Читать книгу Посчитай до десяти - Карен Роуз - Страница 10

Понедельник, 27 ноября, 20:00

Миа махнула значком перед лицом медсестры.

– Я приехала к Эйбу Рейгану.

– Время приема посетителей истекло, мэм.

– Я приехала, чтобы обсудить огнестрельное ранение детектива Рейгана. У нас появилась зацепка.

Медсестра прищелкнула языком.

– Разумеется. Что у вас в сумке, детектив?

Миа посмотрела на пакет из промасленной коричневой бумаги, где лежала пахлава – одно из любимых лакомств Эйба. Потом подняла взгляд на медсестру и, не моргнув глазом, заявила:

– Фотографии подозреваемого.

Медсестра кивнула, подыгрывая Мии.

– Палата третья с конца. И предупредите больного, что, если давление после поедания этих фотографий у него снова подскочит, я подберу для него особенно крупную иглу.

– Господи, какие вы тут все злые! – пробормотала Миа и услышала, как за спиной у нее сдавленно хихикнула медсестра.

Она медленно шла к палате Эйба, и у нее сосало под ложечкой. Подойдя к двери, она остановилась и едва не поддалась соблазну удрать – но ведь она дала слово! Она тихонько постучала.

– Уходите! Я не хочу ни фруктового желе, ни яблочного пюре, ни чего-то еще из вашего меню, – прозвучал сварливый голос, и, несмотря на внутренний трепет, Миа не смогла сдержать улыбки.

– А как насчет этого? – входя в палату, спросила она и подняла пакет.

Эйб сидел в кровати и смотрел футбольный матч по телевизору. Он приглушил звук и уставился на вновь прибывшую настороженным взглядом, при виде которого улыбка моментально сползла с лица Митчелл.

– Зависит от того, что там.

Он заглянул в пакет и снова поднял голову, но выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Можешь остаться.

Миа смущенно сунула руки в карманы и принялась украдкой разглядывать его. Эйб похудел. Вид у него изможденный. Ее сердце пропустило один удар, поскольку в ней снова вспыхнуло чувство вины – пусть на этот раз и по другому поводу. Он ничего не говорил, просто сидел и выжидательно смотрел на нее. Она сделала глубокий вдох и выпалила:

– Прости.

– За что? – ровным тоном уточнил он.

Она отвела взгляд.

– За все. Что позволила им тебя ранить. Что не навещала тебя. – Миа пожала плечами. – Что из‑за меня тебе сегодня введут лекарство особенно крупной иглой, если ты съешь то, что находится в пакете.

Он хрюкнул.

– Досужие байки медсестер. Им меня не напугать. Садись.

Она села, но все не осмеливалась встретиться с ним взглядом. Она как могла долго выдерживала молчание и наконец выпалила:

– Вот… А где Кристен?

– Дома, с Карой. – С дочерью, к которой Эйб относился как к настоящему сокровищу, что, впрочем, было вполне оправданно. – Миа, посмотри на меня. Пожалуйста.

В его синих глазах не было и намека на гнев. Вместо этого там плескалась печаль – такая глубокая, что Миа не знала, сумеет ли выдержать ее. Она вскочила на ноги, но Эйб схватил ее за руку.

– Сядь, Миа. – Он подождал, пока она подчинится, и вполголоса выругался. – Неужели ты могла подумать хоть на одно мгновение, что я и правда виню во всем тебя?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Я считала, что именно так ты и должен думать. Но понимала, что ты так не подумаешь.

– Я не знал, что с тобой случилось. Миа… – Он тяжело сглотнул. – Я думал, ты их преследуешь, – хрипло произнес он. – А меня не было рядом, я не мог прикрывать тебе спину.

Она грустно рассмеялась.

– Я действительно бросилась в погоню, но не смогла их найти.

– Не поступай со мной так больше. Пожалуйста.

– Как именно? Не позволять тебя ранить?

– И это тоже, – сухо кивнул он. – Кристен рассказала, что нанесла тебе новую рану сегодня утром.

– Надеюсь, мне никогда не придется выступать против нее в суде. У меня было такое чувство, словно я от горшка два вершка.

– Не пожалей она тебя, ты превратилась бы в слой слизи на полу. Ты ей сказала, что в тот вечер была рассеянной. Почему? – Она начала было возражать, но он перебил ее. – Не надо. Мы слишком долго ходим в напарниках. Я чувствовал: тебя что-то тревожит.

Она тяжело вздохнула.

– Скорее всего, из‑за папы и похорон… Все так неожиданно навалилось.

Он недобро прищурился. Похоже, не купился. Впрочем, она и не надеялась, что купится.

– Все настолько плохо, что ты даже не можешь мне сказать?

Она закрыла глаза и увидела надгробный камень рядом с могилой отца. Устремленный на нее взгляд незнакомки.

– Если я скажу «да», ты обидишься?

Он задумался на секунду, потом тихо спросил:

– Миа, у тебя неприятности?

От удивления она широко открыла глаза и прочитала на его лице беспокойство.

– Нет. Ничего подобного.

– Ты заболела? – Он поморщился. – Ты беременна?

– Нет. И нет, конечно!

Он облегченно вздохнул.

– И дело не в мужчине, потому что у тебя давненько уже никого не было.

– Спасибо, – саркастически хмыкнула она, и он улыбнулся. – А то я чуть не забыла.

– Просто хотел помочь. – Улыбка исчезла. – Если тебе нужно будет поговорить, ты ведь придешь ко мне, правда?

