Читать книгу Во власти страха - Карен Роуз - Страница 11

Пятница, 30 сентября, 18.45

Практически всю дорогу до дома учительница Брэда, доктор Маршалл, молчала, обращалась к нему только для того, чтобы указать, куда ехать. Стивен припарковал машину на свободном месте у ее дома и повернулся к своей пассажирке. Когда в местном отделении полиции у нее приняли заявление, она наконец смирилась, как будто осознала реальность угроз. Он часто с таким сталкивался. После происшествия люди, преисполненные оптимизма, нередко ведут себя чрезвычайно отважно – пока уровень адреналина зашкаливает и человек не сталкивается с суровой реальностью. Он подозревал, о чем сейчас думает доктор Маршалл. Перебирает вероятности. Кто мог написать эту записку? И выполнят ли угрозу?

Она сидела не двигаясь, не отрывая взгляда от сцепленных на коленях рук, лицо закрывали волосы, поэтому виднелся только кончик носа. На левой руке украшений не было, как он уже заметил раньше, но сейчас на большом пальце правой руки он увидел толстое серебряное кольцо. Кельтское. Мужское.

Ему это не понравилось. Не понравилось, что она носит мужское кольцо и что… ему это не нравится. Но, разумеется, нравится это ему или нет – не имеет никакого значения, потому что это их первая и последняя встреча.

Последняя.

И это ему тоже не понравилось. К собственному величайшему раздражению, он понял, что уходить не хочется. Не хочется, чтобы их встреча закончилась. Ха-ха! Как будто есть «они». Они всего лишь встретились, побеседовали и, вероятнее всего, больше никогда не увидятся. И все же он не решался уйти. Она сидела молча, не отрывая взгляда от своих рук. Мысленно витая где-то далеко. Стивен будто боялся нарушить ее размышления.

Он наклонился к ней, почувствовал запах кокоса от ее волос. Глубоко вдохнул. Потом собрался с духом.

– Доктор Маршалл, – негромко позвал он.

Она резко дернула головой, волосы скользнули назад по щекам. Испуганный взгляд ее широко распахнутых глаз встретился с его взглядом, сфокусировался. Щеки ее зарделись.

– Простите, – извинилась она. – Я и не заметила, как мы приехали. – Взгляд метнулся к пальцам, которые крутили серебряное кольцо. – Похоже, я только сейчас осознала, что кто-то настолько сильно меня ненавидит, что режет шины и присылает письма с угрозами. – Уголки ее губ дрогнули. – С ошибками.

Он улыбнулся в ответ.

– Вы готовы идти домой?

Она потянулась к лежащей на полу сумочке.

– Конечно. Секунду, только найду ключи. – Она минуту рылась в недрах сумочки, остановилась, взглянула на Стивена – в салоне «вольво» ее глаза при свете уличного фонаря казались почти черными, темные брови сошлись на переносице. – Кажется, ключи у вас.

– Ой! – не отрывая от нее взгляда, Стивен полез в карман пиджака и достал ключи. – Прошу вас.

Она осторожно, не касаясь его руки, взяла протянутые ключи. Он почувствовал разочарование. Потом раздражение – оттого что расстроился. Он резко выпрямился на сиденье.

– Карточка шиноремонтной мастерской у вас в сумочке. Они обещали, что к завтрашнему дню ваша машина будет на ходу. И не забудьте позвонить в местное отделение полиции, чтобы они сообщили о происшествии в страховую компанию.

На ее лице мелькнуло непонимание, она недоуменно смотрела на Стивена.

– Простите, голова совершенно не работает. Напомните еще раз фамилию полицейского.

– Это последствия выброса адреналина, – объяснил Стивен, потянулся за ручкой и своей визитной карточкой. На обороте он написал фамилию полицейского.

– Его зовут Эл Пуллман, он из следственного отдела. – Поколебавшись, Стивен выпалил: – На лицевой стороне – номер моего рабочего телефона. Звоните в случае необходимости.

Она взяла визитку, прикусила нижнюю губу.

– У вас есть еще одна карточка?

Он молча протянул ей визитку и увидел, как она пишет что-то на обороте аккуратными печатными буквами. Она подняла голову, все еще кусая нижнюю губу, и он почувствовал, как его охватывает желание. Сумасшествие… Примитивное и сумасшедшее желание. Через несколько минут он уедет и больше никогда ее не увидит.

Дженна протянула карточку.

– Не подумайте, что я пытаюсь… с вами кокетничать, мистер Тэтчер, – мягко сказала она. – Честно. Я просто хочу, чтобы вы знали: я очень волнуюсь о Брэде. Если захотите поговорить, вот номер моего домашнего телефона и электронный адрес. – Она пожала плечами. – Брэд мне тоже не безразличен.

