Читать книгу Давай надеяться на лучшее - Каролина Сеттерваль - Страница 17

В конце дня я оказалась в доме своей мачехи в Упсале. Здесь я и нахожусь сейчас. Снова вместе с Иваном, лежа в темноте на чужой двуспальной кровати, не в силах заснуть. Может быть, сейчас восемь или полночь – я понятия не имею.

Мне стало известно, что мои друзья и мой брат находятся сейчас в нашей квартире. Совместными усилиями они делают то, что считают нужным, и заодно присматривают за нашей очень общительной кошкой. Кошка – еще одна проблема, о которой у меня нет сил думать, однако она всплывает в моем мозгу в темноте. Как я смогу после всего этого заботиться об Иване и кошке? Откуда мне взять силы? Как мне о себе-то самой позаботиться?

В нашей квартире в Эншеде идет перестановка, и по моей просьбе они уже вынесли твою кровать в помещение для сбора крупного мусора во дворе дома. У меня язык не повернулся спросить, остались ли на ней пятна после твоей смерти – пятна мочи и испражнений, но я где-то читала, что в момент смерти человек обычно выпускает мочу, и решила не рисковать. Попросила их выбросить кровать и все, что там лежало, когда ты умер – матрас, одеяла и подушки. Я не хочу, чтобы мне пришлось все это снова видеть. Мои друзья съездили в мебельный магазин и купили все новое. Из эсэмэски я узнала, что они убираются и создают уют, чтобы мне легче было вернуться домой. Хотя не совсем понятно, когда это произойдет. Не знаю, когда я снова вернусь домой. Даже не знаю толком, где мой дом.

Лежа в темноте рядом с Иваном, я впервые за несколько часов беру в руки телефон. Там сотни эсэмэсок, которые у меня нет сил даже открыть, не то чтобы отвечать на них, но я вижу по первым строчкам, что почти все они сформулированы примерно одинаково. В них полно сердечек и разбитых сердец. В начале дня я сама разослала несколько эсэмэсок, на которые последовала разная реакция. Некоторые друзья – вероятно, сами в состоянии шока – ответили: «Ты шутишь?», на что я поначалу даже отвечала: «Нет». Другие в своих ответах заполнили весь экран словами, подтверждающими их любовь ко мне, и заверениями, что они всегда готовы протянуть руку помощи мне и Ивану. В некоторых сообщениях предпринимались попытки меня утешить, выражая убежденность, что я справлюсь, что у меня для этого есть все необходимое и что я не останусь одна, если только захочу. В середине дня я перестала читать. Новость распространилась стремительно, и, судя по количеству непрочитанных сообщений, уже не осталось никого, кто был бы не в курсе. Одноклассники по начальной школе, дальние знакомые – все написали мне. Твои коллеги, мои коллеги, приятели, с которыми я веселилась в другой жизни. В списке отправителей мелькают также имена тех, с кем я спала в годы до того, как повстречала тебя. Плохие новости распространяются с завидной быстротой.

Закрыв сообщения, я еще некоторое время смотрю на дисплей телефона, который светится в темноте голубым светом, грозя разбудить Ивана, спящего рядом со мной. Я не знаю, что мне делать. Меня тошнит. В горле все сжалось, сердце отчаянно стучит. Иконки на дисплее телефона кажутся угрожающими – за ними таится огромная волна реакций других людей, с которой я не в состоянии встретиться лицом к лицу. Разговаривать я ни с кем не хочу. Жалею, что с самого начала рассказала о случившемся.