– Да. – Она обрадовалась, что допрос окончен. – У меня для тебя новости. Помнишь Геттса и Дюпри?

– Смутно припоминаю, – ответил Эйб. Его тон снова стал сухим.

– Ну, похоже, ты успел всадить пулю в Дюпри, прежде чем Геттс всадил пулю в тебя.

Он прищурился, его взгляд сфокусировался.

– Хорошо. Надеюсь, этому сукину сыну очень плохо.

– Сейчас Дюпри еще хуже. – Она принужденно растянула губы в улыбке. – Сегодня я его достала. Где он прячется, я узнала от Джоанны Кармайкл. – Он удивленно распахнул глаза, и Миа мрачно кивнула. – Я тоже просто в шоке была, правда. Похоже, ее бесконечное висение у меня на хвосте наконец-то начинает приносить дивиденды. Но… Геттс ушел.

– Вот черт! – только и сказал Эйб.

– Прости.

– Миа, ты идиотка! Он ведь и тебя ранил. А теперь он знает, что ты в курсе, где он зависает. Ты затолкала в кутузку его приятеля. Он либо заляжет на дно, либо выйдет на тропу войны.

– Держу пари, он заляжет на дно.

– Пока ему не удастся застать тебя врасплох. Я не видел их лиц, ни одного, ни второго, но ты-то видела. Ты – единственная, кто может опознать Геттса. Мы уже разыскивали их за убийство. Теперь к этому добавляется покушение на жизнь полицейского. Как ты считаешь, он очень обрадуется тому, что тебя носит недалеко от его берлоги?

Ей это тоже приходило на ум.

– Я буду осторожна.

– Скажи Спиннелли, что тебе нужен напарник, который смог бы прикрыть тебе спину. Пока я не вернусь.

– Он уже выделил мне напарника. Временно, – торопливо добавила она, увидев, как он удивленно приподнял брови.

– Серьезно? И кого именно?

– Меня одолжили ОРПП. Для расследования дела о поджоге и убийстве. Его зовут Рид Соллидей.

Эйб наклонился вперед.

– И какой он? Старый или молодой? Салага или человек опытный?

– Опыта ему не занимать. Он немного старше тебя. Достаточно старый, чтобы воспитывать четырнадцатилетнего ребенка. – Она преувеличенно резко вздрогнула. – Просто помешан на чистоте обуви.

– Его следует выпороть.

Она засмеялась.

– Сначала он показался мне жутким занудой, но, похоже, с ним можно иметь дело.

Эйб открыл пакет, и она поняла, что прощена.

– Ты ведь не хочешь присоединиться, нет?

– Я съела свою порцию по пути сюда. И если медсестра спросит, в пакете были фотографии преступника.

Он бросил осторожный взгляд на дверь.

– Она идет сюда?

Губы Мии дрогнули.

– А я‑то думала, что медсестрам и их досужим разговорам не испугать тебя.

– Я соврал. Ночная медсестра – настоящий антихрист. – Он схватил кусочек десерта и снова откинулся на подушку. – Введи меня в курс дела о поджоге. Расскажи все, до последней детали.

Понедельник, 27 ноября, 23:15

Пенни Хилл дома не оказалось. Почему она до сих пор не вернулась? Он посмотрел на часы, затем перевел взгляд обратно на дом, который так тщательно осмотрел вчера вечером. Вчера она здесь была, и в одиннадцать часов уже пошла спать. Он вернулся сегодня вечером, готовый ворваться к ней, а она взяла и не пришла. Он не сводил глаз с ее окна, невидимого с улицы из‑за густых зарослей вечнозеленых растений. Во всем доме ни души, не считая красивой большой собаки, спящей на полу гостиной. Он скрипнул зубами.

Он может выбирать из трех вариантов. Первый: вернуться сюда завтра вечером. Второй: поджечь все в ее отсутствие. Третий: набраться терпения и подождать. Он обдумал их все. Риск остаться здесь, риск быть замеченным. Наслаждение охотой. В прошлый раз он, взбудораженный пожаром, просто поддался соблазну убийства. Сегодня вечером он хотел большего. Он вспомнил миниатюрную Кейтлин, и по его телу прошла дрожь удовольствия. Он вспомнил, как в его жилах пульсировала чистая энергия. Вспомнил невероятное возбуждение.

Он снова хотел испытать это. Ощутить полную, абсолютную власть над жизнью и смертью.

И боль. Он хотел, чтобы эта сука почувствовала такую боль! Чтобы она молила о милосердии.

Он хотел, чтобы Пенни Хилл заплатила. Его губы изогнулись в волчьем оскале. Он подождет. У него есть время. У него полно времени. А вот у нее – нет. Она досчитает до десяти и отправится в ад.

Понедельник, 27 ноября, 23:25

Миа поднялась по лестнице к своей квартире. Она надеялась, что часовая пробежка избавит ее от бурлящей внутри энергии, но все, чего она добилась, – это взмокла от пота и вернула боль в раненом плече. В ту же секунду, как дверь в квартиру открылась, Миа почувствовала: что-то изменилось. Воздух в помещении был теплым, и он пах… Арахисовым маслом?

– Не стреляй. Это всего лишь я.

Миа шумно выдохнула.

– Черт возьми, Дейна, я ведь и правда могла тебя застрелить.

Ее лучшая подруга сидела за столиком кухонного уголка, подняв руки.

– Я заменю арахисовое масло.

Миа закрыла дверь в квартиру и задвинула дверной засов.