Он спрятал визитку в карман.

– Спасибо.

– Похоже, сейчас вы наконец-то от меня избавитесь. Спасибо вам за все. – Она выбралась из машины и помахала рукой.

Он смотрел, как она, прихрамывая, идет по тротуару. В этом трехэтажном доме были большие, от пола до потолка, окна, и до самого верха шла извилистая лестница. А это означало, что, вероятнее всего, в доме не было лифта. На обороте его визитки она написала «квартира 3-Д». Третий этаж. Он продолжал смотреть, как она, хромая, вошла в дом, взобралась на первый лестничный пролет медленными тяжелыми шагами. Один шаг – одна ступенька. Потом остановилась передохнуть. И снять свои нелепые туфли.

Стивен вздохнул. По его вине она хромает, пусть и из-за этой несуразной обуви. Оставаться в машине и смотреть, как она одна «штурмует» лестницу, – разве этому его учила мама? Мама учила открывать двери, придерживать зонтики, пододвигать стулья и помогать тем, кого ненароком обидел. Если уж честно, последнего мама никогда не говорила, но обязательно сказала бы при случае. Помогать людям – по-джентльменски. Помочь мисс Маршалл подняться по лестнице – последняя возможность ощутить ее прикосновение, почувствовать ее нежный запах, который кружит голову и заставляет гадать о том, не сильнее ли ощущается этот запах на голом теле. Он глубоко вздохнул. На голом теле. Он должен немедленно отогнать от себя крамольные мысли. Но, придя в голову, эти мысли упрямо отказывались ее покидать. Картинка была очень заманчивой.

Если уж быть предельно честным, он хотел проводить ее до двери, невзирая на то что им двигало. «Так иди и проводи, идиот», – велел он себе. Упрашивать не пришлось. Он выпрыгнул из машины и оказался рядом с ней, когда она поднялась только на половину второго лестничного пролета.

При его появлении она нахмурилась.

– Нет, вы все-таки хотите, чтобы я чувствовала себя виноватой из-за того, что отбираю вас у ваших детей. Со мной все в порядке. Езжайте домой, мистер Тэтчер.

В правую руку он взял ее туфли, галантно предложив ей левую.

– Стивен, и можно на «ты», – поправил он, даже не успев осознать, что эти слова слетают с его губ. Пара слов сломала стену официоза между ними, которую уже не воздвигнешь заново. Даже если бы он и захотел. А учитывая картинки, которые рисовало его воображение, он этого не хотел.

Она взяла его под руку, на ее смущенном лице читалась благодарность.

– Дженна. И спасибо еще раз. Ты не обязан мне помогать. – Она запрыгнула на ступеньку, опираясь на его руку. – Но все равно – спасибо.

Когда они достигли дверей ее квартиры, она была вся красная и возбужденная, а он и того больше. Стивен радовался, что на нем длинный пиджак. Хорошо, что он ее больше не увидит. Его сердце этого бы не вынесло.

– Еще раз спасибо. – Она улыбнулась, отпустила его руку. – Приятно было познакомиться, Стивен. Спасибо, что оказался рядом в трудную минуту.

Он снова взял ее за руку.

– Спасибо за заботу о моем сыне.

Его речь прервал грозный лай. Она посмотрела на дверь, мягко вытащила свою ладонь из его руки.

– Мне пора. – Она махнула на дверь. – Пора… выгулять собаку.

– Какой породы собаки?

Ее взгляд заметался.

– У меня всего одна собака, – поспешно ответила она. – Всего одна. – Она посмотрела на соседскую дверь и закатила глаза. – Со мной все в порядке, миссис Кассельбаум. Не стоит волноваться.

Стивен посмотрел налево и успел заметить, как захлопнулась соседская дверь.

– Докучливые соседи?

Она опять закатила фиалковые глаза.

– Ты не представляешь! – Лай продолжался, когда она вставила ключ в замочную скважину. – Что ж… еще раз спасибо.

Стивен удивленно приподнял бровь. Ей не терпелось от него избавиться, и он, кажется, знал почему.

– Твоих собак показывали по телевизору, Дженна?

Она как будто испугалась.

– Почему ты спрашиваешь?

Он пожал плечами.

– По-моему, двухголовая собака стала бы украшением любого цикла передач. – Он наклонился к ней. – Слишком много заливистого лая для одной псины, – прошептал он и заметил, как краска стыда заливает ее лицо. Она раздраженно насупилась.

– Ради всего святого! – воскликнула она, ковыряясь в замке. – Входи и закрой дверь.

Он последовал за ней в квартиру, совершенно не удивившись, когда увидел двух похожих как две капли воды немецких овчарок, которые припадали к полу и скалили зубы. Их лай превратился в грозное рычание.

