Читать книгу О чем молчит река - Изабель Ибаньез - Страница 5

Я едва не испепелила незнакомца взглядом. Тот смеялся, и его смех следовал за ним, словно шкодливый призрак. Колючее раздражение пробежало по моему телу. Незнакомец забрал все, кроме моей сумочки с египетскими деньгами, несколькими горстями купюр и пиастров, которые я обнаружила, обыскав наше поместье, а еще аргентинскими золотыми песо на крайний случай. Впрочем, полагаю, сумочка была самой важной частью моего багажа. Можно было попытаться отобрать тележку у незнакомца, но скорее всего его грубая сила не позволит мне одолеть его. Это раздражало.

Я обдумала варианты действий.

Их было немного.

Я могла покорно подняться на пароход, следующий в Аргентину. Но каково мне будет без родителей? Да, полгода они жили вдалеке от меня, но я всегда ждала их возвращения. Месяцы с ними были чудесными: днем мы ездили на места археологических раскопок и музеи, а поздней ночью обсуждали книги и произведения искусства. Mamá была строгой, но души во мне не чаяла. Одобряла все увлечения и никогда не сдерживала мои творческие порывы. Ее жизнь всегда была четко организована. Она следила, чтобы я получила хорошее образование, но при этом позволяла мне читать все что угодно, делиться любым мнением и рисовать все, что я пожелаю.

Papá тоже поддерживал мое разностороннее образование с особым упором на историю Древнего Египта. За ужином мы шумно обсуждали все, что я узнала. Моя тетя хотела, чтобы я была тихой, послушной и покладистой. Я знала, какой будет моя жизнь после возвращения: она была расписана по часам. Утром – уроки по управлению поместьем, затем обед и чаепитие – светское событие дня. За ужином – беседы с разными ухажерами. Неплохая жизнь, но не та, о которой я мечтала.

Я мечтала о жизни со своими родителями.

Своими родителями.

К глазам подступили слезы, но я зажмурилась и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Это был мой шанс. Я добралась до Египта одна, вопреки всему. Ни одна другая страна не восхищала моих родителей, ни один другой город не стал вторым домом для них, а я знала, что Каир был для них домом. Возможно, даже больше, чем Аргентина.

Больше, чем я.

Если я уеду, то никогда не узнаю, что манило их сюда из года в год. Мне хотелось понять, какими они были, чтобы не забыть их. Уехав, я никогда не узнаю, что с ними произошло. Любопытство разгоралось в моем сердце, заставляя его биться все быстрее.

Больше всего на свете мне хотелось узнать, из-за чего они погибли.

Думали ли родители обо мне? Скучали?

Единственный человек, знавший ответы, жил здесь. По каким-то причинам он хотел, чтобы я уехала. Исчезла. Я сжала кулаки. Я не позволю, чтобы обо мне снова забыли, снова отодвинули на задний план, словно ненужную мысль. Я приехала сюда не просто так и собиралась довести дело до конца. Даже если это причинит мне боль, даже если открытия разобьют мне сердце.

Никто и ничто не разлучит меня с родителями снова.

Незнакомец с моими вещами зашагал прочь по причалу. Он обернулся, и его голубые глаза безошибочно отыскали мои в шумной толпе. Он мотнул подбородком в сторону парохода, словно решив, что я побегу за ним, как послушная болонка.

Ну уж нет, сэр.

Я попятилась, и увидела, как у него от удивления отвисла челюсть. Плечи едва заметно напряглись. Незнакомец толкнул тележку с моими чемоданами вперед, чудом не задев человека, стоявшего перед ним в очереди на посадку. Поманил меня пальцем.

От удивления я рассмеялась.

«Нет», – одними губами произнесла я.

«Да», – одними губами произнес мужчина.

Он плохо меня знал и не догадывался, что, если я приняла решение, меня было не переубедить. Mamá называла это упрямством, мои наставники считали это недостатком. Я же называла это настойчивостью. Вероятно, незнакомец все понял по моему лицу: он замотал головой, и беспокойство подчеркнуло морщинки в уголках его глаз. Я развернулась и растворилась в толпе, ничуть не переживая о своих вещах. Все можно купить. Но только не этот шанс.