– Ха-ха. Никто не любит мертвого комика. Когда вы вернулись? – Дейна с мужем возили своих приемных детей на восточнее побережье Мэриленда, чтобы провести День благодарения со старыми друзьями Этана.

– Вчера, около полуночи. Я получила такое удовольствие сегодня утром, когда будила детей в школу! Мы с Этаном запихнули их в школьный автобус и вернулись в постель.

Миа достала из холодильника две банки пива.

– Ложиться в постель с Этаном – такая мука!

Дейна улыбнулась.

– Ничего, переживу. – Она отрицательно покачала головой и поморщилась, когда Миа предложила ей пива. – Нет, спасибо. Оно с арахисовым маслом не сочетается. – Дейна подождала, пока Миа не устроится в кресле в своей любимой позе. – Ты так и не ответила на мои звонки. Я волновалась.

– Присоединяйся к хору недовольных. – Увидев, что в глазах Дейны мелькнуло раздражение, Миа тяжело вздохнула. – Прости. Боже, я сегодня просто заевшая пластинка. Все время это «прости, прости, прости…»

Дейна приподняла бровь.

– Закончила?

– Ага.

Прозвучало это неприветливо и ребячески. Собственно, именно так Миа сейчас себя и ощущала.

– Хорошо. Слушай, я просто хотела навестить тебя. Удостовериться, что ты не умерла, что с тобой ничего не случилось. Никто не любит мертвых нытиков. В общем, что ты там с собой делала последние две недели, Миа, помимо того, что избегала встреч со мной и, очевидно, со всеми остальными?

Миа сделала добрый глоток из бутылки, затем подошла к шкафчику и достала оттуда… его величество ящик. Это был обычный деревянный ящик, ничем не украшенный, не имеющий никаких наклеек. Просто невероятно, что в таком маленьком ящике могло храниться столько боли. Миа торжественно поставила его перед Дейной.

– Та-даммм!

– Почему я чувствую себя Пандорой? – пробормотала Дейна и сняла крышку. – О, Миа… – Она подняла глаза, она поняла. – По крайней мере, теперь ты знаешь. Во всяком случае, о мальчике.

– Я нашла этот ящик в кладовке Бобби, когда подыскивала ему одежду для похорон. Я открыла его, только когда вернулась домой с кладбища. Хотела положить туда его значок.

Значок этот с большой помпой вручили ее матери прямо у могилы Бобби Митчелла вместе с флагом, которым накрывали его гроб. Аннабель Митчелл, чье лицо осунулось и постарело, повернулась к дочери и протянула значок и флаг ей. Слишком ошеломленная, чтобы как-то отреагировать, Миа приняла их. Сложенный втрое флаг сейчас прикрывал тостер. Скорее всего, в его складки уже набились хлебные крошки, но это ее совершенно не беспокоило, если не считать того факта, что она пятнает американский флаг.

Миа ткнула бутылкой в сторону ящика.

– И я обнаружила вот это.

Дейна достала из ящика фотографию.

– Вот черт, Миа! Он просто твоя копия на детских снимках.

Миа неискренне рассмеялась.

– У Бобби были удивительно сильные гены. – Она подошла к Дейне и через ее плечо посмотрела на щекастого мальчика, сидящего в детском кресле-качалке и сжимающего в кулачке игрушечный красный грузовик. Мальчика, которого она никогда не видела, хотя теперь знала, как его зовут. Знала день его рождения. И день смерти. – А чему удивляться, что фото похоже на мои? Это ведь наше кресло, мое и Келси. Бобби и нас в нем фотографировал.

– Какая пошлость! – Тон Дейны остался мягким, но ее губы сжались в тонкую линию. – Но, в конце концов, мы всегда знали, какой он.

Знала это только Дейна. Дейна и еще Келси. И, возможно, мать. Миа не могла с уверенностью сказать, что именно было известно ее матери. Она не сводила глаз с лица мальчика на снимке.

– У него светлые волосы Бобби и синие глаза, точно такие, как у меня. И как у нее, кем бы она, черт возьми, ни была.

– Ты провела последние две недели, пытаясь найти ее. Я так и думала.

Она была той незнакомкой, которую Миа заметила на похоронах отца. Молодая женщина со светлыми волосами и круглыми синими глазами… «Точно такими же, как у меня». На один краткий миг Миа словно заглянула в зеркало. Затем женщина опустила глаза и исчезла среди полицейских, отдающих последнюю дань своему товарищу. После панихиды Дейна внимательно разглядывала толпу, оставив Мию принимать соболезнования ото всех, кто пришел на похороны.

Это оказалось самой тяжелой частью представления. Скорбно кивать каждому человеку в форме, пожимавшему ей руку и приглушенно говорившему, что ее отец был хорошим полицейским. Хорошим человеком. Каким образом абсолютно все в этом чертовом мире могли принимать желаемое за действительное?

Когда последний полицейский ушел и Миа с матерью оказались одни, она посмотрела на Дейну, но та лишь покачала головой. Женщина исчезла. Один взгляд на лицо матери сказал ей все, что нужно было знать. Аннабель Митчелл тоже видела ее. Но, в отличие от Мии, ее мать, похоже, ничуть не удивилась. И, как случалось очень часто, она просто закрыла глаза. Она не желала обсуждать ни женщину, ни маленького мальчика. Ни проклятый надгробный камень. «Лайам Чарльз Митчелл, любимый сын».

– Я рада, что ты ее тоже видела. Иначе я сейчас, возможно, лежала бы на кушетке у психотерапевта.

