Читать книгу Карнавал сомнений - Карин Кармон - Страница 8

– Стэйс Трупер? – уточняет высокий, симпатичный смуглый паренёк в тёмно-‎зелёной униформе без какого-либо логотипа фирмы. В шумном, накуренном баре, с ‎толпой танцующих девиц под орущую из колонок Кэти Перри, он выглядит ‎совершенно неуместно. Если только… ‎

‎ – Угу, – предвкушая продолжение, подтверждаю я. ‎Наверняка Дэниз не послушалась Эми и заказала стриптизёра. Я бы даже не ‎удивилась, узнай, что во всей этой затее Логан, падкий на шалости, принимал самое ‎активное участие. А поскольку тема полицейских себя определённо исчерпала, неудивительно, что ‎парня попросили нарядиться посыльным.‎

‎ – Это вам, – стриптизёр протягивает мне маленький коричневый конверт, даже ‎меньше, чем обычный для писем.‎

‎ – Почему мне? – удивляюсь я, но решаю подыграть. Послушно забираю – ‎конверт оказывается подозрительно тяжёлым, из плотной бумаги. ‎

– Распишитесь вот здесь.

Посыльный суёт мне под нос некое подобие ‎электронного сканера с маленьким экранчиком сверху и приделанной к нему ‎пластмассовой ручкой без чернил. У них ещё такое смешное название, которое я ‎сейчас не могу никак вспомнить.‎

Я уверенно ставлю невнятную закорючку.

Всё же странная прелюдия к танцам с ‎раздеванием. Ну прямо как в офисе, когда присылают оригиналы документов.

Однако ‎парень, кажется, и не думает раздеваться. Окидывает ухмыляющимся взглядом ‎танцующих девушек и торопливо исчезает в дверях.‎

– А… – запоздало реагирую я, понимая, что спрашивать уже некого. ‎

Хмурясь, кручу в руках конверт, затем осторожно надрываю его сбоку. Внутри ‎оказывается обычный одноразовый мобильник. Явно не самое последнее слово техники. ‎К нему простой канцелярской резинкой прицеплен обычный белый лист с ‎напечатанным посланием: «Загляни в сообщения, хотя смотреть не советую. Тебе ‎вряд ли понравится, но, если решишься, лучше сделай это без свидетелей, дома. Хотя опять ‎же – совсем не обязательно. Поступай, как знаешь. Ты – большая девочка. Друг». ‎

– Друг, как же… – На сомнения уходит минуты две. За это время я уже успеваю включить ‎мобильник и теперь тупо созерцаю оживший экран. Привычная тревога возвращается и ‎кислинкой жжёт язык, но мне отчаянно хочется верить, что это просто чья-то шутка. ‎Вполне в стиле Риджа или Логана, решившего прислать доказательство их ‎безудержного веселья.

Я осознаю, что, если не посмотрю сейчас, сгрызу себя с ‎потрохами от любопытства, и решительно направляюсь на улицу. Если это всё-таки дело рук Логана, ‎лучше последовать ненавязчивому совету и посмотреть послание в одиночестве.‎ Зря он предупреждать не будет.

После прокуренного помещения свежий, прохладный летний вечерний воздух ‎приятно бодрит.

Неторопливо перехожу на другую сторону, останавливаюсь у ‎припаркованной напротив белой хонды, сажусь на капот спиной к бару. ‎

– Ладно, была не была, – со вздохом решительно нажимаю на иконку ‎с видео.‎

Качество оставляет желать лучшего, но изображение достаточно чёткое, чтобы ‎разглядеть картинку. На мягком бордовом диване, точь-в-точь как в доме Майка, ‎обложив себя чёрными бархатными подушечками, в тёмном, едва доходившем до ‎колена облегающем платье с оголёнными плечами лежит Мишель. Неяркого света ‎от торшера хватает, чтобы выделить из полумрака её самодовольную улыбку. Но не ‎настолько, чтобы определить, когда сделана запись – полгода назад, год, два или ‎гораздо раньше.‎

‎ – Стэйс ревнивая, – видимо в продолжение оставшегося за кадром разговора ‎произносит она. Приподнимается на локте, небрежно проводит свободной рукой по длинным ‎распущенным волосам. – Представляешь, как она отреагирует, если…‎

На экране появляется Майк. Спиной к камере, но вполне узнаваем.‎ Алкоголь моментально испаряется.

‎ – У тебя своеобразное представление о помощи, – судя по тону, он пьян: – ‎Может, сразу перейдём к приятной части? – садится у Мишель в ногах. – Или тебе нравится ‎растягивать удовольствие? ‎

– Нравится, – кивает она. Тоже садится, обхватив руками согнутые колени. – Нет, ‎серьёзно. Почему я? ‎

– Потому что так вышло, милая.‎

Мишель кривится.

– Не верю. Ты же всегда шарахался от меня, а теперь вдруг… Чтобы забыть…‎

– Я не забуду! Никогда, ты ведь знаешь, – обрывает её Майк.‎ – Они сейчас вместе… И…

‎Я замираю. Дышать ‎всё сложнее.

– Ш-ш-ш-ш, – Мишель легонько касается ладонью его губ, вынуждая замолчать. ‎‎ – Попробуй хоть раз просто трахнуть! Без всего этого… Любовь, верность, страдания… ‎Ну хоть разик, а? – она нахально улыбается. Наклоняется, обвивая двумя руками Майка за шею. ‎ – Увидишь, тебе понравится.

Мне нельзя это видеть. Нельзя! Стереть к чертям собачьим и ‎выкинуть проклятый телефон на помойку!