Такой выпадает лишь раз в жизни.

Я крепко ухватилась за него обеими руками.

Толпа людей влекла меня прочь от буксиров, выстроившихся вдоль причала. Незнакомец кричал, но я уже отошла слишком далеко, чтобы разобрать его слова. Пусть занимается моим багажом. Если он джентльмен, то вряд ли оставит его без присмотра. А если нет… Впрочем, маловероятно. Было что-то особенное в том, как этот мужчина вел себя. Уверенно, несмотря на дерзкую улыбку. Собранно, несмотря на запах спиртного.

Он выглядел как аристократ, человек, рожденный, чтобы управлять другими.

Разговоры на причале текли на разных языках, окружали меня со всех сторон. Египетский арабский, английский, французский, голландский и даже португальский. Египтяне в дорогих костюмах и фесках огибали туристов, спеша по делам. Мои попутчики двигались по широкой улице, уклоняясь от лошадиных повозок и ослов, нагруженных холщовыми мешками. Я внимательно смотрела под ноги, чтобы не наступить на помет животных. В воздухе пахло дорогим парфюмом и пóтом. У меня заныло сердце при виде разрушенных зданий и гор мусора – напоминаний о британской бомбардировке, которая произошла два года назад. Когда-то я прочитала, что урон был огромным, особенно в крепости, где египтяне попытались защитить Александрию.

Одно дело – прочитать об этом в прессе, и совсем другое – увидеть разрушенный порт своими глазами.

Толпа, которая двигалась от причала, направлялась к большому каменному зданию с четырьмя арками. Оно стояло перед железнодорожными путями, которые тянулись на многие мили вперед. Вокзал. Я вцепилась в сумочку и пересекла улицу, обернувшись и проверив, не решил ли незнакомец догнать меня.

Его не было, но я не стала замедлять шаг. Что-то подсказывало мне: так легко он меня не отпустит.

Впереди небольшая группа общалась по-английски. На этом языке я говорила гораздо лучше, чем на французском. Я последовала за группой на вокзал, чувствуя, как вспотевшие волосы липнут к шее. Квадратные окна пропускали достаточно света, чтобы рассмотреть царивший внутри хаос. Повсюду лежали горы багажа. Путешественники растерянно перекрикивались, звали своих близких или бежали к поездам. Остальные толкали тележки с чемоданами, которые опасно покачивались. Мое сердце забилось быстрее. Я никогда не видела такого скопления людей, одетых с разной степенью элегантности, от шляп с перьями до простых шейных платков. Множество египтян в длинных туниках предлагали помочь с чемоданами в обмен на несколько монет.

Вздрогнув, я поняла, что потеряла группу англичан.

– Miércoles, – пробормотала я.

Встав на цыпочки, я отчаянно попыталась разыскать их в толпе. Один из англичан был в цилиндре… а вот и он. Я пробралась сквозь скопление людей, не спуская с него глаз, и вышла прямиком к кассе. Большинство надписей были на французском, и я с трудом их могла прочитать. Как же купить билет до Каира? Родители запрещали мне разговаривать с незнакомцами, но я нуждалась в помощи.

Я подошла к англичанам и нарушила одно из маминых правил.

Я откинулась на мягкие подушки и вдохнула затхлый воздух купе. Слой пыли покрывал все, от сидений до полок над скамьями. Снаружи поезд выглядел фешенебельным: строгие черные линии, украшенные красным и золотым. Но интерьер не обновляли уже много десятилетий. Мне было все равно. Я бы пересекла пустыню верхом на осле, если бы он привез меня в «Шепердс».

Пока что в купе никого не было, несмотря на множество путешественников, эфенди, направлявшихся в Каир с деловыми целями, и туристов, которые оживленно болтали на разных языках.