– Ты не придумала ее, Миа. Она была там.

Миа сделала большой глоток пива.

– Да. Я знаю. И тогда, и потом.

Дейна изумленно распахнула глаза.

– Она возвращалась?

– И не один раз. Она никогда не разговаривает, просто смотрит на меня. А мне никак не удается подобраться достаточно близко, чтобы схватить ее. Клянусь, Дейна, это буквально сводит меня с ума! И я знаю, что моя мать знает, кто она.

– Но она тебе не скажет.

– Нет. Добрая старая Аннабель. Впрочем, мне таки удалось разговорить ее по поводу мальчика. – Она поставила бутылку на стол: у пива неожиданно появился горький привкус. – Я должна сказать Келси. Она должна знать.

Последний раз она говорила с сестрой в день смерти их отца, и разговаривали они через плексигласовую перегородку – как всегда. Миа никогда не просила установить для нее особый режим посещений. Ведь если другие заключенные узнают, что сестра Келси Митчелл – полицейский, это скажется на их отношении к Келси, причем далеко не в лучшую сторону.

Ей обязательно нужно узнать, что Миа обнаружила. Может, тогда Келси наконец обретет покой.

– Я могу съездить к ней и все рассказать, – предложила Дейна.

– Нет. Это мой долг. Но все равно спасибо. Мне просто придется вписать поездку в свое расписание. Сегодня мне дали новое дело.

– С кем?

Миа уставилась на бутылку.

– С Ридом Соллидеем. Дело о поджоге.

Дейна приподняла брови: она прекрасно знала предпочтения подруги.

– Ну и как?

– Похоже, он хороший парень. Не женат. Четырнадцатилетняя дочь. Двигается, словно танцует.

– Я никогда не понимала, почему тебя это так заводит.

Миа грустно улыбнулась.

– Я тоже. К счастью, он не для меня.

– Ты вроде сказала, что он не женат.

Она помрачнела.

– А еще я сказала, что он хороший парень.

Дейна раздраженно фыркнула.

– Миа, не отшивай меня.

– Я не хотела.

Дейна вздохнула.

– Я знаю. Ну… и что ты собираешься сделать с ящиком?

– Я не знаю. – Она скривилась. – Я положила туда личные знаки.

Дейна невольно опустила взгляд на грудь подруги.

– Тогда почему они сейчас на тебе?

Миа покрутила в пальцах висящую на шее цепочку.

– Потому что, как только я положила их в ящик, я потеряла сон. Я не знаю… У меня случился приступ паники или что-то похожее. В общем, я встала и снова надела их. Это случилось накануне того вечера, как Эйба подстрелили.

– Миа, тебя тоже подстрелили.

– И посмотри на меня! – Она с вызывающим видом раскинула в стороны руки. – Зажило как на собаке.

– Понять не могу, как такая умная женщина может быть настолько суеверной.

Миа пожала плечами.

– Я лучше буду суеверной и живой, чем здравомыслящей и мертвой.

– Таскай ты с собой в качестве талисмана кроличью лапку, я бы первая сказала: чем бы дитя ни тешилось… Но это личные знаки Бобби, и, пока ты их не снимешь, ты не разорвешь связь с ним. – Разочарованно вздохнув, Дейна встала и надела пальто. – Этан будет волноваться, так что мне уже пора. Приходи завтра в гости. У меня для тебя приятный сюрприз. И дети кое-что припасли.

– Пожалуйста, скажи, что это не очередная золотая рыбка! – взмолилась Миа, и Дейна улыбнулась.

– Нет, не рыбка. – Она крепко обняла подругу. – Давай-ка поспи немного.

Понедельник, 27 ноября, 23:35

Пенни Хилл облегченно вздохнула. Дверь гаража оказалась на несколько дюймов ближе, чем обычно. «И зачем я выпила столько пунша? Ну ладно, в конце концов, это же прощальная вечеринка! А вот такси вызвать надо было…» Ей просто повезло, что она никуда не врезалась и что ее не остановил полицейский и не предложил пройти тест на алкоголь. «Восхитительная получилась бы строчка в моем личном деле!»

Но ее личное дело теперь официально закрыто. После двадцати пяти лет работы на Отдел социального обеспечения она подала заявление об уходе. Через ее руки прошло много семей. Она сделала много добра. О многом сейчас жалела. Пережила момент позора. Но эта вода утекла много лет назад. Теперь уже ничего не изменишь.

Она свободна. Она тащила за собой портфель, с трудом переставляя ноги. Он был необычно тяжелый. Она забрала из стола все вещи и набила ими портфель. Слишком много пунша выпито, слишком плохо она держится на ногах. Нет, сегодня она портфель домой не дотащит. «Оставлю его здесь до завтра». А сейчас все, что ей нужно, – это хорошее противокислотное средство и мягкая подушка.

Она устало открыла переднюю дверь. И буквально влетела в дом. Она врезалась головой в стойку для газет, услышала, как хлопнула дверь, и почувствовала, как чьи-то сильные руки рывком подняли ее с пола и поставили на ноги. Притянули ее к себе. Пенни Хилл завизжала, но рот ей закрыла рука в ледяной перчатке, и она почувствовала жало острого лезвия, приставленное к горлу. Она прекратила бороться, испытав робкую надежду, когда в комнату вбежала собака ее дочери. «Пожалуйста, Майло, один-единственный раз не будь таким дружелюбным!»

Но собака просто стояла и виляла хвостом. Мужчина у нее за спиной расслабился. Он заставил ее идти вперед, в кухню.