Тем временем на экране проворные пальцы Мишель уже тянутся к футболке ‎Майка. Быстро, уверенно задирают её, обнажая его грудь, живот, скользят вниз к ‎ремню, лаская кожу. Майк, не отрываясь ни на миг от губ Мишель, находит молнию ‎на её платье. Пытается расстегнуть, но, видимо, не получается, и он просто рвёт тонкую ткань вниз.‎

Огонь из лёгких опускается в желудок. Я всё ещё не отдаю себе отчёта, ‎зачем смотрю, но не могу пересилить себя и выключить запись. ‎

А погружённые друг в друга, Майк и Мишель продолжают целоваться на экране, яростно срывают ‎одежду – следом за платьем на пол падает футболка, джинсы, кружевной лифчик, трусики… ‎Майк прижимает Мишель к спинке дивана, целует её шею, касается губами плеча, находит грудь. Его пальцы сильнее удерживают её запястья, видно, как напряжены все мышцы. А губы скользят дальше – по животу вниз… Через мгновение он сползает на колени прямо на пол, рывком раздвигает ноги Мишель, и с её губ срывается громкий стон. Накрашенные ноготки впиваются в плечи Майка и…

И я наконец-то прихожу в себя. Вскакиваю с капота, жадно хватая ртом ставший ‎ледяным воздух. Дрожащие пальцы не сразу находят нужную кнопку, чтобы ‎остановить запись.‎

– Ненавижу! Ненавижу! – Замахиваюсь в темноту, собираясь швырнуть ‎сотовый в кусты.‎

Слишком ‎точный удар, почти точечный. Ювелирный – в моё самое слабое и больное место.

‎ – Боже, какая драма! – доносится сзади ироничный возглас Мишель.‎

Я машинально опускаю руку, продолжая сжимать телефон, и резко ‎оборачиваюсь.

Бывшая подруга сильно пьяна. Стоит, раскачиваясь, на последней ступеньке ‎лестницы в крошечном зелёном платьице на тонких бретельках и высоких каблуках. ‎Нагло лыбится.‎

Наверняка она-то и прислала это видео, а теперь пришла насладиться результатом. Что ж, у неё получилось.

Так мог ‎поступить только человек, прекрасно меня знавший, а их немного. Пальцев одной руки хватит, ‎чтобы пересчитать. Точно не Логан. Он, сумевший простить мне гибель родителей, ‎никогда бы не опустился до такой низости. Тем более теперь, когда встречается с ‎Дэниз. ‎Хотелось верить, что и не Майк, но если уж семь лет назад я была готова ‎поверить, что он причастен к убийству Стива, тогда мерзкое видео – детская шалость. И всё же бессмысленно. Так уничтожить или пытаться добить он мог бы в самом ‎начале, после Оквилла. Но сейчас, когда официально женат? Глупо и мелочно. А вот ‎для триумфа обиженной подружки детства и юности, для любовно подогретой к ‎моменту моего возвращения мести – вполне.‎

‎ – Какого чёрта, Мишель?! – сжимая в руке проклятый телефон как гранату, ‎я решительно иду навстречу «подруге». От боли, ярости и ‎алкоголя мысли путаются, в висках барабанной дробью стучит собственный пульс. – ‎Нет, правда, зачем?! У меня богатая фантазия. Я всё прекрасно могла бы представить ‎без наглядных пособий. Если бы захотела… Не обижайся, но я не хотела. Хотя ‎знаешь… – я останавливаюсь перед этой сукой, смотрю ей прямо в глаза. – Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз ‎услышать. Я увидела и оценила.‎ Спасибо.

Мишель выглядит не ахти. ‎Бледная, с размазанной по лицу косметикой, с красными, как будто заплаканными ‎глазами, но жалости у меня не вызывает.‎

‎ – Понятия не имею, о чем ты говоришь, – передёргивает она плечами. Медленно, растягивая гласные и спотыкаясь на словах, сообщает: – Но я рада, Стэйс, что тебе хуёво. Может, поймёшь, каково было мне, когда ‎ты съебалась подальше и бросила меня одну…‎

– О да! – Плевать! Пусть знает, что мне больно. Мишель ведь именно этого хотела – сделать ‎мне больно. Ну вот пусть насладится триумфом. – Картину, как тебе хреново, я ещё долго не ‎забуду. И вряд ли развижу! ‎

Однако она, казалось, не слышит. ‎Или просто слишком пьяна, чтобы сосредоточиться.‎

– Ты всегда думала о себе. Только о себе, Стэйс! Как последняя эгоистичная сука, – цинично хмыкает Мишель. – Всё всегда крутилось вокруг твоего Величества. И вот ‎прошло семь… Семь грёбанных лет! И ни черта не изменилось! Ты явилась, вся из ‎себя успешная, и всё снова крутится вокруг тебя. Стэйс приехала, у Стэйс есть жених, ‎Стэйс в городе, Стэйс… Стэйс… Стэйс… Ебать! Как мы только жили без Стэйс столько лет?! Как ‎не подохли с тоски?! ‎

‎ – Тебе напомнить, как? – со злостью размахиваю перед её лицом телефоном.‎

‎ – А что ты можешь мне напомнить? Ты же ничего не замечала вокруг. Никогда! Ты ‎даже Стива считала своей собственностью. А когда его убили, это была только твоя ‎потеря, твоё горе! Больше ничье! Моё горе тебе по херу! А потом ты взяла и ‎съебалась в туман в темпе вальса! Даже могилы мне не оставила, чтобы приносить цветы и плакать. ‎

‎ – Ты… Не смей! – обрываю я. Сквозь зубы, с ненавистью отчеканиваю: ‎‎ – Никогда не смей говорить со мной о моем брате!

