Читать книгу Габриэла, гвоздика и корица - Жоржи Амаду - Страница 9

Насиб проснулся от настойчивого стука в дверь спальни. Он вернулся домой на рассвете; после закрытия бара они с Тонику Бастусом и Ньё-Галу ходили по кабаре, и в конце концов Насиб оказался у Марии Машадан с Ризолетой, новенькой из Аракажу, немного косоглазой.

– В чём дело?

– Это я, сеньор Насиб. Хочу проститься, я уезжаю.

Где-то поблизости гудел пароход, призывая лоцмана.

– И куда ты собралась, Филумена?

Насиб поднялся, рассеянно прислушался к гудку парохода. «Судя по гудку, это “Ита”», – подумал он, пытаясь определить, который час, по карманным часам, лежащим на столике у кровати: шесть утра, а он вернулся домой около четырёх. Что за женщина эта Ризолета! Вроде бы и не красавица, даже один глаз косой, но что она вытворяла. Укусила его за мочку уха, а потом откинулась назад и засмеялась… Но что это нашло на старую Филумену?

– В Агуа Прету, к сыну…

– Что, черт возьми, случилось, Филумена? Ты спятила?

Ещё не до конца проснувшись, весь в мыслях о Ризолете, Насиб пошарил ногой по полу в поисках тапок. Его волосатая грудь пахла дешёвыми духами этой женщины. Он так и вышел в коридор босиком, в ночной рубашке. Старая Филумена ждала его в гостиной, в новом платье, с цветастым платком на голове и с зонтиком в руках. На полу стоял сундучок и лежал свёрток с изображениями святых. Она служила у Насиба с тех пор, как тот купил бар, уже больше четырёх лет. Сварливая, но чистоплотная и работящая, Филумена была аккуратной и исключительно честной, тостана[62] ни разу не взяла. «Бриллиант чистой воды», – так обычно характеризовала её дона Арминда. Но иногда Филумена вставала не с той ноги и целый день была в дурном настроении. Тогда она если и открывала рот, то лишь для того, чтобы объявить о своём скором отъезде в Агуа-Прету, где жил её единственный сын, владелец овощного магазина. Она так часто заговаривала об этом, что Насиб уже не принимал её слова всерьёз, считая такое поведение безобидным старческим чудачеством, ведь Филумена была так привязана к нему, словно она не прислуга, а член семьи, что-то вроде дальней родственницы.

Корабль гудел не переставая. Насиб открыл окно, как он и предполагал, это была «Ита» из Рио-де-Жанейро. Остановившись у острова Педра-ду-Рапа, пароход требовал лоцмана.

– Но, Филумена, что на тебя нашло? Так неожиданно, без всякого предупреждения?.. Просто нелепость.

– Вот уж нет, сеньор Насиб! С той самой минуты, как я переступила порог вашего дома, я всё время повторяла: «Когда-нибудь я обязательно уеду к моему Висенти…»

– Но ты могла бы вчера предупредить, что уезжаешь…

– А я и предупредила, через Шику. Вы ничего не ответили и даже не появились дома…

Действительно, Шику Лоботряс, работник и сосед Насиба, сын доны Арминды, принёс вместе с обедом сообщение от старухи о завтрашнем отъезде. Но это повторялось почти каждую неделю; Насиб пропустил слова Шику мимо ушей и ничего не ответил.

– Я ждала вас всю ночь… До рассвета… А вы хороводились с девицами… Такой человек, как вы, давно должен бы жениться и остепениться, а не напиваться в кабаре после работы… Вот увидите, хоть вы и здоровяк, а в один прекрасный день сыграете в ящик…

Филумена осуждающе указывала костлявым пальцем на грудь Насиба, видную в вырезе ночной рубашки, расшитой красными цветочками. Насиб опустил глаза и увидел следы губной помады. Ризолета!.. Старая Филумена и дона Арминда постоянно осуждали его холостяцкие привычки, делали намёки и сватали невест.

– Но, Филумена…

– Никаких «но», сеу[63] Насиб. На этот раз я действительно уезжаю. Висенти мне написал, что собирается жениться и нуждается во мне. Я уже и пожитки собрала…

И как раз накануне банкета Южно-Байянской автобусной компании, назначенного на следующий день! Грандиозное мероприятие, ужин на тридцать персон. Старуха словно нарочно выбрала этот день.

