитие капиталистической экономики. Согласно точке зрения автора настоящей работы, современная массовая культура в этих условиях – стрессор. Она лишь оправдывает прихоти и повышает продажи; поп-культура заставляет человека отказываться от фундаментального психологического принципа построения цивилизации, заключающегося в ограничении потребностей… Современная культура консьюмеризма вынуждает человека находиться в постоянной гонке накопления товаров и результатов услуг элитарного потребления. Теневая сторона этого процесса: заболевают и души, переставшие контролировать желания тел, и сами тела, подверженные соматическим последствиям от неврозов, вызванных постоянной погоней за удовольствиями.

Новый естественный отбор и черты первобытности в современной цивилизации

У читателя после всего сказанного выше могут возникнуть вполне закономерные сомнения в прогрессивности новой схемы построения цивилизации, свойственной нашей эпохе. И в самом деле, вряд ли становление общества потребления можно считать прогрессом общества.

Согласно синтетической теории эволюции, начало которой было положено в трудах Джулиана Хаксли, после эволюции биологической настала пора эволюции социальной117. В условиях популярной парадигмы социального поведения, нацеленной на первостепенное удовлетворение личных потребностей, можно предположить вероятность начала спада процесса развития общества, снижение цивилизационного потенциала. Конкуренция внутри человеческой цивилизации, по всей вероятности, будет со временем всё сильнее напоминать внутривидовую борьбу и естественный отбор. Внутривидовая борьба будет, скорее всего, обусловлена экономическими факторами. Выживать будет не сильнейший, а «самый модный» – человек, наиболее приспособившийся к догмам субкультур, притом далеко не самый здоровый человек, учитывая негативное влияние современных парадигм социального поведения на здоровье. Закрепляться подобное поведение в массовой психологии будет в том числе благодаря определённому виду когнитивного искажения – благодаря эффекту ореола. (Этот эффект возникает при восприятии одного человека другим и состоит в том, что позитивные черты человека «перетекают», с точки зрения воспринимающего, из одной области личности воспринимаемого человека в другую – так, к примеру, коммерчески успешный человек может начать казаться физически привлекательным.) Предположение Ламарка о внутреннем стремлении к совершенству, выступающему лейтмотивом жизни, будет звучать в описанных выше условиях всё менее правдоподобно.

Ранее нами была рассмотрена теория Фрейда о возникновении цивилизации. Если же цивилизация возникла как стратегия отказа от стихийного удовлетворения потребностей, то общество потребления, основной девиз которого «всё и сразу, уступи соблазну», направлено против цивилизации по своей сути. Выражаясь образно, в какой-то степени, общество потребления «отбрасывает» общество на уровень, который был ещё до возникновения племенных отношений. С точки зрения автора настоящей работы, современное общество приобретает всё больше практически первобытных черт. Нашу эпоху общества потребления можно с определённой долей уверенности назвать «новым трайбализмом», т.е. новым первобытнообщинным строем. История планеты, от мира, заселенного лишь дикими животными, до планеты, существование которой теперь полностью подчинено влиянию человеческой цивилизации, ёмко укладывается в поэтическое по своей сути изречение писателя Мишеля Уэльбека: «Жизнь диких животных, целиком пребывающих во власти природы, представляла собой сплошную боль с редкими внезапными моментами разрядки, блаженного отупения, связанного с удовлетворением биологических потребностей – пищевых или сексуальных. Жизнь человечества в общем проходила примерно так же: под знаком страдания, с отдельными, всегда слишком краткими моментами удовольствия, вызванного реализацией осознаваемой потребности, которая у людей превратилась в желание»118.

Представители научного бихевиоризма на заре его становления описывали (не без влияния вульгарного материализма) поведенческий акт у человека простой формулой:

где S – стимул, а R – реакция. Естественно, поведение человека сложнее, а описываемая этой формулой модель поведенческой реакции ближе к инстинктивному поведению животного. Фрейдовская же модель поведенческой реакции приблизительно такова:

при этом:

где it – бессознательные стимулы человека, его доминанты поведения, I – эмоции человека, относящиеся к его «Эго», к его внутреннему «Я», а SI – всё то, что имеет отношение к «сверх-Я», к представлению человека о себе, связанные с социумом, к мотивам к деятельности, связанными со сложившимися в обществе представлениями о человеке.