– Со мной все в порядке, – сказала Дженна собакам. – Не лайте. Сидеть. – Оба пса сели, лай прекратился, но глаза продолжали смотреть настороженно. – Собаки дрессированные, – добавила она в оправдание.

– Впечатляет.

– Они и мухи не обидят.

Стивен покачал головой.

– Только я-то об этом не знаю.

– Они натасканы охранять. Если бы они почувствовали, что мне грозит опасность… – Дженна пожала плечами.

Он оторвал взгляд от собак, осмотрелся. Гостиная была оформлена в теплых коричневых тонах, главное место у одной стены занимал большой, мягкий с виду диван. Самую дальнюю стену украшал коллаж из фотографий в рамках. Ему хотелось подойти поближе и рассмотреть каждую повнимательнее, чтобы больше узнать об этой женщине, которой не безразличен его сын. Но не успел он сделать шаг, как последовало новое предостерегающее рычание дуэта.

– Зачем тебе две дрессированных собаки-охранника? И к чему вся эта таинственность?

Она похромала к антикварному письменному столу с убирающейся крышкой, где каждая вещичка аккуратно лежала на своем месте в особом гнезде. Она выдвинула ящик и стала рыться в нем.

– Я одинокая женщина. И подумала, что безопаснее завести собаку, чем купить пистолет. Где же эластичный бинт…

Он кивнул.

– Мудрое решение. А к чему этот обман? Почему ты сказала, что собака одна?

– Вот он! – Она достала из ящика скрученный бинт и села в кресло у стола. – Пожалуйста, отвернись.

– Не понял?

Она опять зарделась.

– Ты и так сегодня видел больше того, что я показываю на пляже. Я хочу забинтовать лодыжку. Но должна снять чулки. Пожалуйста, отвернись.

У Стивена сперло дыхание, когда он послушно отворачивался. Одного воспоминания о длинных ногах в чулках было достаточно, чтобы стало трудно дышать. Он стиснул зубы, когда услышал шорох шелка, представляя, как чулок соскальзывает с бесконечно длинной ноги. Крепко сжал кулаки, жалея, что не его руки снимают этот чулок. Сделал вдох. Выдох. Не помогло.

Не стоило сюда заходить. Он должен был уехать. «Еще пару минут», – пообещал он себе. Откашлялся.

– Зачем скрывать, что у тебя две собаки?

– В моем договоре об аренде написано, что я могу завести только одну, – ответила она. – Можешь поворачиваться. Я уже закончила.

И, к его глубокому разочарованию, так и было: юбка на месте, пальцы ловко наматывают последние несколько сантиметров бинта вокруг лодыжки.

– Так почему у тебя две собаки?

Дженна закрепила конец бинта, подняла голову.

– Потому что я не могу отказать печальным глазам и влажному языку, – ответила она с гримасой. – Я когда-то работала добровольцем в местном приюте, и однажды кто-то принес брошенную беременную овчарку. В помете оказалось восемь щенков. Я взяла одного. – Она указала на собаку слева. – Джим, туфли. – Пес встал и потрусил в спальню. – А Жан-Люка постоянно обходили вниманием, потому что он плохо видел одним глазом, и дни его были сочтены. – Она вздохнула. – Я не могла позволить ему умереть – я заботилась о нем с рождения. Поэтому забрала домой. – Она щелкнула пальцами. – Жан-Люк, тапочки. – Второй пес встал и потрусил за первым. – В конце концов бельмо на глазу у Жан-Люка исчезло. Здесь я могла иметь только одну собаку, но я стою в очереди на квартиру, где разрешено держать двух. – Она виновато пожала плечами. – Поэтому я вывожу их на прогулку по очереди и продолжаю надеяться, что все вокруг будут думать, что это одна и та же собака, пока я не перееду в другую квартиру. – Она нахмурилась. – Миссис Кассельбаум что-то подозревает, – мрачно призналась она. – Она из тех, кто может пожаловаться управляющему, и меня выселят.

Стивен покачал головой, не в силах сдержать улыбку.

– Сегодня маленькая невинная ложь, а завтра человек идет грабить банки. Скользкая дорожка нравственного разложения, доктор Маршалл.

– Дженна, – поправила она и настороженно прищурилась. – Ты же никому не скажешь? Потому что, если собираешься меня сдать, мне придется тебя убить, а тело скормить своим мальчикам.

Стивена передернуло.

– Обещаю, от меня твой арендатор не услышит ни слова.

Она кивнула.

– Тогда ладно. С этим выяснили. Отлично, вот и они. Почему так долго, ребята?

К удивлению Стивена, оба пса притрусили назад, один с кроссовками в зубах, второй – с парой огромных пушистых тапочек с изображением птички Твитти.