– Открой дверь, – приказал он. – Выпусти собаку.

Она подчинилась. Майло радостно помчался по ничем не огороженному заднему двору.

– Теперь запри дверь, как раньше, – велел он, и она повиновалась.

Он убрал ладонь ото рта Пенни и заставил ее опуститься на колени. Затем лечь ничком. Она вскрикнула, когда он схватил ее за волосы и ударил головой о линолеум. Сильно ударил.

– Если закричишь, я вырежу тебе язык.

Но она все равно набрала в легкие побольше воздуха, собираясь закричать. Негромко рассмеявшись, он снова прижал ее лицом к полу, больно надавив коленом на затылок. Запихнул ей что-то в рот. Тряпку. Она попыталась выплюнуть ее и чуть не подавилась. «Только бы не стошнило. Если меня стошнит, я умру. Впрочем, я все равно умру. Господи, Боже мой… я сейчас умру…»

Ее охватил ужас, из горла вырвался всхлип, и преступник рассмеялся.

Пакетик с застежкой, содержащий использованный презерватив, он бросил в рюкзак. С Кейтлин ему повезло. На сей раз он не станет полагаться на удачу. Если по какой-то причине тело Пенни Хилл не сгорит дотла, по крайней мере, он будет уверен, что его ДНК нигде не обнаружат. Пенни лежала на полу, свернувшись в позе зародыша. Ей было больно. Но недостаточно больно. Впрочем, боль станет сильнее. Ему осталось сделать кое-что еще, и можно отправляться в путь.

На заднем сиденье ее автомобиля, который стоял с включенным двигателем на подъездной дорожке, он нашел портфель. Портфель оказался приятной неожиданностью. Кто знает, какую информацию он содержит?

Но сначала главное. Он намазал верхнюю часть тела жертвы тем же гелем с солью азотной кислоты, который залил в яйцо, и вывел запал из комнаты, проведя его рядом с запалом, идущим от яйца. На этот раз он приехал во всеоружии. Встречу с Кейтлин Барнетт он не планировал и действовал тогда не думая. Он облил ее бензином, вместо того чтобы использовать гель от второго яйца. Бензин сгорел слишком быстро. А он хотел, чтобы мисс Хилл сгорела полностью. Но если она все же не сгорит, ему очень не хотелось, чтобы она выжила и стала трепать языком. Это недопустимо.

Он снова залез в рюкзак и достал два больших пакета для мусора, которые положил туда заранее. Один пакет он натянул на себя и просунул руки через прорези на боках. Затем рывком сорвал клапан с трубы за печкой. Через считаные минуты верхняя часть помещения заполнится газом.

Он уже присел на корточки рядом с Пенни Хилл, сжимая в руке нож, когда неожиданно понял, что чуть не забыл самое главное. Он бросился в дальний угол комнаты, смял газету и бросил ее в корзину для бумаг. Затем достал из кармана сигарету без фильтра, осторожно поджег ее и аккуратно установил так, чтобы горящий кончик не касался бумаги. Через несколько минут сигарета сгорит до конца.

Назад, к мисс Хилл. Он вбежал в кухню и схватил женщину за руку. Сильно сжал. Ее глаза медленно открылись.

– За Шейна, – сказал он. – Ты ведь помнишь Шейна? Ты отдала его с братом в сраную приемную семью в какой-то дыре.

Ее глаза удивленно блеснули, она узнала его.

– Ты так и не приехала, чтобы проверить, как у них дела. Целый год. А ведь их там насиловали. Так что теперь ты понимаешь, почему я должен сделать это с тобой.

Он разрезал ее руку чуть выше локтя, и теплая влажная кровь ударила струей, облив полиэтиленовый пакет на нем.

– Ты умрешь, – пообещал он. – Но сначала ты сгоришь. – Он подполз ближе, чтобы она точно увидела его. – Считай до десяти, сука. А потом отправляйся в ад.

Он снял полиэтиленовый пакет, свернул его, сунул в чистый пакет, бросил инструменты в рюкзак, надел рюкзак на плечи и поджег запалы из относительной безопасности кладовки.

Десять… девять…

Он подбежал к входной двери, плотно закрыл ее.

Восемь…

И вот он уже в ее машине: срывается с места, выезжает на улицу, не переставая считать в обратном порядке.

Три, два… и…

Когда он досчитал до одного, воздух вздрогнул от взрыва и из окон дома Хилл вылетели стекла. На этот раз он гораздо лучше рассчитал длину запалов. Он уже проехал всю улицу до конца, прежде чем из соседних домов начали выбегать люди. Он вел машину очень осторожно, стараясь не вызвать ничьих подозрений. Он проехал еще какое-то расстояние, прежде чем свернуть на пустынную проселочную дорогу, где оставил украденную тем же вечером машину. Автомобиль Пенни Хилл он прикрыл еловыми ветками. Никто его там не найдет.

Он пересел в другую машину, проверил, не забыл ли рюкзак, снял лыжную маску и уехал. Сейчас Пенни Хилл наверняка мучается от ужасной боли. Но наслаждаться удовольствием от совершенного он будет позже.

Вторник, 28 ноября, 00:35

– Вы были правы. Он опять это сделал.

Рид обернулся. У него за спиной стояла Миа Митчелл, устремив взгляд на тот ад, в который превратился дом Пенни Хилл. Быстро же она сюда добралась!

– Похоже на то.

– Что случилось?