‎ – Видишь?! Видишь?! В этом вся ты! – Мишель со злостью упирается мне в грудь ‎указательным пальцем. – Но он не только твой брат! Он был моим женихом. Я любила ‎его, понимаешь?! Любила! До сих пор люблю!

Да как она вообще смеет?.. После всего… Наглая, подлая шлюха! ‎

‎ – Любишь?! – я презрительно оглядываю Мишель с ног до головы. – Поэтому ты ‎неслась к Майку в постель при каждом удобном случае? Поэтому вышла за него ‎замуж, да?! ‎

‎ – Ты ничего не знаешь про меня с Майком, – неожиданно твёрдо и спокойно заявляет «подруга». – ‎Мы, как два одиночества, надеялись согреть друг друга. Не вышло. Видела бы ты его, ‎когда он услышал, что ты приедешь, – Мишель горько усмехается. – Майк до сих пор по тебе сохнет, хоть ты и не заслужила.‎

‎ – Ну ты-то, естественно, заслужила! – Со всей силы швыряю в неё телефоном. – Ты так старалась заслужить… Я же ‎видела, как ты из кожи вон лезла! Сучка! Похотливая, лживая су…‎ – я не успеваю договорить. Сильный, звонкий, оглушительный удар по лицу заставляет меня ‎подавиться ругательством и пошатнуться. На мгновение в глазах темнеет от боли и ‎ярости, сердце бешено колотится, готовое выпрыгнуть из груди.

Я ‎выпрямляюсь, замахиваясь в ответ, но, уже занеся руку, краем глаза успеваю заметить, ‎что мы, оказывается, не одни – дверь в бар приоткрыта, а на пороге толпятся ‎несколько девушек с вечеринки и глазеют на нас.

Ну уж нет, такого удовольствия я им не доставлю. ‎Заставляю себя проглотить злость, окидываю Мишель презрительным взглядом. И ‎молча ухожу прочь.‎

Когда я успокоилась, то с удивлением обнаружила, что, оказывается, ‎успела довольно далеко отойти от бара. Настолько, что теперь быстрее и проще ‎добраться до дома, чем вернуться на вечеринку – всего-то несколько кварталов. А ‎если прямиком через парк, то совсем рукой подать. Минут десять пешком от силы.‎

Возвращаться на девичник совершенно не хочется. Настроение испорчено, ‎алкоголь давно выветрился, новая попытка опьянеть до нужной кондиции чревата тяжким ‎похмельем наутро. Спасибо, но нет. Мне и так есть уже, о чём сожалеть. Например, что не приложила Мишель башкой об асфальт за ‎одно только упоминание Стива. Чёртова сучка! ‎

Скинув туфли и подхватив их за тонкие каблуки – по одной в каждой ‎руке – я не спеша иду босиком по прохладной, густой траве аккуратно ‎подстриженного газона. И продолжаю злиться. В первую очередь на себя – за то, что, как ‎последняя идиотка, поддалась на провокацию Мишель. Зачем-то распсиховалась, ‎собственноручно подбросив в пекло городских сплетен парочку аппетитных поленьев. ‎

К утру история обрастёт новыми пикантными подробностями, которые к ‎церемонии венчания обязательно расползутся небылицами по Риверстоуну, добавив ‎непутёвой дочери Айлин и Джеймса Трупер очередную порцию сомнительной славы. ‎Вот тогда-то мне припомнят всё, даже гибель слетевшего с моста мэра с ‎женой. И опять рикошетом достанется бедному Логану.‎

В конце концов ничего ужасного я не увидела, чтобы так сходить с ума и ‎подставляться. Всего лишь яркое подтверждение очевидного, о чём я давно знала без ‎дурацких видео – у бывшей подружки и Майка однажды случился секс. Не ‎удивительно. Именно этого и следовало ожидать. На что, собственно, я рассчитывала? ‎Что со старших классов мечтавшая затащить его в постель Мишель не воспользуется ‎возможностью, когда таковая представится? Что дважды брошенный и обиженный ‎Майк вежливо откажется и подастся в монахи? Три раза ха.

И вообще – теперь-то ‎совсем поздно, а потому глупо ревновать, учитывая, что они полгода как женаты. ‎Подумаешь, когда-то до свадьбы и точно после моего отъезда в Торонто Майк и Мишель переспали и ‎зачем-то засняли секс на видео. ‎

Почему же увиденное так сильно задело, почти как тот их танец на вечеринке ‎много лет назад? Мне ведь уже не семнадцать! Понимала, догадывалась, что ‎происходит, пусть никогда и ни при каких обстоятельствах не позволяла себе об этом ‎думать. И с Майком я давно рассталась. Он – прошлое. Волен поступать как пожелает. ‎Спать с кем хочет, жениться, разводиться. Пойти спрыгнуть с обрыва и убиться о скалы! Всё ‎это вовсе не мои заботы и не имеет к моей жизни никакого отношения.

Не должно иметь, ‎чёрт побери! ‎

Я тоже встречалась и занималась сексом с другими, даже переспала с Логаном три года назад на ‎очередную годовщину гибели брата. Ну да, не от большой любви или желания. ‎Просто одной было невыносимо одиноко и тоскливо, а Брэдли оказался рядом. ‎Родной, милый, великодушный, готовый терпеливо выслушивать мои откровения с ‎бутылкой «Black Velvet». Частичка прошлого, о котором забывать не хотелось. ‎Единственный друг детства, оставшийся у меня.‎

Я зло ухмыляюсь. Жаль, нам не пришло тогда в голову запечатлеть на ‎камеру пьяные подвиги. А то я могла бы сейчас обменяться с Мишель по старой дружбе ‎компроматом. Почему нет? От вашего дома – нашему, чёрт возьми!