– Если бы не видел сам, никогда бы не поверил. Наверное, они много времени провели в школе дрессуры.

Она улыбнулась. Его сердце ухнуло куда-то вниз.

– Я пыталась научить их приносить из холодильника пиццу и пиво, но они постоянно по дороге все экспроприировали. – Она поочередно почесала каждого пса за ушком.

– Но в школе дрессуры их не учат защищать.

Она покачала головой, надевая на перемотанную бинтом ногу Цыпленка Твитти.

– Когда я только-только сюда переехала, по соседству прокатилась волна ограблений, поэтому я нашла школу дрессуры за Пайнвиллем. – Она оторвала взгляд от кроссовка, который надела на здоровую ногу и зашнуровала.

Пайнвилль. Стивен взглянул на часы и нахмурился, когда она встала и, прихрамывая, направилась к гардеробной. Его сегодня ждали горы бумажной работы, и он до сих пор не поговорил с Брэдом.

– Значит, ты решил не мешкать? – поинтересовалась она откуда-то из недр шкафа.

Стивен нахмурился.

– О чем ты?

Она вылезла из гардеробной с клюшкой для гольфа в руке.

– Ты все откладывал разговор с Брэдом. – И, бросив обвинение, она улыбнулась. – Бывает. Я и сама сегодня прятала голову в песок, все откладывала проверку его контрольной; потом позвонила тебе. Опасаться – совершенно нормально для человека. И я не против при сложившихся обстоятельствах временно тебя отвлечь. Но уже пора возвращаться домой, Стивен. – Она взяла поводок со столика с лампой и прищелкнула языком. Один пес вскочил, и она пристегнула поводок к ошейнику. – Хороший мальчик. – Она открыла дверь и подождала, пока Стивен последует за ней.

– И ничего я не мешкаю.

Она пожала плечами.

– Ладно. – Оглянулась через плечо. – Проверь, чтобы дверь захлопнулась.

Стивен захлопнул дверь и поспешил за ней по лестнице, пес радостно трусил рядом с хозяйкой. Спустившись, она остановилась на тротуаре рядом с его «вольво».

– Я не мешкаю, – повторил он, на этот раз не так уверенно. – Как мне кажется.

Дженна вновь улыбнулась.

– Что ж, либо так, либо я крайне интересный и удивительный собеседник, – а я знаю, что это не так. – Она помолчала, коснулась его руки и пожала. – Смелее, Стивен.

Она стояла достаточно близко, так, что до него доносился слабый запах кокоса. Без этих туфель ее макушка была вровень с его подбородком. Она создана для его объятий. Он это чувствовал. Так же как знал, что в одном она точно ошибалась. Он считал ее просто удивительной. Когда она подняла голову, ее лоб оказался всего в нескольких сантиметрах от его губ. Он посмотрел ей в глаза и на секунду подумал о том, чтобы запечатлеть у нее на лбу поцелуй, но мысленно отступил. Это было безумие. Настоящее помешательство. Но ему все равно хотелось ее поцеловать.

Одному Богу известно, что он не всегда получает то, что хочет.

– Спасибо, – сиплым голосом поблагодарил он. – За Брэда.

Она отступила на пару шагов назад, опираясь на клюшку для гольфа, пес шел с ней нога в ногу.

– Поезжай домой, Стивен. И береги себя.

Пятница, 30 сентября, 19.30

Стивен свернул к своему дому, остановил машину и минуту просто сидел, пытаясь обуздать роящиеся в голове мысли. Он уже измучился, пытаясь сконцентрироваться на чем-либо. Мысли перескакивали с Брэда на Саманту Иглстон, потом на фиалковые глаза Дженны Маршалл, на ее мягкий голос, который подбадривал его. Затем снова на Брэда – и чертов калейдоскоп начался сначала под аккомпанемент пульсирующей боли в висках. Он опустил голову на рулевое колесо и закрыл глаза.

Брэд. Его сын изменился на глазах. Его сын, который был сейчас самым важным человеком на земле. Его сын, который так в нем нуждался. Его сын, который за последний месяц на любые попытки наладить контакт отвечал враждебно и воздвиг защитную стену, которую Стивену пробить не удавалось.

Он едва не выпрыгнул из штанов, когда в окно машины постучали. Но пришлось улыбнуться веснушчатому личику, которое носом прижималось к стеклу, – рот был растянут маленькими пальчиками в ужасную гримасу. Стивен прищурился, потом сам скорчил страшную рожу: оттянул назад веки, оскалился, вывалил язык.