– Примерно в пять минут первого ночи жители сообщили о начальном взрыве. Бригады номер сто пятьдесят шесть и сто семьдесят два ответили в двенадцать ноль девять и двенадцать пятнадцать соответственно. Они прибыли на место, и заместитель начальника пожарной команды немедленно заметил сходство с субботним пожаром. Ларри Флетчер позвонил мне в двенадцать пятнадцать. – Рид тут же перезвонил Митчелл, ожидая услышать рассерженный полусонный голос, ведь он наверняка ее разбудил. Однако она немедленно включилась в работу, настоящий профессионал. Он поглядел на окружившую их толпу и понизил голос, чтобы услышать могла только она. – Они думают, что хозяйка дома была внутри. Ее зовут Пенни Хилл. Двое ребят отправились на ее поиски.

В ее глазах ужас сменился жалостью, затем грустью и наконец смирением.

– Вот черт!

– Я знаю. Они уже проверили правую часть дома, но жертв не обнаружили.

– Кухню уже проверяют?

– Туда еще нельзя добраться. Они отключили газ и ввели рукав в дом. Сейчас работают внутри. В гостиной был очаг поменьше.

– Мусорное ведро? – уточнила она.

– Да.

– Я все время о нем думаю. Мусорное ведро в доме Дауэрти совершенно не вписывается в схему.

– Согласен. Использовать легковоспламеняющееся твердое вещество сообразит не каждый. Бензин можно списать на запоздалую мысль, но мусорное ведро – это почти…

– По-детски, – закончила она за него. – Я вкратце пересказала все Эйбу сегодня вечером. Он полностью с нами согласен.

Эйб – ее напарник, угодивший на больничную койку.

– Как он?

Она кивнула.

– Все нормально.

«Значит, и у нее тоже», – решил он. И обрадовался.

– Хорошо.

– Уже говорили с зеваками?

– Ага. Перед взрывом никто никого не видел: все сидели по домам, спали или смотрели телик. И тут внезапно как бабахнет! Один из соседей услышал визг шин как раз перед взрывом, но он еще не пришел в себя. – Рид указал на человека, стоящего в первом ряду, на его лице застыл ужас. – Дэниел Райт. На подъездной дороге обнаружен тормозной след, и машина мисс Хилл исчезла.

– Я объявляю план «Перехват».

– Я уже объявил. – Он приподнял бровь, скопировав ее движение. – Надеюсь, вы не против.

Она удивленно моргнула, но тут же взяла себя в руки.

– Конечно нет. Главное, чтобы все было сделано. – Она снова перевела взгляд на огонь. – Им удалось сдержать пламя.

– Сбили его быстрее, чем в прошлый раз. Оно еще не успело охватить второй этаж.

– Он хотел, чтобы в доме Дауэрти сгорела кровать, – отметила Миа. – Почему здесь все иначе?

Он тоже задавал себе этот вопрос. Из дома вышли двое пожарных.

– Идем! – скомандовал Рид и направился к грузовику, где стоял Ларри, как всегда сжимая в руке рацию. – Ну?

Ларри был мрачен.

– Она внутри. Махони говорит, она похожа на предыдущую жертву. Мы не смогли подобраться достаточно быстро, чтобы вынести ее из дома вовремя. – Он заметил Митчелл. – Вы кто?

– Миа Митчелл. Отдел расследования убийств. А вы, должно быть, Ларри Флетчер?

Выражение лица Ларри сменилось с мрачного на подозрительное.

– Точно. Но при чем тут Отдел расследования убийств?

Миа подняла взгляд на Рида: в ее синих глазах читалось обвинение.

– Вы ему не сказали?

Рид нахмурился.

– Я оставил сообщение, чтобы он перезвонил мне.

– Не сказал о чем? – требовательно спросил Ларри.

Митчелл вздохнула.

– Жертва последнего пожара умерла до того, как он начался. Здесь, возможно, тот же случай.

Ларри встревоженно посмотрел на нее.

– Нехорошо, конечно, радоваться такому, но я рад.

– Это в природе человека, – заверила его Миа. – Вы ничего не могли сделать.

– Спасибо. Может, сегодня нам удастся поспать. Вам наверняка нужно опросить тех, кто туда ходил. Махони и стажера. Эй! – крикнул он своим людям. – Махони! Хантер! Сюда!

Махони и самый новый, еще не прошедший испытательного срока член их команды неспешно направились к начальнику. Они все еще были в полном снаряжении, за исключением дымовых масок, уже болтающихся на груди. Оба выглядели изможденными и опустошенными.

– Мы опоздали, – сказал Брайен Махони, голос которого охрип от дыма. – Она обуглилась, как и предыдущая.

Стажер сокрушенно покачал головой.

– Боже мой… – Его голос тоже охрип, но скорее от испуга.

Митчелл шагнула вперед, всматриваясь в лицо стажера, скрытое под шлемом.

– Дэвид?

Тот сдвинул шлем на затылок.

– Миа? Что ты здесь делаешь?

– Хочу задать тебе тот же вопрос. Я знала, что ты сдал экзамен, но думала, что ты еще ждешь распределения.

– Я в сто семьдесят второй уже три месяца. Думаю, раз уж ты здесь, то мы имеем дело с убийствами. И пожар должен был просто это скрыть.

– Хорошая версия. Ты знаком с Соллидеем?

Стажер снял шлем и сунул его под мышку. На Рида смотрели спокойные серые глаза, и лейтенант почувствовал укол раздражения: даже покрытый грязью, тот оставался парнем с обложки.