Деревянная дверь моего купе распахнулась, и на пороге показался джентльмен с впечатляющими усами и пухлыми щеками. В левой руке он сжимал кожаный портфель с золотыми инициалами БС. При виде меня мужчина вздрогнул, а потом широко улыбнулся, галантно приподняв край своей темной шляпы в вежливом приветствии. На нем был элегантный серый костюм с широкими брюками и белоснежной оксфордской рубашкой. Судя по сверкающим кожаным ботинкам и элегантному крою костюма, незнакомец был человеком состоятельным.

Несмотря на его дружелюбный взгляд, я внутренне сжалась. Путь до Каира займет около четырех часов. Слишком много для пребывания в тесном пространстве с посторонним. Я впервые оказалась в подобной ситуации. Моя бедная тетя похоронила бы мою репутацию. Путешествие в одиночку без шаперонки – дело немыслимое. Если бы кто-то в приличном обществе узнал об этом, плакала моя безупречная репутация.

– Добрый день, – сказал мужчина, убрав портфель на багажную полку. – Первый раз в Египте?

– Да, – ответила я по-английски. – Вы из… Англии?

Мужчина сел напротив, вытянув ноги так, что кисточки на его ботинках коснулись моих юбок. Я сместила колени в сторону окна.

– Из Лондона.

Еще один англичанин. Меня окружили. Я встретила слишком много англичан с момента высадки на берег. Солдаты и предприниматели, политики и торговцы.

Мужчина, которого Tío Рикардо нанял, чтобы вышвырнуть меня из страны.

Мой спутник посмотрел на закрытую дверь, очевидно ожидая, пока кто-то присоединится к нам. Когда никто так и не вошел, он снова перевел взгляд на меня.

– Путешествуете одна?

Я заерзала, не зная, как ответить. Мужчина казался безобидным, и хотя мне не хотелось говорить ему правду, он узнает ее к моменту, как поезд прибудет в Каир.

– Да. – Я вздрогнула от воинственной нотки в собственном голосе.

Англичанин уставился на меня.

– Простите, я не хочу вас обидеть, но вам не нужна помощь? Я вижу, что вы без служанки и шаперонки. Весьма необычно, смею заметить.

Я решила, что в траурном наряде, который я носила бóльшую часть путешествия, после прибытия в Египет больше не было необходимости, поэтому переоделась в красивое дорожное платье. Необдуманное решение.

– Хотя вас это не касается, я вдова.

Выражение лица моего попутчика смягчилось.

– Ох, мне очень жаль. Простите меня за любопытство, я не хотел показаться навязчивым. – Последовала слегка неловкая пауза, и я задумалась, как заполнить тишину. Я не ориентировалась в Каире, и мне бы пригодилась любая информация или совет. Но я терпеть не могла, когда меня считали беспомощной.

– Я потерял жену, – тихо произнес мужчина.

Мои плечи слегка расслабились.

– Мне очень жаль.

– У меня дочь вашего возраста, – сказал он. – Моя радость и гордость.

Поезд резко дернулся, и я повернулась к грязному окну. Мимо проносилась огромная Александрия: широкие улицы, горы обломков, соседствующие с величественными зданиями. Через несколько секунд мы покинули город, и дома сменились полосой зеленых полей. Англичанин достал из кармана маленькие золотые часы.

– В кои-то веки без опозданий, – пробормотал он.

– Это редкость?

Мужчина фыркнул, насмешливо вздернув подбородок.

– Египетским железным дорогам еще предстоит проделать долгий путь, прежде чем кто-то в здравом уме сможет назвать их эффективными. Но мы лишь недавно взяли на себя управление, и прогресс, увы, был слишком медленным. – Он подался вперед и перешел на шепот. – Хотя я знаю из надежного источника, что скоро прибудут новые поезда из Англии и Шотландии.

– Хотите сказать, что железные дороги принадлежат Британии?

Мужчина виновато кивнул.

– Простите, я часто забываю, что леди не знакомы с текущим положением дел. Мы захватили власть в 1882 году…

Сочувствие, которое я испытывала к его статусу вдовца, постепенно слабело.