– Прощайте, сеу Насиб. Да хранит вас Господь и да поможет вам найти хорошую невесту, которая станет заботиться о вашем доме…

– Но, Филумена, сейчас только шесть часов, а поезд уходит в восемь…

– Не доверяю я поездам, кто там их знает. Лучше прийти пораньше…

– Дай хоть я тебе заплачу…

Всё происходящее казалось Насибу каким-то дурацким кошмаром. Он прошёлся босиком по холодному цементному полу гостиной, чихнул и тихонько выругался. Только простудиться ему не хватало… Чокнутая старуха…

Филумена протянула костлявую руку и коснулась кончиками пальцев его ладони.

– До свидания, сеу Насиб. Будете в Агуа-Прете, заходите.

Насиб отсчитал деньги и прибавил сверх оговорённой суммы – как бы там ни было, она это заслужила, – помог Филумене пристроить сундучок, тяжёлый свёрток с изображениями святых, которые раньше в изобилии висели по стенам её маленькой комнаты в глубине дома, и, наконец, зонтик. Через окно в комнату проникал радостный утренний свет, а с ним – морской бриз и пение птиц, а на безоблачном небе ярко светило солнце, впервые после стольких дождливых дней. Насиб смотрел, как к пароходу подходит лоцманский катер, и решил больше не ложиться. Лучше он поспит днём, чтобы к вечеру быть в форме: он обещал Ризолете вернуться. Чёртова старуха, весь день насмарку…

Насиб стоял у окна и смотрел вслед уходящей служанке. Морской ветер холодил кожу. Его дом на спуске Сан-Себастьян стоял почти напротив входа в бухту. По крайней мере, дожди уже кончились. Они шли так долго, что едва не погубили урожай: молодые плоды какао могли сгнить на деревьях, если бы дожди не прекратились. Полковники уже стали беспокоиться. В окне соседнего дома появилась дона Арминда, она махала платком старой Филумене, с которой они были близкими подругами.

– С добрым утром, сеу Насиб.

– Вот чокнутая Филумена… Ушла от меня…

– Да уж… Подумать только, какое совпадение! Только вчера я сказала Шику, когда он пришёл из бара: «Завтра Филумена уедет, сын вызвал её письмом…»

– Шику мне говорил, но я не поверил.

– Она сидела допоздна, всё ждала вас. Так получилось, что я тоже не спала, мы обе сидели и беседовали на пороге вашего дома. Вот только вы так и не появились… – Она засмеялась то ли с осуждением, то ли с сочувствием.

– Я был занят, дона Арминда, много работы…

Она сверлила его взглядом. Насиб встревожился: неужели следы губной помады остались и на лице? Возможно, вполне возможно.

– Вот я всегда так и говорю: мало в Ильеусе таких тружеников, как сеньор Насиб… Работаете аж до рассвета…

– И как раз сегодня, – пожаловался Насиб, – когда нужно готовиться к завтрашнему ужину на тридцать персон…

– Я и не слышала, когда вы пришли, а я легла поздно, уже после двух…

Насиб что-то пробурчал, очень уж эта дона Арминда любопытна.

– Примерно в это время я и вернулся… Кто теперь приготовит ужин?

– Серьёзный вопрос… На меня не рассчитывайте. У доны Элизабет может начаться в любую минуту, сроки уже подошли. Поэтому я и не ложилась: вдруг прибежит сеу Паулу. И потом, эти деликатесы, не умею я их готовить…

Языкастая дона Арминда, светлая мулатка, вдова, медиум, мать Шику Лоботряса, работавшего в баре Насиба, была известной акушеркой: за последние двадцать лет её руки приняли бесчисленное множество ильеусцев, первым впечатлением которых об этом мире становился сильный запах чеснока и красноватое лицо повитухи.

– А дона Клоринда уже родила? Доктор Раул не пришёл вчера в бар…

– Да, вчера вечером. Но они позвали доктора Демостениса. Взяли моду. Разве это не безобразие: мужчина принимает ребёнка и видит чужую жену совершенно голой? Какое бесстыдство…

Для Арминды этот вопрос был жизненно важным: врачи начинали с ней конкурировать. Мыслимо ли раньше было такое непотребство, когда мужчина разглядывает чужую голую жену, да ещё во время родовых схваток?.. Но Насиб мог думать только о завтрашнем ужине да о десертах с закусками для бара – серьёзные проблемы, связанные с отъездом Филумены.