– Нет. Дэвид Хантер, новичок.

– Рид Соллидей, ОРПП. Я так понимаю, вы уже знакомы.

Митчелл криво улыбнулась.

– Да, мы как-то раз развлеклись вместе.

При мысли о том, что Митчелл развлекалась с симпатичным стажером, Рида окатило волной раздражения, такой мощной и стремительной, что он испытал шок. Стоп! Если даже Митчелл и Хантер когда-то были парой, его это, черт возьми, совершенно не касается. А вот пожар – очень даже касается.

– Расскажите, что вы видели.

– Сначала ничего, – признался Хантер. – Дым был слишком густой. Черный. Вода в струе мгновенно испарялась и тут же проливалась на нас дождем. Мы не останавливались: проверили спальни, но в кроватях никого не нашли. Наконец добрались до кухни. – Он закрыл глаза и судорожно сглотнул. – Миа, я чуть не наступил на нее. Она…

– Не волнуйся. На такое нелегко смотреть, даже если тебе уже доводилось видеть подобное. В какой позе она лежала?

Хантер вздохнул.

– В позе зародыша.

Махони снял шлем и вытер пот, заливавший лоб.

– Рид, пламя поднялось высоко: выгорело все вплоть до уровня глаз. В точности как в прошлый раз. И печку тоже в сторону оттащили.

– Что насчет мусорного ведра в гостиной? – спросил Рид.

– Обычная металлическая корзина для бумаг, наполненная газетами, – ответил Махони.

– Девушка, которую мы обнаружили в субботу, умерла еще до того, как начался пожар, – вставил Ларри. – Возможно, эта жертва тоже.

Махони резко выдохнул.

– Спасибо. Мне немного полегчало. К нам вопросы еще есть?

Рид перевел взгляд на Митчелл.

– У вас все?

– Ага. Дэвид… Передавай привет маме, – закончила она, но все поняли: Миа собиралась сказать что-то совсем другое.

Уголки рта Хантера приподнялись.

– Передам. Не забывай нас.

Махони и Хантер ушли, и Рид чуть расслабился.

– Вам еще нельзя входить туда, – заявил он, испытывая раздражение за свой резкий тон. – Такая обувь не защитит ноги от жара.

Он развернулся и пошел к машине. Митчелл последовала за ним.

– Когда можно будет войти Джеку и его ребятам?

– Через час. Мы с Беном и Фостером войдем первыми, но вы уже можете позвонить Ангеру.

Он присел на откидной задний борт, чтобы переобуться. Закончив телефонный разговор, Миа сунула телефон в карман и уставилась на Рида. Из‑за ее пристального взгляда, холодного воздуха и с трудом сдерживаемой ярости его пальцы справлялись со шнурками еще хуже, чем обычно. Наконец Митчелл, не сдержавшись, хлопнула его по рукам и сама принялась за дело.

– У тебя что, правило такое – никогда не просить о помощи? – проворчала она.

– А у тебя правило – щадить чувства других? – выпалил он в ответ.

Миа вздернула подбородок и прищурилась. В ее глаза снова вернулся холод.

– Нет. Именно поэтому люди предпочитают общаться с Эйбом. Но Эйба здесь нет, так что тебе придется иметь дело со мной. – Она опустила руки и сделала шаг назад. – Ну вот, тормоз, теперь ты готов. Сходи проведай нашу жертву, если не трудно, а то у меня нет подходящей обуви.

Ее сарказм лишил его остатков самообладания.

– Слушай, я…

– Что? Что ты, Соллидей?

– Спасибо. – Он схватил спецодежду и пошел к дому. – Можешь вызвать кого-то, кто бы сдерживал толпу, пока я буду внутри? И вызови судмедэксперта.

– Сделаю.

Миа смотрела, как он входит в дом Пенни Хилл: в одной руке фонарь, в другой – сумка с разными прибамбасами. Какая походка! Она опять чуть не отдавила человеку ногу. Или в данном случае руку. Миа, работай и не отвлекайся.

Она отвела мистера Райта в сторону.

– Детектив Митчелл. Вы знали миссис Хилл?

Он ссутулился на глазах.

– Значит, она умерла? Пенни умерла?

– Боюсь, что да. Мне очень жаль. Вы можете рассказать, что именно видели?

Он кивнул.

– Я спал, но визг тормозов меня разбудил. Я подбежал к окну и увидел, как машина Пенни помчалась по улице. А через секунду… ее дом взорвался.

– Мистер Райт, вы не заметили, кто был за рулем?

Он с несчастным видом покачал головой.

– Было темно, и все произошло так быстро… Мне очень жаль.

Миа была с ним солидарна.

– Она часто оставляла машину на подъездной дорожке?

– В последнее время – да. Ее дочери пришлось переехать из дома в квартиру, и лишние вещи она сгрузила в гараж Пенни.

– Вы знакомы с дочерью миссис Хилл?

– Я пару раз разговаривал с Маргарет месяц назад. Раньше она жила в Милуоки, а где живет теперь – не знаю. У Пенни есть еще сын, он живет в Цинциннати. Его зовут Марк.

– Вы знаете, где работала миссис Хилл?

– Она была социальным работником.

В мозгу Мии завыл сигнал тревоги. Социальные работники – отличная мишень для недовольства.

– Спасибо. – Она протянула ему визитку и обратила внимание, какие холодные у него руки. – Если что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните мне.