Вот и смотрели ‎бы с Майком на ночь глядя. Вряд ли наше с Логаном рандеву со стороны выглядело ‎хуже. А если учесть, что всё началось в стеклянном лифте, продолжилось в ‎бесконечно длинном коридоре отеля, а завершилось – в джакузи с шампанским, нам ‎вообще полагается Оскар за лучшую эротическую сцену. Мишель же с Майком с ‎трудом дотягивали до пошлого, незамысловатого домашнего порно, при ‎воспоминании о котором начинало мутить.‎

Я невольно улыбаюсь, замедляя шаг. Задираю голову, любуясь усыпанным мерцающими звёздами ночным небом. Я и забыла, как здесь красиво. Почему-то в памяти город остался неприветливым, холодным и пасмурным, ‎спрятанным от солнца за громоздкими тучами, которые не спешили проливаться ‎дождём.

Поддавшись порыву, я останавливаюсь и опускаюсь на газон, похожий на ‎бархатный огромный ковёр. Сначала просто сажусь на траву, подобрав под себя босые ступни, но уже через минуту с наслаждением откидываюсь на ‎спину и вытягиваю затёкшие ноги. Шумно вдыхаю в лёгкие прохладный, бодрящий ‎воздух и впервые с момента возвращения в Риверстоун неожиданно чувствую ‎пьянящую свободу и давно забытую лёгкость.‎

Да пошло всё к чёрту! Город с его жалкими сплетнями, Мишель с обидами и ‎запоздалой местью и даже Ирэн с дешёвыми манипуляциями… Я никому ничего ‎не должна. Пусть всё могло и, наверное, должно было сложиться иначе – так, ‎как мы когда-то вчетвером мечтали. Но этого не случилось. Не вышло и никогда не ‎выйдет, потому что важный и незаменимый кусочек идеального пазла утерян ‎навсегда, а без Стива многое лишилось смысла или обрело совсем иной, как в наших с ‎Майком отношениях. В итоге вся наша любовь, как разбитая ваза с отколотой ручкой. Можно годами ‎хранить и оплакивать треснувшее стекло или же избавиться от осколков и попытаться ‎обо всём забыть. ‎

В том, что случилось, уже нет виноватых. Каждый из нас выживал в новой ‎жизни без Стива, как мог, как умел. Майк, мой родной, любимый, заботливый и ‎нежный Майк остался в прошлом – в заснеженном отеле в Манитобе. И точка. ‎Никаких сантиментов, сожалений, мыслей, что было бы, если… Нет больше никаких ‎‎«если».

Может, даже к лучшему, что убийцу так и не нашли, а я не смогла задать ‎Майку страшный вопрос. Может, именно в этом наше спасение – в отсутствии ответов, ‎которые всё равно не вернут Стива и лишь потянут за собой новые «почему». ‎Сомнительный, но все же шанс начать с нуля, смирившись с утратой. Не знать и ‎сомневаться – легче, чем знать и ненавидеть.‎

Я закрываю глаза и прислушиваюсь. Громко поют цикады. Над ‎головой, нежно раскачивая ветвистые кроны высоких, столетних деревьев, гуляет ‎беспечный ветерок. Впереди, всего в нескольких сотнях метров отсюда, шумит Атабаска. Глубокая, кристально чистая, полноводная, с разными берегами. Один – ‎высокий, с крутым, отвесным спуском и узкой песчаной полоской внизу у самой воды. ‎Противоположный – низкий, пологий, затянутый камышами, за которыми начинается ‎лес.‎

Именно там семь лет назад мы с сёстрами развеяли прах Стива. ‎Так, как завещал брат – ранним утром над рекой. Без лишних слов, без пышных похорон, без усыпанной ‎умирающими цветами свежей могилы на городском кладбище.

Мишель не имеет ‎права на упрёки. Тем более теперь.‎

Только у калитки запоздало понимаю, что опрометчиво ‎отправилась на вечеринку без сотового. Придётся ‎заночевать в гамаке во дворе, пока кто-нибудь из домашних не соблаговолит ‎вернуться. Но мне везёт. Запасной ключ от родительского дома обнаруживается в старом тайнике, которым ‎пользовались ещё мы со Стивом в юности, и перешедшим по наследству к Эми и ‎Дэниз – в крохотном, едва ли больше спичечного коробка, отверстии сбоку, под ‎второй ступенькой сверху. Благо мне хватает света, чтобы его разглядеть – уходя, мы ‎предусмотрительно оставили включённым наружный фонарь.‎

Остаток вечера я проведу, нежась в тёплой ванной, а не ‎кутаясь в полинявший, старый плед. Почти как в Торонто: сама по себе, в гордом и ‎привычном одиночестве. Родители предупредили, что задержатся допоздна. Я дотрагиваюсь всё ещё саднящей левой щеки. Сестры ‎тоже вряд ли вернутся скоро, а, зная Логана, Риджа стоит ждать к утру, не раньше. Хорошо бы, чтобы у ‎него всё обошлось сегодня без мордобоя.‎

Открыв входную дверь и бросив в прихожей туфли, я возвращаюсь на крыльцо, ‎чтобы спрятать ключ обратно в тайник. Затем прохожу в дом и, не включая свет, ‎осторожно, почти на ощупь и стараясь ненароком не налететь на мебель, ‎иду к лестнице.