Они так и продолжали корчить рожи, ожидая, кто первым сдастся, пока Ники не согнулся пополам от беззвучного хохота и не отстранился от окна. Очень долго Ники не мог играть. Он до сих пор редко смеялся и часто просыпался по ночам. Стивену оставалось только надеяться, что скоро этим ужасам придет конец и больше они никогда не повторятся. Он выбрался из машины, подхватил сына на руки и крепко обнял. Ники оттолкнул отца, попытался вырваться из объятий – Стивен тут же отпустил его. Так происходило уже полгода, после того «случая». Физически его сын не пострадал, но дух его был сломлен. Стивену так не хватало веселого смеха Ники, его беспричинного хихиканья…

Но больше всего он соскучился по его объятиям.

Стивен высоко подбросил Ники.

– Прости, малыш.

Ники поджал губы.

– Я не малыш.

Стивен вздохнул.

– Прости, я забыл. Ты все продолжаешь расти, как бы я ни просил тебя остановиться.

Ники изумленно приподнял бровь.

– И книга не помогла.

Стивен засмеялся. Это стало их любимой забавой: он грозился, что положит на голову Ники книгу и тот перестанет расти; мальчик хватал самую тяжелую книгу, которую только мог поднять. Его ручки становились все сильнее – на прошлой неделе он схватил с полки Стивена самый толстый словарь.

– Придется взять книжку побольше.

– Не получится. Большей книги в доме у нас, папа, нет.

– Тогда придется сходить в библиотеку. – Он усадил Ники себе на плечи и побежал к дому – сын подскакивал на отцовских плечах, как на лошадке. – Утка, – сказал Стивен, еще не успев войти в дом. Оказавшись внутри, он глубоко вздохнул. – Пахнет отлично. Что на ужин?

– Жаркое с пюре. – Ники извивался, пока Стивен не поставил его на паркетный пол. – Тетя Хелен оставила тебе тарелочку. Она говорит, что ты растолстеешь на бутербродах из забегаловок.

– Не слишком любезно с ее стороны, – сухо ответил Стивен.

Ники пихнул его в живот. У Стивена был очень плоский живот.

– Она уверяла, что ты никогда не найдешь себе хорошую жену, если растолстеешь.

Стивен закатил глаза. Найти ему жену – главная цель в жизни Хелен. Он присел, поманил Ники.

– Мы, мужчины, должны держаться вместе. Скажи правду. У Хелен опять кто-то есть на примете?

Ники прикрыл рот ладошками и подмигнул.

Стивен засмеялся, несмотря на то что побаивался ссоры с тетей. Она никогда не сдается – упорная сваха. Он взъерошил рыжие волосы Ники.

– Бенедикт Арнольд.

– Кто это?

– Предатель. – Стивен выпрямился, огляделся. Двух старших сыновей нигде не было видно. – А где твои братья, солнышко?

– Мэтт играет в видеоигры. – Его лицо осунулось. – Брэд у себя в комнате.

Стивен посмотрел на лестницу, жалея о том, что не знает, что сказать, когда достигнет вершины.

– Ники, можно тебя попросить об одолжении? Передашь тетушке Хелен, что мне нужно принять душ и сразу уходить?

– Но… – начал Ники, потом вздохнул. – Хорошо, папочка.

Покорное принятие действительности ранит больнее, чем вспышки гнева. В последнее время он все больше времени проводит вне дома.

– Ники, что скажешь, если на выходных мы сходим на рыбалку?

Детское личико чуть просветлело.

– Обещаешь?

Принимая во внимание дело Иглстон, обещание сдержать будет непросто.

– Могу пообещать, что буду стараться.

Ники отвернулся.

– Ладно. Я все передам тетушке Хелен.

Жалея о том, что не может давать честных, выполнимых обещаний, Стивен смотрел вслед младшему сыну, который плелся на кухню. Ах, если бы усталость не была такой смертельной! Он поднялся по лестнице и постучал в дверь спальни старшего сына.

– Брэд!

– Что?

Стивен прикрыл глаза.

– Сынок, мне нужно с тобой поговорить.

– Я не хочу с тобой разговаривать.

Стивен медленно закипал, и ему с трудом удалось справиться с раздражением.

– Грубо. Однако придется.

Он толкнул дверь и вошел, закрыл ее за собой и оперся о дверь спиной. Обвел взглядом комнату, пытаясь обнаружить вещи не на своих местах, точно не зная, что будет делать, если обнаружит их. Но все выглядело как обычно, за исключением разобранной постели и неопрятного сына, сидящего в грязных высоких кроссовках прямо на мятом одеяле. Темные волосы Брэда были грязными и нечесаными, лицо заросло темной щетиной, покрасневшие глаза подозрительно щурились. Чистый и причесанный Брэд был копией матери. А сейчас его сын напоминал статиста из фильма о байкерах.