– Это прогресс, дона Арминда. Чёртова старуха устроила мне весёлую жизнь.

– Прогресс? Разврат это, а не прогресс…

– Где я теперь найду кухарку?

– Вы можете обратиться к сёстрам Дус Рейс…

– Слишком дорого берут, дерут три шкуры. А я уже нанял двух каброш[64] помогать Филумене…

– Такова жизнь, сеу Насиб. Чего меньше всего ждёшь, то и случается. Меня, к счастью, предупреждает дух. Буквально на днях, не поверите… Это было во время сеанса у кума Деодору.

Но Насиб не был расположен выслушивать истории о спиритизме, в чём акушерка была докой.

– Шику уже проснулся?

– Да что вы, сеу Насиб! Бедняга вернулся после полуночи.

– Пожалуйста, разбудите его. Мне нужно заранее принять меры. Вы же понимаете, ужин на тридцать персон в честь открытия автобусной линии, все люди солидные…

– Я слышала, что один автобус перевернулся на мосту через реку Кашуэйру.

– Ерунда! Автобусы ходят туда и обратно набитые до отказа. Сплошная выгода.

– Чего только теперь нет в Ильеусе, да, сеу Насиб? Мне говорили, что в новой гостинице будет даже какой-то лифт, короб, который поднимается и опускается сам по себе…

– Вы разбудите Шику?

– Уже иду… Говорят, там вообще не будет лестниц, ей-богу!

Насиб постоял ещё немного у окна, наблюдая, как к пароходу «Костейры» подходит лоцманский катер. На этом корабле должен вернуться Мундинью Фалкан, как говорили в баре. Конечно, с кучей новостей. Прибудут и новые женщины для кабаре, для публичных домов на Уньяне, на улице Жабы, на Цветочной улице. Каждый пароход из Баии, Аракажу или Рио привозил партию девиц. Может быть, доставят также автомобиль доктора Демостениса – врач зарабатывает кучу денег, у него лучший в городе кабинет. Наверное, стоит одеться и пойти в порт, посмотреть на прибытие корабля. Там он наверняка встретит обычную компанию ранних пташек. И, как знать, может, ему посоветуют хорошую кухарку, которая справится с работой в баре?

Свободная кухарка в Ильеусе – редкость, из-за них соперничают семьи, отели, пансионы, бары. Чёртова старуха… И как раз когда он нашёл это чудо Ризолету! Когда ему нужен душевный покой… Видно, придётся ему, по крайней мере на ближайшие несколько дней, отдаться на милость сестёр Дус Рейс, другого выхода он не видел. Сложная штука жизнь: ещё вчера всё шло так хорошо, у него не было забот, он выиграл подряд две партии в нарды у такого сильного противника, как Капитан, съел просто божественную мокеку[65] из сири[66] в заведении Марии Машадан и нашёл эту новенькую, Ризолету… А сегодня с самого утра он завален проблемами… Какое паскудство! Вот чокнутая старуха… На самом деле он уже скучал по ней, по её аккуратности, по её завтракам с кускусом из кукурузы, сладким бататом, жареными бананами и бейжу…[67] По её материнской заботе, её преданности и даже по её брюзжанию.

Когда однажды он слёг с высокой температурой (в то время в регионе была эпидемия тифа, а также малярии и оспы), она не выходила из его комнаты, спала прямо на полу. Где он найдёт другую такую прислугу?

Дона Арминда снова подошла к окну.

– Шику уже встал, сеу Насиб. Он умывается.

– Я тоже пойду умоюсь. Спасибо.

– Потом приходите к нам на завтрак. Завтрак бедняков. Хочу рассказать вам сон про моего покойного мужа. Он мне сказал: «Арминда, старушка, дьявол завладел умами жителей Ильеуса. Здесь думают только о деньгах, только о прибыли. Это плохо кончится… Скоро начнётся светопреставление…»

– Для меня, дона Арминда, уже началось… С отъездом Филумены. Для меня уже началось. – Он сказал это в шутку, но знал, что так оно и есть на самом деле.

Лоцман поднялся на борт, и корабль, маневрируя, направился к входу в гавань.