Шум лихо подъехавшей и резко остановившейся ‎у дома машины застаёт меня, когда я почти поднялась на второй этаж. Вряд ли это ‎родители – папа всегда водит осторожно, как будто только вчера сдал на права, а мама ‎никогда не садится за руль, если они вместе. На Эми тоже не похоже – ‎средняя сестра, как и отец, не терпит лихачеств на дороге. Остаётся младшая.‎

Я замираю на предпоследней ступеньке, прислушиваюсь и одновременно ‎пытаюсь разглядеть в щель между плотными занавесками на окне в гостиной Дэниз, ‎но вместо хрупкой фигурки замечаю два высоких, явно мужских силуэта. Следом с ‎улицы доносятся голоса: один громкий и принадлежащий без сомнения Риджу, хотя ‎не получается разобрать ни единой фразы. Второй – слишком тихий и невнятный. ‎Наверняка Логан.

Машинально ищу глазами часы. Согласно светящимся ‎зелёным цифрам на холодильнике – чересчур рано для возвращения из царства ‎алкоголя и разврата, обещанного на этот вечер. Всего-то половина одиннадцатого. ‎Следующей мыслью мелькает, что у Риджа, как и у меня, тоже нет своего ключа. Зато ‎он обязательно был бы у Логана.‎

Я разворачиваюсь, начиная торопливо спускаться. Судя по звучащему ‎громче, но все ещё неразборчиво, голосу, Ридж с Логаном благополучно ‎добираются до крыльца. Когда я, наконец, касаюсь пальцами ручки, снизу ‎податливо щёлкает замок, и дверь широко распахивается, обдавая меня одновременно ‎прохладой улицы и резким, терпким запахом крепкого алкоголя.

В проёме, ‎пошатываясь и неуклюже повиснув на Майке, стоит Ридж. Нижние пуговицы на ‎рубашке расстёгнуты, один конец все ещё заправлен в брюки, второй нелепо торчит ‎наружу. Практически синхронно они отшатываются, рискуя потерять равновесие и ‎слететь с крыльца на бетонную дорожку.‎

‎ – Ты?! – одновременно со мной восклицает Майк. И, как я, замолкает.‎

‎ – Мы! – икнув, радостно подтверждает Ридж и счастливо, беззаботно ‎улыбается.‎

А я не могу пошевелиться. Так и стою, изумлённо хлопая ресницами. ‎Окаменевшие пальцы вцепились мёртвой хваткой в ручку, босые ступни словно ‎приросли намертво к паркету.‎

Более нелепой встречи представить не получается. Зато всё, что с такой ‎безмятежной лёгкостью проносилось в голове ещё полчаса назад в парке, летит в ‎тартарары. Все умозаключения и выводы. Спокойствие испаряется, уступив место ‎волнению и неловкому страху. Меня будто придавливает бетонной плитой. Той самой, ‎которая, по словам Риджа, давно висит над моей головой. ‎

Ну вот, дождались, она рухнула прямо на меня, потому что передо мной Майк. Живой, настоящий, ‎а не призрачный, сотканный из миллиона воспоминаний, сожалений и надежд. Из ‎плоти и крови, привычный и совсем незнакомый. До боли родной и чужой ‎одновременно. В кроссовках, неизменных чёрных джинсах и обычной серой ‎футболке, с коротко подстриженными волосами, едва заметной щетиной с первыми ‎проблесками седины. Он хмурится, прикусывая нижнюю губу, и бесцеремонно ‎рыскает по мне цепким, пронзительным взглядом, от которого становится не по себе.‎

‎ – У Логана замечательные друзья! Майки – особенно, – с ‎искренним восхищением заявляет Ридж. Только сейчас, оторвавшись от ‎созерцания бывшего, я осознаю, как сильно пьян нынешний, пусть и липовый жених. ‎‎ – Было круто! Но чтобы ты знала – я всё равно о тебе думал! Каждую минуту, ‎любовь моя!

Последняя фраза ударяет наотмашь сильнее, чем пощёчина Мишель, и почти ‎отправляет в нокаут. Мне чудом удаётся, не глядя на Майка, выдавить жалкое ‎подобие улыбки.‎

‎ – Кто лучший?! Логан лучший! Кто лучший?! Логан лучший! – вряд ли ‎заметивший, как я меняюсь в лице, речитативом орёт Ридж, пытаясь ‎пританцовывать на месте и размахивать руками. Если он и притворяется, то ‎получается на удивление органично. Ни дать, ни взять – упившийся в хлам на ‎мальчишнике холостяк.‎

‎ – Не спрашивай. – Майк ловко подхватывает за ‎пояс сползающего Риджа. – Поможешь отвести его в вашу спальню? ‎

Я киваю, заставляя себя оборвать эхо последних слов, как приговор ‎звучавших в ушах. Щёлкнув выключателем, обнимаю Риджа с другого бока и осторожно ‎веду его вместе с Майком к лестнице. «Жених» помогать не спешит, как и ‎замолкать. Правой рукой он с силой обхватывает меня за плечи, притягивая к себе, и целует в ту же щеку, куда пришёлся удар пятерни Мишель. Говорит, ‎обращаясь к Майку: ‎

‎ – Мне крупно повезло. Стэйс – супер. Платье, кстати, я подарил! Ей идёт, ‎правда? ‎

‎ – Угу, – живо откликается Майк. – Платье обалдеть! ‎

Мне очень хочется съязвить в ответ, что у Мишель оно определённо круче, но предпочитаю ‎благоразумно промолчать.‎

Поднять едва державшегося на ногах Риджа по лестнице на второй этаж и ‎оттуда добраться втроём по узкому коридору до комнаты оказывается задачей не из ‎лёгких. Всю дорогу Ридж воодушевлённо продолжает нести ахинею о вечной любви и ‎красоте, призванной спасти наш прогнивший мир.