Стивен взял стул, стоящий у письменного стола Брэда, «оседлал» его, примостив подбородок на спинку. Взгляд Брэда из подозрительного превратился в неприязненный.

– Брэд, нам нужно поговорить.

Паренек насмешливо пожал плечами.

– А разве я могу тебя остановить?

– Нет. – Он встретился взглядом с непокорным взглядом сына – тот отвернулся первым. – Брэд, что происходит? – негромко спросил он.

Очередное пожатие плечами.

– Ничего. Абсолютно ничего.

Стивен сглотнул, обшарил взглядом комнату, всматриваясь в знакомые плакаты из любимых Брэдом ужастиков. Стивен точно не знал, почему его сыну хочется смотреть, когда он просыпается среди ночи, на Энтони Хопкинса в проволочном наморднике, но Брэду, видимо, нравилось. Может, стоит поговорить о футбольном мяче, который бесцельно валялся в углу, предложить погонять? Отец сделал вдох, выдох. Нет, он уже в той или иной форме пользовался этими уловками. Он должен посмотреть в лицо проблеме и молить о благоразумии. И смелости. Его мыслями завладел образ Дженны Маршалл, и на этот раз он как мог долго не отпускал его. Смелее, Стивен.

– Сегодня мне звонила доктор Маршалл.

Брэд резко повернулся, в глазах мелькнула дьявольская злость.

– Она права не имела!

– Да все она имела. Она волнуется о тебе, Брэд. – Стивен внезапно почувствовал невыносимую усталость и прикрыл глаза. – И я тоже.

– Да уж, точно, – послышалось бормотание.

Стивен резко открыл глаза и увидел, что сын скрестил руки на широкой груди и смотрит прямо перед собой, куда-то в пустоту. Стивен прикусил губу, борясь с непреодолимым желанием заплакать.

– И что это значит?

Брэд безрадостно усмехнулся.

– Это значит… да… точно.

– Что произошло, сынок? Еще месяц назад ты был веселым, счастливым, опрятным. А сейчас провалил химию, черт побери! И сколько еще предметов ты не сдал? Сколько еще учителей мне не позвонили? Тех, которые не слишком заботятся о своих учениках, по крайней мере не настолько, чтобы остаться в школе в пятницу после работы и рассказать мне о том, как «съехал» мой сын?

Брэд молчал, Стивен чувствовал растущее разочарование.

– Брэд, просто скажи мне правду. Ты подсел на наркотики?

Брэд замер, потом медленно повернул голову и холодно взглянул на отца.

– Нет.

– Я могу верить тебе на слово?

Уголок рта Брэда пополз вверх – подобие невеселой улыбки.

– Нет, по-видимому.

Стивен вскочил, не сводя глаз с Брэда, – в ответ на скептицизм сына хотелось грязно выругаться. Он отвернулся к стене, не в силах вынести враждебный, исполненный ненависти взгляд парня. Как будто Брэд во всем винит его.

– Почему, Брэд? – прошептал он.

– Почему что? – вопросом на вопрос ответил Брэд.

– Почему ты так поступаешь со мной? Со своими братьями? С собой? – Стивен скрестил руки на груди, надавливая на сердце, которое испытывало физическую боль. В горле стоял ком, но ему удалось справиться с эмоциями, проглотить ком, который душил его. Сын. Страх когтями вцепился в его нутро. Он словно онемел. – Почему? – Он едва расслышал свой голос.

Брэд ответил лишь холодным взглядом.

– Потому.

Потому? Потому?! Что это, черт побери, за ответ? Стивен ждал. Сердце билось в горле. А потом он попятился к двери, поскольку другого ответа, похоже, ему не суждено было дождаться. Спиной ударившись о дверь, Стивен откашлялся.

– Мне опять пора уезжать. В Пайнвилле пропала девочка. – Неужели в глазах сына что-то блеснуло? Признаки сострадания? – Не знаю, когда вернусь. Завтра вечером тетушка Хелен играет в карты – в канасту. Ты побудешь дома с братьями, если я не приеду. Брэд?

Тот отрывисто кивнул, потом откинулся на подушки и закрыл глаза. Стивен еще минуту постоял в комнате, наблюдая, как сын намеренно игнорирует его. Потерпев поражение, Стивен закрыл дверь спальни и только тогда тяжело сполз по стене на пол.

– Что мне делать? – хрипло прошептал он, прикрыв глаза. – Господи, помоги мне, пожалуйста.

В голове негромко шептал голос Дженны Маршалл: «Смелее, Стивен». Если бы все было так просто.