Стратегии поведения, характерные для общества потребления и связанные с распространением идей из культуры-стрессора, фактически упраздняют рефлексию. Бессознательные стимулы человека, it, бесконтрольны – их моментальное исполнение человеком поощряются консюмеризмом, так как они экономически выгодны (вспомним в качестве примера рекламный слоган «жажда – всё»). Повышенная эмоциональность, неупорядоченных чувств (I) так же способствует закреплению желанию обладать и покупать, либо же изменять себя в угоду моде и субкультуре. SI, т.е. образ «сверх-Я», в потребительской модели поведения связан, прежде всего, с культом «успешности» – с обладанием максимумом товаров элитарного потребления. Таким образом, схема поведенческой реакции, свойственная «машинам желаний», фактически «упраздняет» всё то, что в фрейдовской модели обозначено как S», заменяя его тем, что выгодно потребительскому обществу и пришло из культуры-стрессора. Схема поведенческого акта остаётся чисто инстинктивной, почти сродни инстинктам животных:

Более того, современные культура и масс-медиа способны влиять и непосредственно на сами стимулы: на смену почти первобытному «почувствовал жажду и срочно выпил» приходит современное и повседневное «увидел рекламу газировки и захотел пить».

Автор этих строк склонен считать, что как бы не модифицировались, как бы не видоизменялись современные люди, ставшие «машинами желания» и попавшие под диктат своих потребностей, – они всё равно возвращаются к до-цивилизационному, к животному уровню, – с сохранением достижений технического прогресса. Ответственность за последствия применения орудий труда животным, что совершенно естественно, не знакома…

Цивилизация потребления и институт семьи

Можно привести пример, обусловленный физиологией человеческого тела и поясняющий историю развития цивилизаций посредством ограничения потребностей – это семейные отношения. В еде или во сне человек нуждается гораздо чаще, чем в сексе. Вместо того чтобы удовольствие было «эпизодическим» и редко удовлетворялось, удовольствие может быть управляемо и контролируемо. Человек жертвует интенсивностью, в пользу более ограниченных, но постоянных удовольствий. Избыток, таким образом, уступает место умеренности. Отсюда возникает и важнейший социальный институт брака – как средство урегулирования потребностей в сексе (говоря огрублено), как особый метод повышения численной популяции биологического вида с сохранением его генетической чистоты. Возникновение института брака определило весь дальнейший ход истории. Согласно Титу Лукрецию Кару, цивилизация возникла

…после того, как жена, сочетавшися с мужем, единым

Стала хозяйством с ним жить, и законы супружества стали

Ведомы им, и они своё увидали потомство119…

Семья и брак снижают энтропию (неупорядоченное разнообразие, беспорядок) в ряду вариаций поколений – что приводит к процветанию биологического вида. Происходит это только при отсутствии близкородственных скрещиваний и накопления генетического груза. Государство можно определить как пространство расширения влияния семьи. Подобно тому, как тело состоит из клеток, государство состоит из ячеек семей. Опыт истории показывает нам, что многие кардинальные сломы общества, такие как революции и государственные перевороты, начинались с деконструкции института брака, с разложения и детерриторизации120 семьи и очернения культа семейности. Хорошим примером, опять же, может послужить оригиастический опыт Римской империи периода её распада, а так же фашистская Германия в конце 20-х гг. прошлого столетия с целыми военизированными отрядами гомосексуалистов под командованием Эрнста Рёма… Или сложившаяся после Перестройки в нашей стране ситуация, при которой на заданный классными руководителями в школах вопрос «кем желаете быть в жизни?» девочки-подростки уверенно отвечали: «желаем быть проститутками».

Парадигмы социального поведения человека в рамках общества потребления подчас связаны со стратегией отказа от института брака и, косвенно, со снижением рождаемости. С медицинской точки зрения, отказ от «семейности» является психологическим стрессором, так как институт семьи, как было показано выше, регулирует потребности организма; семья, помимо прочего, структурирует времяпрепровождение человека, а отказ от структурированного режима сна и бодрствования, труда и отдыха – безусловный стрессор, что доказано мировым опытом хронобиологии. В то же время, конфликт сознания с репродуктивной системой, вызванный отказом от деторождения в угоду установок общества, так же является безусловным биологическим стрессорным фактором121. Таким образом, тело человека, послужившее материальным субстратом для реализации цивилизационного потенциала, в настоящее время поражается стрессами и опосредованными стрессом болезнями, возникшими из-за изменений в парадигмах социального поведения, вызванных развитием цивилизации122. Порочный круг замкнулся. Тело человека породило цивилизацию, которая породила опосредованные культурой стрессы, поражающие это тело.