– Я знаю все о том, как Британия разбомбила Александрию, – сказала я, не пытаясь скрыть осуждения. – Спасибо.

Мужчина замолчал и поджал губы.

– Это было необходимо.

– Ах, неужели? – с сарказмом спросила я.

Мужчина моргнул, явно удивленный моим напором.

– Мы медленно, но уверенно меняем страну, чтобы сделать ее более цивилизованной, – ответил он уже громче. – Свободной от цепких ручонок Франции. При этом Египет – популярная страна для многих путешественников… таких, как вы. – Уголки его губ опустились. – И для американцев. За это нужно благодарить туры Томаса Кука.

Papá рвал и метал из-за того, как меняли Египет. Как Египтом управляла другая страна, население которой смотрело на местных жителей свысока и считало дерзостью их желание править своим государством самостоятельно. Мой отец переживал, что иностранцы разграбят все памятники археологии, прежде чем он успеет побывать там.

Меня оскорбило предположение попутчика, что я не знала о текущем положении дел. И надменность, с которой он пояснял свое ужасное отношение к Египту. Стране, чье сырье и ресурсы он считал своими. Mamá до сих пор негодовала из-за испанской шахты в Серро-Рико, находившейся в Потоси горе, полной серебра. Месторождение опустело всего за несколько столетий.

Город так и не оправился.

Я постаралась говорить спокойным голосом.

– Кто такой Томас Кук?

– Худший из предпринимателей, – процедил мужчина. – Основал компанию, предлагающую туры в Египет. Засорил Нил безвкусными кораблями, заполненными шумными пьяными американцами.

Я подняла бровь.

– Британцы не шумят и не пьют?

– Мы ведем себя достойнее, даже когда кутим, – заносчиво ответил мужчина. Затем резко сменил тему – возможно, в попытке избежать спора. Очень жаль, ведь я только начала развлекаться. – Что привело вас в Египет?

Я предвидела вопрос и заранее подготовила ответ, но изменила его в последнюю секунду.

– Экскурсия. Я забронировала тур по Нилу. Забыла название компании, но вы подсказали, – добавила я с хитрой улыбкой.

Мужчина побагровел, и я прикусила щеку, чтобы не расхохотаться. Он открыл рот, чтобы ответить, но осекся, когда заметил золотое кольцо, сверкнувшее в солнечных лучах, которые падали в темное купе через окно.

– Какое необычное кольцо, – медленно произнес он, потянувшись ко мне, чтобы лучше рассмотреть.

Papá так и не сообщил, откуда это кольцо. В посылке даже не было записки. Вот почему я не скрывала свой безымянный палец. Мне хотелось узнать, не расскажет ли мне о кольце мой злополучный попутчик.

– Почему необычное?

– Оно выглядит весьма старинным. Не меньше века.

– Неужели? – спросила я, надеясь, что мужчина даст более точную зацепку. Я знала, что кольцо старинное, но никогда не думала, что это настоящий артефакт. Papá ни за что бы не прислал мне такой, верно? Не украл бы что-то настолько бесценное с места раскопок.

От беспокойства у меня скрутило желудок. Сомнения закипали в моем мозгу.

Что, если он украл кольцо?

– Можно взглянуть поближе?

Я поколебалась, но все же поднесла руку к лицу мужчины. Он придвинулся, чтобы рассмотреть кольцо. В его глазах вспыхнул алчный огонь. Прежде чем я успела что-то сказать, он стянул кольцо с моего пальца.

У меня отвисла челюсть.

– Как вы смеете?

Мужчина проигнорировал мой возглас. Прищурился, чтобы лучше разглядеть каждую выемку и деталь.

– Невероятно, – выдохнул он. А затем застыл на месте. Словно окаменел. Наконец он поднял голову и посмотрел на меня. От его лихорадочного взгляда мне стало не по себе.

Внутренний голос встревоженно велел собрать вещи и уйти.