Пятница, 30 сентября, 19.30

Дженна отстегнула поводок от ошейника Джима и со вздохом выпрямилась. Болела лодыжка, но, по крайней мере, оба пса были выгуляны. Она ни за что не стала бы просить об этом одолжении Стивена Тэтчера, хотя он, скорее всего, обрадовался бы возможности еще на пятнадцать-двадцать минут отсрочить возвращение домой. Интересно, он с Брэдом поговорил?

Она гадала, все ли сделала для мальчика.

Дженна отмахнулась от этих мыслей. Кейси права. Единственное, что она может сделать, – поставить в известность родителей. Она обязана им сообщить, а потом отойти в сторону, даже если у этих родителей широкие плечи, красивые глаза, мускулистые бицепсы и от них очень приятно пахнет.

Дженна про себя рассмеялась.

– Гормоны, – прошептала она. Очень хорошо, что больше не придется встречаться со Стивеном Тэтчером. Ей необходимо время, чтобы обуздать вновь очнувшиеся гормоны. – Не хотелось бы наделать глупостей, – сказала она Жан-Люку, который с надеждой смотрел на хозяйку.

Дженна Маршалл редко совершала глупости.

– Я вообще нерешительная, – продолжала она обращаться к Жан-Люку, лизавшему ей руку. И сегодня не исключение. Сегодня она опять уютно устроится одна в углу дивана и будет в одиночестве смотреть старые фильмы. А если повезет, в холодильнике найдет остатки еды, которые можно будет разогреть и съесть. В одиночестве.

Она редко позволяла себе жалеть собственную персону. «Прекрати!» – одернула она себя. Но жалость накатывала снежным комом, и остановить ее было уже невозможно. Ее мысли вернулись к Адаму, к тому времени, когда она была не одна.

– Отлично, – пробормотала она вслух. – Теперь я чувствую себя еще паршивее. – Она со злостью посмотрела на Джима и Жан-Люка. – Хоть вы не упрекаете меня в том, что я погоревала уже достаточно и нужно продолжать жить.

Раздался стук в дверь, оба пса зарычали и припали к полу.

– Место! – приказала Дженна и похромала к двери, чтобы посмотреть в глазок. И вздохнула. Там стоял отец Адама и стучал в дверь ногой.

Она открыла.

– Привет, папа. – Много лет назад потеряв собственных родителей, Дженна была принята родными Адама как дочь. Она кивнула паре глаз, которые выглядывали из темноты квартиры напротив.

– Здравствуйте, миссис Кассельбаум.

Та вышла в коридор – седые волосы тщательно уложены, домашний халат выглажен и накрахмален – как обычно. Она пригладила прическу, немного поправила неизменные жемчуга на шее. Дженна часто думала, что вот так будет через сорок лет выглядеть мать Бивера Кливера[7].

– Здравствуй, Дженна. Твой молодой человек быстро ушел.

Отец Адама изумленно вздернул кустистые брови.

– Какой молодой человек? Где твоя машина? У дома ее нет.

– У меня нет молодого человека. Входи, папа.

Сет Луэллин, нахмурившись, повернулся к миссис Кассельбаум.

– Какой молодой человек? Где ее машина?

Миссис Кассельбаум заговорщически подалась вперед.

– Она приехала домой с мужчиной. Высокий, чисто выбритый, очень красивый. Белокурые волосы, карие глаза. О ее машине мне ничего не известно.

Дженна закатила глаза.

– Папа, входи. Спокойной ночи, миссис Кассельбаум.

Сет даже не взглянул в сторону Дженны.

– Насколько высокий? Насколько красивый?

Миссис Кассельбаум подняла голову и захлопала ресницами. Ей нравился отец Адама, который все годы, что его знала Дженна, был вдовцом.

– Почти такой же высокий, как вы, – стыдливо произнесла миссис Кассельбаум.

Дженна закатила глаза. Пусть Стивен Тэтчер и не ее молодой человек, но он сантиметров на восемь выше Сета. А то и на все десять. Миссис Кассельбаум опять так захлопала ресницами, как будто собиралась на них взлететь.

– Но не настолько привлекательный, как вы.

Сет засмеялся.

– Да будет вам! – Он наклонился поближе к собеседнице, чтобы она продолжила свой рассказ. – И как долго он пробыл?

Дженна ударилась головой о дверной косяк. Несколько раз. Но эти два сводника по-прежнему не обращали на нее внимания.

– Шестнадцать минут, – ответила миссис Кассельбаум, многозначительно кивая.

Сет поджал губы.

– Всего шестнадцать минут?

Миссис Кассельбаум пожала худенькими плечиками и театрально вздохнула.

– Я говорю только то, что вижу. – Она приподняла седую бровь, указывая на Дженну. – Остальное она расскажет сама.

– Ради всего святого! – воскликнула Дженна. – Папа, я подвернула ногу и не могла на нее стать.