Майк поддакивает, а я старательно ‎не вслушиваюсь, занимая себя бестолковыми размышлениями о том, какую часть ‎правды о моём прошлом друг почерпнул на сегодняшней вечеринке. В итоге прихожу к ‎закономерному выводу: лучше уж пусть Ридж поёт дифирамбы, рассказывая, какие платья ‎купил и куда водил, чем озвучит сейчас, кем он на самом деле мне приходится ‎и почему приехал на свадьбу Эми.

Мне заранее стыдно, ‎если Ридж вдруг решит блеснуть откровениями. А у него, плюхнувшегося с размаху на ‎кровать, открывается второе дыхание. Ему явно хочется праздника, а вовсе не спать, хотя он с трудом может сидеть и даже язык заплетается.‎

Майк стоит напротив, прислонившись к деревянному ‎косяку.

‎ – Мы с тобой, – доверительно сообщает мне Ридж, цепко перехватывая мои ‎запястья, – как выпавшие из сказки в обычный мир влюблённые. Помнишь, как в ‎‎«Зачарованной»? ‎

Я неопределённо пожимаю плечами, предоставляя пьяному другу право ‎трактовать моё движение так, как ему захочется.‎ Надеяться, что мягкий свет из коридора не позволит Майку узнать бывшую комнату ‎Логана, это верх оптимизма, граничищий с наивностью. Что ж, можно ‎считать, красноречивую и обстоятельную иллюстрацию-ответ на «вашу спальню» он ‎вполне получил и без моих объяснений – на полуторной кровати с трудом умещается ‎немаленький и буйный Ридж, а значит, мы явно не спим здесь вместе.‎

‎ – Ты – моя Жизель, а я – принц Эдвард, – заявляет друг и начинает петь, ‎беспощадно фальшивя: – Я ме-ечта-ал о по-оце-е-е-елу-у-е и-и-и-и-исти-и-и-и-инно-ой лю-юбв-и-и-и-и-и!

Мне с большим трудом удаётся высвободиться из цепких объятий друга. Меньше всего ‎происходившее напоминает диснеевскую сказку или даже мультик. Скорее ‎сдобренный хорошей порцией цинизма фарс.‎

– А я типа Роберт? – нарушает молчание Майк.

‎ – Ты типа идёшь домой к жене! А ты, – я перехватываю хмельной взгляд Риджа, – замолкаешь и ‎спишь. Ясно? Больше ни звука! ‎

Как ни странно, но плохо скрываемое раздражение производит эффект. Он ‎покорно сникает, укладываясь на бок, и сворачивается на кровати, как ребёнок, калачиком. А Майк, отлепившись от двери, исчезает в коридоре. Наверное благородно предоставляя мне ‎возможность попрощаться с любимым без свидетелей.‎

‎ – Спасибо, я оценила, – резко бросаю ему, выходя за ним следом.‎

Майк не отвечает. В полном молчании мы спускаемся вниз, почти доходим до ‎двери. И он вдруг с улыбкой, без тени иронии или сарказма предлагает: ‎

‎ – А может, угостишь меня кофе? ‎

С опаской перехватываю его взгляд. Никогда, даже в самых оторванных от ‎реальности мечтах или, наоборот, кошмарах я не представляла, что когда-нибудь нам ‎доведётся вот так встретиться. Остаться практически наедине, в Риверстоуне, в доме ‎нашего детства и юности, где каждый миллиметр наполнен общими воспоминаниями, где ‎стены и мебель видели нас совсем другими. И я понятия не имею, как себя вести ‎сейчас. Как и что говорить, как держаться, куда смотреть. Что лучше – игнорировать, ‎язвить или быть милой, обходительной. Или же убийственно вежливой.‎

‎ – Серьёзно? – я обращаясь не ‎сколько к Майку, сколько к самой себе. Передо мной на расстоянии вытянутой руки, ‎если не ближе, стоит бывший жених. Мужчина, без которого я не ‎представляла своей жизни и с которым предпочла расстаться, которому ‎могла доверить любую тайну и в котором усомнилась, подозревая в причастности к ‎убийству брата. Тот, кого долго и безуспешно пыталась забыть, стереть из памяти, тот, ‎кого училась ненавидеть, но продолжала любить. С кем опасалась оставаться ‎наедине и кого, как оказалось, ревновала даже спустя столько лет. К его жене. ‎

Господи, да что со мной не так?! Почему безумно горько и одиноко, как будто ‎я осталась одна в целом мире? Почему так дрожат руки? Почему мне хочется уткнуться в ‎грудь Майка, жадно вдыхать родной запах, когда нужно вытолкать его вон? Почему мечтаю вернуться назад во времени, снова почувствовать наше «вместе»? Почему до ‎слёз больно понимать, что этого никогда не случится? ‎

А Майк, словно издеваясь, ведёт себя абсолютно естественно и непринуждённо. ‎Смотрит, говорит, улыбается так, будто все последние несколько лет мне просто приснились. ‎Ничего не случилось, мы будто никогда и не расставались. И, вполне возможно, завтра вовсе ‎не моя средняя сестра выходит замуж, а я сама.‎

‎ – Ты права. Поздновато для кофе, но я подумал, было бы глупо упускать такую возможность. – Смеющиеся серые глаза ‎лукаво щурятся: – На свадьбе нам ‎вряд ли удастся поговорить наедине, а потом ты уедешь, – он пожимает ‎плечами.‎

Я открываю рот, собираясь заявить, что не вижу ни одной темы для ‎разговора. Что нам не о чём говорить и незачем встречаться, что ему лучше уйти. А ‎потом осознаю, что просто не в состоянии всё это сейчас проговорить вслух.