– Пожалуйста, верните его.

– Где вы его взяли? – спросил мужчина. – Кто вы? Как вас зовут?

Я солгала, не задумываясь.

– Эльвира Монтенегро.

Мужчина задумчиво повторил мое имя. Разумеется, рылся в памяти и пытался найти любые связи.

– У вас здесь родственники?

Я покачала головой. Ложь давалась легко. К счастью, у меня был большой опыт. Я соврала чудовищное количество раз, чтобы избежать необходимости коротать дни за вышиванием.

– Я уже сказала: я вдова и приехала сюда, чтобы увидеть великую реку и пирамиды.

– Но вы ведь где-то купили кольцо, – не унимался мужчина.

Сердце бешено забилось в моей сжатой корсетом груди.

– В палатке с безделушками возле причала. Не могли бы вы вернуть его?

– Вы нашли это кольцо в Александрии? Как… любопытно. – Мужчина сжал в руке подарок моего отца. – Я заплачу десять соверенов за него.

– Кольцо не продается. Верните его.

– Кажется, я не сообщил вам, чем занимаюсь, – сказал он. – Я специалист Службы древностей.

Я окинула его своим самым холодным, надменным взглядом.

– Верните мое кольцо.

– Оно станет чудесным дополнением к коллекции египетских украшений. На мой взгляд, вы обязаны пожертвовать подобную вещь, чтобы она получила надлежащий уход и внимание. Люди имеют право наслаждаться своим народным мастерством в музее.

Я выгнула бровь.

– Египетском музее?

– Разумеется.

– Как часто египтяне ходят в музей, чтобы увидеть свое наследие? Полагаю, не очень часто.

– Я никогда… – Мужчина осекся, и его лицо приобрело оттенок баклажана. – Я готов заплатить двадцать соверенов.

– Минуту назад вы предлагали десять.

Он вскинул бровь.

– Вы недовольны?

– Нет, – уверенно ответила я. – Потому что кольцо не продается. Мне известно все о вашей работе, не утруждайтесь пояснениями. Вы ничуть не лучше расхитителей гробниц.

Щеки мужчины вспыхнули. Он глотнул ртом воздух, и белоснежная рубашка натянулась у него на груди.

– Кто-то уже украл его из гробницы.

Я вздрогнула, потому что мужчина сказал правду. По каким-то причинам мой отец забрал украшение и отправил его мне. Papá объяснял, что каждую находку тщательно изучают. Но ему удалось выкрасть кольцо. Он нарушил свои принципы.

Нарушил мои принципы. Почему?

– Взгляните… – Мужчина поднял кольцо, чтобы я могла лучше разглядеть его. – Вы знаете, что выбито на этом кольце?

– Это картуш, – дерзко ответила я. – Здесь написано имя божества или члена царской семьи.

Мужчина открыл рот и тут же закрыл, словно любопытная рыба. Быстро пришел в себя и выпалил следующий вопрос:

– Вы знаете, что означают эти иероглифы?

Я молча покачала головой. Хотя я могла прочитать некоторые, мои знания были весьма ограниченны. Древнеегипетский алфавит состоял из множества пиктограмм, и для свободного владения языком потребовалось бы учиться десятилетиями.

– Смотрите. – Мужчина снова поднял кольцо. – Это царское имя. Здесь написано «Клеопатра».

Последняя правительница Египта.

По моим рукам пробежали мурашки, когда я вспомнила разговор с Tía Лореной и Эльвирой. Тогда я в последний раз услышала это имя – мы говорили о моем дяде и его работе в Египте. Кольцо было ключом к разгадке о том, чем занимались мои родители. Что – или кого – они могли найти.

С хорошими манерами было покончено. Я резко вскочила на ноги.

– Верните его!

Англичанин встал, уперев кулаки в бедра.

– Юная леди…

Дверь в купе распахнулась, и на пороге показался проводник, молодой мужчина в темно-синей форме.

– Ваши билеты.

Я раздраженно порылась в своей шелковой сумочке и наконец достала смятую бумажку.