Сет тут же ее упрекнул:

– Почему же вы сразу об этом не сказали, юная леди?

Он поспешно помахал расстроенной миссис Кассельбаум на прощание и поспешил в квартиру, где остановился, уперев руки в бока.

– Что с твоей ногой? Кто был тот молодой человек? И где твоя машина?

Дженна опять закатила глаза. Она искренне любила семью Адама, но иногда от их опеки можно было задохнуться.

– Никакой он не молодой. Это отец одного старшеклассника, значит, ему… ну, не знаю… лет сорок.

Сет поморщился.

– Сорок – уже древний старик.

– Ты понимаешь, что я хочу сказать.

– А у этого сорокалетнего отца старшеклассника есть имя?

– Его зовут Стивен Тэтчер. Я вызвала его в школу, но при встрече он случайно сбил меня с ног, я подвернула лодыжку. Он почувствовал себя виноватым и отвез меня домой.

На лице Сета была написана тревога.

– Твоя машина осталась на стоянке у школы? Не стоит оставлять ее там на выходные – я поеду, заберу ее.

Он повернулся к двери, и Дженна собралась с духом.

– Папа, подожди.

Он остановился, обернулся с выжидательным выражением на лице. Дженна надеялась, что ей не придется рассказывать ему, что ее машину – машину Адама – уже отбуксировали. Адам еще в институте отреставрировал старый «Ягуар ХК 150» 1960 года выпуска. Машина была его радостью и гордостью, даже когда он стал слишком слаб, чтобы садиться за руль. Адам завещал машину Дженне, но, хотя никто из родственников не оспаривал его последнюю волю, весь клан Луэллинов пристально следил за судьбой автомобиля.

– С машиной все в порядке, папа.

Сет вздохнул с облегчением.

– Но сегодня порезали шины.

Сет напрягся всем телом.

– Как?

Дженна пожала плечами.

– Я «завалила» одного футболиста. Такая детская месть. – О записке с угрозами она умолчала. – Не волнуйся, я попросила ребят отбуксировать машину и поменять колеса на такие же, какие ставил Адам. – Замена колес влетит ей в копеечку, но… Это же машина Адама. Будем надеяться, что бо́льшую часть затрат покроет страховка.

Сет присел рядом с ней на диван.

– Я не о машине волнуюсь.

Дженна приподняла бровь.

– Но ты только о ней и говоришь.

– Хорошо, – поправился он. – Я немного беспокоюсь о машине.

Дженна кивнула.

– С завидным постоянством.

Сет улыбнулся и покачал головой.

– Ну и язычок у тебя, девочка. – Он нерешительно улыбнулся. – Какие бы внуки у вас получились…

Внутри у Дженны все перевернулось. Она закрыла глаза на секунду и напомнила себе, что все прошло.

– Мне так его сегодня не хватает, папа, – прошептала она.

Сет сглотнул.

– Мне тоже, Дженна. Именно поэтому я и приехал, дорогая. Когда я рядом с тобой, чувствую себя немного ближе к Адаму.

Она погладила его по плечу и во второй раз за этот день попыталась вспомнить Адама таким, каким он был, когда еще не заболел. И второй раз за день ей это не удалось. Она встала, почувствовав приступ вины за свои фривольные мысли о Стивене Тэтчере, в то время как не могла четко вспомнить лицо Адама. Ей не в чем было себя винить. Умом она это понимала. Но в душе все было иначе. Был, конечно, простой способ искупить вину.

– Я собиралась поужинать мороженым. Будешь?

– Дженна, тебе следует лучше питаться. – Сет встал. – Мое любимое – с орехом пекан.

– Оно называется «Роки Роуд».

Сет заправил ей прядь волос за ухо и улыбнулся. Глядя в это доброе лицо, так похожее на лицо его сына, Дженна в конце концов представила себе здорового Адама. Она почувствовала себя немного лучше, когда все-таки удалось вспомнить лицо единственного мужчины, которого она любила. Сет откашлялся.

– Ну да, «Роки Роуд» – мое любимое.

Дженна тяжело сглотнула и уткнулась лбом в плечо Сета.

– Я люблю тебя, папа.

Сет крепко обнял девушку.

– Я тоже люблю тебя, Дженна. – Он разомкнул объятия, приподнял ее подбородок. – Ну, расскажи мне об этом не слишком молодом человеке, почти таком же симпатичном, как я. И, прошу тебя, не заставляй меня обращаться за подробностями к миссис Кассельбаум. – Он подался вперед и прошептал: – Никому не говори, но эта женщина – заядлая сплетница.

Дженна заливисто рассмеялась.

– Кто последним прибежит на кухню – будет есть верхний слой со льдом.