Майк прав, другой ‎возможности побеседовать начистоту у нас больше не будет.

Устало киваю и иду на кухню: ‎

‎ – Пошли. Кофе, правда, не обещаю. Есть ‎пиво.‎

‎ – Пиво даже лучше.‎

‎ – Ты ведь нарочно это подстроил, да? – открыв холодильник, я озвучиваю свою догадку.‎

‎ – Сначала определи «это», – коронная фраза Майка в любом споре. Даже не ‎оглядываясь, я могу с лёгкостью представить, как его губы расплываются в хитрой ‎улыбке.‎

‎ – Пьяный Ридж, совершенно безвозмездная развозка по домам, как ‎минимум, – я возвращаюсь к столу, опускаю на него две бутылки. ‎Сажусь на стул, скрестив ноги. Не то чтобы я всерьёз подозревала, но вряд ли удивилась бы, ‎узнай, что пьяная Мишель у бара и телефон с сексуальными откровениями – тоже ‎часть какого-то тайного плана. Даже Ирэн с якобы отправленным приглашением на свадьбу, пусть всё ‎это попахивает самой настоящей паранойей и грозит новым витком «свиданий» с ‎психологом в Торонто.‎

‎ – Ошибаешься. – Майк усаживается на стул напротив. Умелым, резким движением ‎откупоривает крышки. – Спаивать женихов на мальчишниках – прерогатива Логана. Он ‎вне конкуренции.‎

‎ – Ридж – не жених, – сдуру бросаю я, выхватывая из его рук бутылку. ‎Понимаю, что только что выдала себя, и сбивчиво пытаюсь выкрутиться: – В ‎смысле, послезавтра… На свадьбе, – я делаю торопливый глоток, чтобы хоть как-то скрыть ‎смущение.‎

‎ – Ну Логана, предположим, такие нюансы сегодня не волновали, – Майк ‎смеётся и, точь-в-точь как его мать в баре, поднимает в воздухе пиво в мою честь: – За ‎тебя, Стэйс! Ридж прав, ты – великолепна.‎

‎ – Спасибо, – машинально благодарю и молчу, не зная, стоит ли ‎возвращать комплимент или лучше промолчать. Пока размышляю, Майк уже продолжает:

‎ – Второе тоже не верно. – Он пьёт прямо из бутылки. – Всех должен был ‎развозить по домам Лиам, но, – Майк ‎невозмутимо улыбается, – твоя сестрёнка и из него сделала алкоголика. Мало ей ‎убитой печени Логана.‎

‎ – А… – Я бросаю на него хмурый взгляд. Вряд ли он имеет в виду Эми.‎

‎ – Да ладно, не притворяйся, – бывший жених небрежно проводит в воздухе рукой и ‎опять расплывается в широкой, без тени злости или раздражения, улыбке. В этом Майк ‎тоже похож на Ирэн. – Ты наверняка в курсе, вы же с ним не разлей вода. ‎Если, конечно, Дэниз не призналась тебе ещё раньше.‎

‎ – Ты это про что сейчас? – осторожно пытаюсь уточнить прежде, чем в ‎очередной раз за вечер ляпну что-то, о чём придётся сожалеть.‎

‎ – Про то, что наш толстокожий, непробиваемый Логан без памяти влюбился в ‎Дэни. Почти спился, мучаясь угрызениями совести, но потом всё-таки решил отбить её у ‎Лиама.‎

‎ – Ты откуда… – Я со стуком опускаю на стол недопитую бутылку. – Он ‎тебе сам рассказал? ‎

‎ – Нет, ты что! Логан всё ещё мучается, как мне это получше подать, чтобы не схлопотать ‎по шее. Но я же не слепой. Знаешь, вы с ним удивительно похожи. Совершенно не ‎умеете притворяться.‎

‎ – А ты умеешь? – я в упор смотрю на него.‎

‎ – А ты как думаешь? – Майк мрачнеет, но взгляда не отводит. Чуть наклоняет ‎голову на бок, радостная улыбка превращается в печальную ухмылку, ‎смеющиеся искорки в серых глазах – в ледышки. От него словно ‎веет холодом. – Вот мы и подошли к главной теме нашего разговора, – он ‎качает головой. – Нет, Стэйс. Я не умею притворяться. И в отличие от вас с Логаном даже не ‎пытаюсь, но это абсолютно не важно, потому что ты всё равно ‎сомневаешься. Не доверяешь мне. Настолько, что поверила, будто я – убийца Стива.‎

‎ – Ты… откуда… Я… – В горле пересохло, язык прилип к нёбу и стал бетонным.

Столько лет я боялась озвучить подозрение или хотя бы просто ‎спросить. И не смогла. Не решилась. А теперь Майк не только об этом знает, но ‎способен произнести страшные, беспощадные слова вслух. Сказать их так, как будто ‎это он обвиняет меня, а не наоборот.‎

‎ – Не сразу, но постепенно понял. Ты не могла в один миг разлюбить и ‎исчезнуть. И вся эта чушь про маленький город и упущенные возможности… Я знал, ‎что ты врёшь. С самого начала. Не понимал, почему, – он не сводит с меня ‎пристального свинцового взгляда. – Тогда в Оквилле я видел, что ты мучаешься, как ‎разрываешься. Как хочешь что-то сказать, но не решаешься. Гонишь, хотя по-‎прежнему любишь. А потом понял… Это единственное, что могло встать между нами. ‎Убийство Стива. Только оно могло так изменить тебя. Заставить бросить всё, ‎отказаться от нас, сбежать. Но знаешь, что самое ужасное? – Майк ухмыляется. – ‎‎ Не то, что ты вообще могла предположить такое. Что я убил Стива… Нет… Я верю, что у тебя ‎были основания подозревать. Без понятия, какие, но сто процентов были. В ‎противном случае ты бы не уехала. Ты бы боролась за нас, – он поднимается, обходит стол и встаёт около меня. Совсем близко. – Пожалуйста, посмотри на меня, Стэйс.‎

