Читать книгу Сказание о двух мирах. Часть первая: О жизни и смерти - Иван Лырчиков - Страница 43

Всех пленников привели в небольшой город, плотно уставленный избами, возле которых были огороды, а за ними избы с огородами, затем шли избы и огороды, а после них… до горизонта избы и огороды, а за ними поля с картошкой и зерном. В центре города были деревянные стены, за ними деревянный дворец, церквушка и мастеровые. Каждый дом внутри стены имел небольшой огород. Сложно описать любовь местных жителей к огородам. Большую часть времени жители проводили в огороде, а вечерами учили друг друга за ним ухаживать и хвастались, что кабачки у них выросли «во какие», а у соседа «так себе». На что соседи отвечали: «зато редис на три недели раньше», а их ставили на место фразой: «потому что вы южнее». Для верности стоит сказать, что дома стояли рядом, но для местных жителей три шага на юг уже считалось «южнее».

Когда всю нашу компанию вели по улице, что считалась центральной, народу сбежалось столько, что можно было праздновать один из многочисленных праздников или устраивать революцию, что в принципе одно и то же в этих местах. Под многочисленные ахи и охи, а также едкие фразочки наших героев отвели за стены и препроводили во дворец, после чего толпа с улицы исчезла так же неожиданно, как и появилась, полностью исполнив свой священный долг: поглазеть, покричать и обвинить, даже не разобравшись в ситуации.

На троне сидел низенький седой мужчинка в перекошенной шапке, к которому все обращались «Царь». Пленников представили, объяснили суть проблемы. Царь подошел к ним, пристально посмотрел на каждого, собираясь тут же издать указ о немедленной казни, но по странному стечению обстоятельств, известных ему одному, передумал. Он снова обошел всю компанию, как вдруг крепко пожал каждому руку. Мирославе он пожал руку сильнее, чтобы самоутвердиться, но неожиданно для себя испытал некоторое неудобство и твердо решил не жать руку более никому и никогда. Когда нервы одного из многочисленных бояр, стоящих поодаль, не выдержали, то он предложил Царю перейти к делу.

– Да, да, да, – замешкался Царь, не понимая, к какому именно делу стоит перейти. – Вы – мои гости, устраивайтесь поудобнее, комнату вам выделю, обедом накормлю, а после потолкуем.

– Царь-батюшка, – начал гигант, – может, наказать их за осквернение дичи на ваших угодьях?

– А что они осквернили? – голос Царя перескочил на фальцет.

– Зайца, – ответил гигант.

– А где заяц?

– Нет зайца, съели его.

– Так если нет зайца, за что мне их наказывать? – удивился Царь.

– Как за что? Был же заяц.

– А теперь есть?

– А теперь нет.

– А на нет и суда нет, – поставил точку в споре Царь и даже подпрыгнул от чувства собственного ума, милосердия, законотворчества и других чувств, которые приписал себе в момент столь точного обоснования ситуации. – Вы мои гости, так что милости прошу.

И ушел. Все стояли как дураки.