– Вот он.

Проводник уставился на нас, нахмурившись.

– Все в порядке?

– Нет, – воскликнула я. – Этот мужчина украл кольцо прямо с моего пальца.

У проводника отвисла челюсть.

– Что, простите?

Я ткнула пальцем в сторону англичанина.

– Этот человек – едва ли его можно назвать джентльменом – отнял у меня одну вещь, и я хочу получить ее обратно.

Англичанин выпрямился, расправил плечи и вскинул подбородок. Мы уставились друг на друга, словно противники на поле боя.

– Меня зовут Бэзил Стерлинг, и я сотрудник Службы древностей в Египетском музее. Я лишь показывал юной леди один из наших последних экспонатов. Как видите, он весьма ей понравился.

– Что… – возмутилась я. – Это подарок моего отца! Верните кольцо.

Мистер Стерлинг прищурился, и я осознала свою ошибку. Прежде чем я успела исправиться, он взял свой кожаный портфель и протянул проводнику документы и билет.

– Здесь указана моя должность.

Проводник переступил с ноги на ногу.

– Очень хорошо, сэр. Кажется, все в порядке.

Мои щеки вспыхнули от ярости.

– Это возмутительно!

– Как видите, леди вот-вот впадет в истерику, – быстро добавил мистер Стерлинг. – Мне хотелось бы перейти в другое купе.

– Вы не уйдете, пока не вернете кольцо!

Мистер Стерлинг холодно улыбнулся, и в его светлых глазах блеснул хитрый огонек.

– Зачем мне отдавать мое кольцо? – Он шагнул к двери.

– Подождите… – начала я.

– Простите, – сказал проводник, вернув мой билет.

Через секунду они оба ушли. И глубоко в кармане этого гадкого мужчины остался последний подарок Papá.

Уит

Черт возьми.

Я смотрел вслед глупой девчонке, чувствуя, как растет недовольство. У меня не было времени на своенравных племянниц, пусть даже они были родственницами моего начальника. Начальника, который вовсе не обрадуется, когда узнает, что я не смог совладать с юной девушкой. Я запустил дрожащую руку в волосы, окинув взглядом огромные чемоданы на тележке. Она ушла без своих вещей.

Смелый поступок, Оливера. Смелый.

Мне хотелось оставить все на причале, но совесть не позволила, и я печально вздохнул. К сожалению, мать учила меня другому. Багаж предстояло вернуть Оливере. В этот раз она победила, но я больше этого не допущу. Я не любил проигрывать и не любил, когда мне указывали, что делать.

Эти дни остались в прошлом.

И все же.

Оливера рискнула одеться, как вдова. Пересекла океан без сопровождения. Отчитала меня, уперев руки в бока. Я неохотно улыбнулся, разглядывая медную пуговицу, которую случайно сорвал с ее жакета. Сделанная из сплава меди и цинка, она ярко блестела на солнце. Возмущенное лицо Оливеры рассмешило меня впервые за долгие месяцы.

Девушка оказалась с характером, этого не отнять.

Я сжал пуговицу, хотя знал, что лучше выбросить проклятую вещицу в Средиземное море. Но вместо этого я убрал ее в карман. Зная, что совершаю ошибку, покатил тележку в сторону дороги, где меня ждал нанятый экипаж.

Оставил пуговицу себе, вопреки доводам здравого смысла.

Острая головная боль сдавила мои виски. Свободной рукой я достал фляжку, которую украл у старшего брата, и сделал большой глоток. Напиток опалил горло огнем. Во сколько я вернулся в номер прошлой ночью?

Я не помнил. Я провел в баре «Шепердса» много часов, бездумно смеясь, притворяясь, что прекрасно провожу время. Боже, как я ненавидел сотрудников Службы древностей.

Когда фляжка почти опустела, я понял важную вещь.

Никто не знал, кого искали Абдулла и Рикардо.

Не было ни одного слуха.

Теперь осталось разобраться с глупой девчонкой.