Я не могу. Отчаянно мотаю головой, опустив глаза в пол. Тогда Майк ‎обхватывает моё лицо ладонями, вынуждая поднять на него взгляд.‎

‎ – Самое ужасное, что мне когда-либо пришлось пережить, не считая гибели ‎отца, убийства друга и смерти моего не родившегося ребёнка – это твоё молчание, Стэйс. ‎Ты могла… Нет, ты должна была мне рассказать… Признаться. Бросить в лицо. Всё, что угодно, ‎только не врать! Не молчать! ‎

‎ – И тем самым обвинить тебя в убийстве Стива? – я стараюсь вырваться, ‎но не выходит. Майк держит крепко, больно впечатывая пальцы в мою кожу. – Прости, ‎но я не смогла! – Не получается съязвить, и голос срывается на предательский крик. Я ‎путаюсь в собственных эмоциях, сжимаюсь под его пронзительным, прожигающим насквозь ‎взглядом. Вместо обвинений зачем-то оправдываюсь: – Не смогла, понимаешь?! ‎Стив сказал… Что ты… Я просто хотела знать, кто это сделал, – визгливый голос ‎дрогнул, превращаясь в отчаянный шёпот: – А он назвал твоё имя, понимаешь? ‎Твоё, Майк… Я не была готова… Я не знала, что с этим делать…‎

‎ – Что именно сказал тебе Стив? – отчеканивает Майк.‎ Каждое брошенное слово ранит, будто удар плетью.

‎ – Майк. Осторожно.‎

‎ – И всё? ‎

‎ – Да.‎

‎ – Когда это случилось? ‎

‎ – В больнице. А потом его увезли, и он… и больше не…‎

‎ – Ты должна была мне всё рассказать. Сразу же, – Майк бледнеет и, ‎наконец, отпускает меня, пятясь назад. – Или хотя бы родителям. Пойти в полицию… ‎Всё, что угодно. Только не молчать. Не сбегать. Не так, Стэйс…‎

‎ – Я должна была? – вскакиваю, – А ты ничего не ‎должен был? Например, приехать, когда догадался? Или хотя бы позвонить! Мы ‎могли бы… Не знаю… Не исправить, но хотя бы поговорить!

‎ – Зачем?

‎ – Стало бы легче…‎

‎ – Кому легче, Стэйс? ‎

‎ – Мне легче! Да, мне стало бы легче! – Перед глазами ‎совсем не кстати мелькают фрагменты видео из телефона. И я понимаю, что теряю контроль, но уже не могу остановиться: – А ты что сделал?! ‎Бросился за утешением к Мишель, правда? Не придумал ничего лучше, как переспать с ней, а потом ещё и жениться. После всего, что случилось между вами тогда… После аварии… После… Чёрт, Майк! Она была невестой твоего друга! Убитого друга! Но тебе плевать! Ты всё равно это сделал, прекрасно зная, почему я уехала! Да, ‎Майк?! И что? Стало легче, трахая без любви?! Ты попробовал просто трахнуть, как ‎она просила?! Без всего этого… «Любовь, ‎верность, страдания»… Разик или больше? Тебе полегчало?! ‎

‎ – Я… – Майк как-то странно смотрит на меня, со ‎смесью жалости и недоумения. Но не вины. – Это уже не важно, Стэйс. Я рад, что мы поговорили. ‎Ещё увидимся, – резко развернувшись, он идёт к двери.‎

А я продолжаю стоять, сжимая кулаки. Молча и обречённо наблюдаю, как ‎Майк отдаляется, открывает дверь, переступает порог, выходит на улицу и направляется к ‎машине. Через мгновение доносится стук калитки, жалобно взвизгивает сигнализация ‎машины. Ещё через несколько секунд слышится шум хлопнувшей дверцы и ‎заведённого двигателя, а затем автомобиль резко срывается с места.‎

Вздрагиваю, как от удара. Хватаю со стола недопитую бутылку пива. В ‎порыве отчаяния, злости, боли, обиды – всего, что душит и рвётся наружу еле ‎сдерживаемым криком, – замахиваюсь, швыряя в стену. Жаль, не в голову Мишель. ‎Закрываю глаза и прикусываю до крови губу, чтобы не разрыдаться.‎

‎ – Стэйс, ты в порядке? – в дом влетает бледная, перепуганная Эми. За ней ‎ – Дэниз. Обе оборачиваются, бросая беглый взгляд на усыпанный осколками ‎пол. Снова смотрят на меня. – Мы видели машину Майка, – тараторит ‎средняя сестра. – Я хотела войти, но Дэни велела не вмешиваться. Мол, вам надо поговорить. ‎Видишь, как поговорили? – недовольно бурчит Эми, оборачиваясь к младшей сестре.‎

‎ – Дэниз права, – сквозь слёзы пытаюсь улыбнуться. – ‎‎ Нам надо бы… – Предательский комок в горле заставляет подавиться на полуслове. ‎Разрыдаться, падая на пол. Успеть подумать, что единственное хорошее за весь ‎вечер, а может, и за все последние семь лет – Майк не виновен.

Теперь я в этом ‎уверена. Лучше поздно, чем никогда.