Она обошла собравшихся, но оказалось, что более-менее важными можно было считать только показания мистера Райта. Миа направилась к задней части пожарной машины, когда пожарники уже скатывали рукав. Дэвид Хантер стоял там: глаза закрыты, лицо осунулось.

– Ты как, Дэвид? – тихонько спросила она.

Он устало повернулся и посмотрел на нее.

– Как ты это выдерживаешь? – вопросом на вопрос ответил он.

– Ты тоже научишься. День за днем. Но бо́льшая часть твоих дней не будет такой. К счастью, и большинство моих дней – тоже.

Она прислонилась здоровым плечом к борту машины и посмотрела на Дэвида снизу вверх. Он был на несколько сантиметров выше ростом, чем Соллидей, но далеко не так широк в плечах. К тому же Дэвид был чисто выбрит, так что не было и намека на дьявольский облик, который так хорошо получился у Соллидея.

– Ты продал мастерскую, когда пошел в пожарники?

– Нет. Нанял людей, чтобы работали вместо меня. Хожу туда, когда выпадает выходной, и ковыряюсь в двигателях. Независимо от того, что именно у них не в порядке. – Он приподнял бровь. – Твоей «альфе» нужно отладить двигатель?

– Нет, она ни разу меня не подвела с тех пор, как ты его отрегулировал. Значит, ты постоянно занят.

Она посмотрела ему в глаза, и он не отвел взгляда.

– Мне показалось, что так будет разумнее всего.

У Дэвида Хантера был тяжелый случай разбитого сердца. Давным‑давно он влюбился в Дейну, но подруга Мии этого так и не заметила. А потом и сама Дейна влюбилась – в другого, и ни у кого, видевшего Дейну и Этана Бьюкенена вместе, не возникало и грамма сомнений в том, что они идеально подходят друг другу. Миа, конечно, больше всех радовалась счастью своей лучшей подруги, но каждый раз, когда она видела боль в глазах Дэвида Хантера, у нее перехватывало дыхание, как от удара в живот.

– Никто не знает, Дэвид. И если это зависит от меня, то никто и не узнает.

Он иронически улыбнулся.

– Наверное, эта фраза должна меня утешить. – Он выпрямился. – Так что здесь происходит, Миа, на самом деле?

– Мы еще не знаем. Слушай, а тебе уже доводилось видеть аналогичные пожары?

– Нет, но я работаю здесь всего лишь три месяца. Спроси лучше Махони.

– Обязательно. А как насчет костров в мусорных корзинах? Сколько их ты уже видел?

– Так сразу и не скажешь. По крайней мере, несколько штук точно, но большинство из них разжигали, я думаю, дети начальной школы. – Он оглянулся на дом. – А этот пожар устроил явно не ребенок.

Она нахмурилась.

– Большинство поджигателей моложе двадцати лет, правильно?

– Да. Но такие вопросы лучше задавать твоему другу Соллидею.

«Он мне не друг. – Резкость этой мысли оказалась для Мии неожиданной. – Мы просто временно работаем вместе».

– Я спрошу его. А теперь мне нужно поговорить с Махони, пока вы не уехали.

Вторник, 28 ноября, 01:35

Что ж, в этот раз все получилось намного лучше. Он отбросил в сторону полную лопату грязи. Опыт – лучший учитель.

Он быстро накрыл выкопанную яму, схоронив то, что забрал с места преступления. Презерватив и окровавленные полиэтиленовые пакеты полежат здесь в целости и сохранности, пока у него не появится возможность вернуться и избавиться от них уже навсегда. Нужно было остановиться на обратном пути и выбросить их, но ему казалось, что его преследуют, и он не сводил глаз с зеркала заднего вида.

Но предосторожности оказались излишними. Его никто не преследовал. Его никто не видел. Машина Пенни Хилл стоит теперь в глуши, без номерных знаков и заводских номеров. Он загнал ее достаточно далеко от проселочной дороги, чтобы поиски заняли у полиции некоторое время. Он знал, что ничего не забыл, но береженого Бог бережет. Одного волоска может оказаться достаточно, чтобы его признали виновным.

Конечно, сначала им придется его поймать. А этого никогда не случится.

Он был осторожен. Ловок. Безжалостен.

Он тщательно утаптывал землю и улыбался. Она мучилась. Стоны Пенни Хилл все еще стояли у него в ушах. К сожалению, из‑за кляпа стоны звучали приглушенно, но это было неизбежным злом. Однако кляп не мог скрыть пустого, остекленевшего взгляда, когда он закончил с ней. И она точно знала, почему он так поступил. Это еще усиливало его удовольствие от сделанного.

Он неожиданно замер, с силой сжав рукоятку лопаты. Черт! Он забыл портфель. Портфель Пенни Хилл по-прежнему лежал на заднем сиденье машины. Он заставил себя успокоиться. Ничего страшного. Он вернется туда и заберет портфель, когда сможет. Он достаточно хорошо спрятал машину и успеет съездить за портфелем прежде, чем автомобиль обнаружат.

Он посмотрел на ночное небо. До рассвета оставалось еще несколько часов. Он успеет немного вздремнуть, прежде чем новый день можно будет считать официально начавшимся.

Мальчик глядел в окно, замерев от страха. Он снова здесь. Снова что-то закапывает. Нужно рассказать. Обязательно. Но он слишком напуган. Все, что он мог, – это смотреть, как он снова закрывает свой тайник. Его воображение рисовало самые ужасные картины того, что он закопал. Но реальность того, что он сделает, если он все-таки расскажет, была ничуть не менее ужасной. Это мальчик знал наверняка.