Взгляд Льва Гумилёва на происхождение цивилизаций

По мнению автора настоящей работы, недооценено влияние стресса на ход развития цивилизаций в целом. Если рассмотреть теорию этногенеза Л. Н. Гумилёва123, то описанные им вспышки пассионарности легко сочетаются не с мутациями и не со вспышками солнечной активности, а с историческими периодами, в которые на граждан действовала усиленная комбинация стрессорных факторов. (Теория этногенеза Гумилёва не признана в научном сообществе, но представляет определённый интерес с исторической точки зрения.) Пассионарные толчки, описанные Гумилёвым, можно оценить как исторические периоды воздействия на членов общества усиленной суммы стрессоров. Стрессорные факторы, связанные с неблагополучием общества (голод, болезни, страх смерти и вымирания своей нации, страх разрушений общества и общественной инфраструктуры в ходе войны), вызывали у социально ответственных и ярко мыслящих людей (пассионариев, подвижников) специфическую защитную реакцию124. Эта реакция заключалась в том, что стресс становился для них стимулом к созидательной деятельности, направленной на улучшение жизни общества, на научно-технический прогресс, на служение людям125. Концепция «футорошока» социолога Элвина Тоффлера (шок от столкновения человека с изменениями, уже произошедшими в технике, обществе и окружающей среде), по всей вероятности, не оправдала себя в связи с замедлением (по сравнению с прошлым веком) темпов промышленного роста и внедрения инноваций; но, в то же время, постоянно неуклонно возрастает мощность информационного потока; наблюдаются чередование дефицита и избытка свободного времени в жизнях индивидов, расслоение населения по уровню доходов, кастовость мышления, свойственная неформальным субкультурам. (В последнее время, пожалуй, замедлилось даже бурное развитие электроники – оно пошло по такому пути, при котором развитие средств потребления контента явно опережает совершенствование средств его производства.) Теперь мы можем с достаточной долей уверенности утверждать, что эта группа стрессоров порождена прогрессом цивилизации; в отличие от других иных связанных с социальным неблагополучием стрессоров, в своё время поспособствовавших развитию общества, эти факторы лишь приводят к снижению показателей общественного здоровья и демографическим кризисам. Общая стилистика нашего века, в представлении автора этих строк, является de facto деградацией цивилизационного потенциала, умело закамуфлированной под благополучие ради роста потребительского спроса на элитарные товары и услуги.

Говоря поэтическим языком, источники большого, глобального масштаба страдания сплачивают людей и направляют их на путь борьбы с этими источниками; незначительные же, но ежедневные источники страдания не мотивируют людей на борьбу – но «капля по капле» подтачивают их здоровье и психику.

Острые стрессы, которые способствуют развитию личности126 в случае их успешного преодоления психикой127, пожалуй, весьма ограниченно присутствует в жизнях молодых людей нашей эпохи. Однако другая группа психоэмоциональных стрессов, обусловленных воздействием культуры и общества, негативно сказываются на здоровье в ближайшей и отдалённой перспективах; эти стрессоры – латентные, они не вызывают острого ответа организма «здесь и сейчас»128, но всё же губительно влияют как на развитие личности, так и на психическое здоровье индивида129. Сказанное выше справедливо в связи с тем, что стрессорные факторы, порожденные современной культурой, пока что не привели к появлению новых пассионариев, – или же состояние общества не настолько критично, чтобы новые подвижники проявили себя.

Марксистский взгляд на потребительскую цивилизацию

Рассмотренные нами выше вопросы возникновения важнейших социальных явлений через материальный субстрат человеческого тела так же могут быть описаны и с точки зрения марксисткой философии. Разумеется, марксистский подход существенно отличается от фрейдовского. Огрублено пересказывая труды Фрейда можно сказать, что в центре психологических мотивов человека находится потребность этого человека в сексе; в системе ценностей, изложенной Марксом, место секса – безусловно, в идеале, – занимает труд. Разумеется, влияние на современного человека оказывают оба этих фактора. Однако, современный человек не является ни человеком труда, ни человеком секса. Трудовая деятельность, нацеленная на прогресс и процветание общества, подменилась таким трудом, который лишь обеспечивает должный уровень достатка и приобретение товаров элитарного потребления; здоровые сексуальные чувства всё чаще подменяются девиациями, – плюс к тому, произошло окончательное разделение сексуальных чувств и биологического стимула к оставлению потомства… Здесь у читателя может возникнуть следующий вполне закономерный вопрос.

В.: Чем же может быть полезно марксистское учение для приводимой на страницах этой работы психофизиологической критики общества потребления и культуры постмодерна, ставшей стрессором?

О.: В марксисткой философии впервые вводится понятие общественного сознания, которое является отражением общественного бытия и представляет собой совокупность определённых коллективных представлений, присущих определенной эпохе и цивилизации130. Истоки представления об общественном сознании восходят к Гегелю. Общественное сознание – «среднее арифметическое» сознаний индивидов в социуме, а, значит, построено оно на тех же психологических принципах, что и сознание отдельного человека – и вытекает из простых, телесных потребностей и их ограничении в процессе мышления и рефлексии. (В этом заключается тонкая связь между фрейдистскими представлениями о происхождении цивилизации и марксистскими.) Марксисты выделяют шесть форм общественного сознания: искусство (художественное сознание), наука (включая философию), мораль (идея последней по сути своей направлена на ограничение и упорядочивание телесных потребностей человека), правосознание (право), религия (включает в себя как и морально-этические нормы, направленные на упорядочивание потребностей, так и отражение конфликта сознательного и бессознательного, вытекающего в веру в сверхъестественное) и политическое сознание или идеология, которая, согласно представителям марксизма является наивысшей формой социального сознания131