Читать книгу Золотой Ипподром - Кассия Сенина - Страница 14

* * *

Григорий никогда еще не видел таких напряженных и неожиданных состязаний. Шутка ли – появляется никому не известный юноша, и путает карты всему Ипподрому! Похоже, на этой волне поднимется и второй возница красных! Начался шестой заезд, и трибуны снова взорвались криком. Зрители махали синими, зелеными, красными или белыми флажками, некоторые держали полотнища с ободряющими призывами, пускали в небо разноцветные шары. В ряду выше болельщики орали басом и топали ногами; Григория это несколько раздражало, но Елизавета не замечала ничего вокруг – она была вне себя от возбуждения: стало ясно, что Феотоки имел шансы стать не только финалистом первого дня, но, если продолжит в таком же духе, получить и Великий приз Ипподрома. К тому же Лизи с братом впервые в жизни сидели на таких отличных местах.

– Вот видишь? Видишь?! – повторяла Лизи. – Я тебе говорила, на кого ставить, а ты все: «Нотарас, Нотарас!» Вот тебе и Нотарас! Я уже выиграла кучу денег, а ты что?

– Деньги это хорошо, конечно, но ведь ты хочешь получить возницу, а это совсем другое дело, – ехидно заметил Григорий. – Если он выиграет седьмой заезд, то сегодня будет во Дворце, и я зуб даю – принцесса его окрутит! Она ему хлопала и кричала не хуже, чем ты, и красотка она ух, какая!

В отличие от сестры, во время забегов с участием Василия почти не отрывавшей глаз от колесниц, Григорий, когда на экранах появлялась императорская ложа, наблюдал за принцессой и заметил, как бурно она ликовала, видя победы Феотоки. Лизи пропустила мимо ушей колкую реплику брата. Конечно, ее немного беспокоил возможный визит Василия во Дворец, но она была уверена, что у принцессы даже при всем желании не получится с возницей ничего серьезного – родители не дадут!

В шестом забеге выиграл возница белых, а это означало, что в седьмом будут участвовать он, Феотоки и выигравший четвертый и пятый заезды возница синих из второй четверки, а двум зеленым кинут жребий – никто из них не выиграл в этот день ни в одном заезде. «Какой облом для Нотараса! – подумала Лизи. – На него точно многие ставили, а он теперь Великого приза не получит… Если, конечно, ему сейчас не выпадет жребий и он не обойдет Василя в седьмом… Нет, Василь должен выиграть! Ну же, Василь, давай, я в тебя верю!»

– Ну что, пойдем промнемся? – спросил Григорий. – Или ты опять будешь на акробатов пялиться?

– Ну, я бы поглядела, а что? Тебе разве не нравятся они? Такие прикольные! А ты какой-то прямо неугомонный! Вроде на работе целый день на ногах, так посидел бы вот, отдохнул!

– Ты на работе сидишь сиднем, а вот же, не хочешь гулять. Уж кто как привык… Я долго сидеть не могу! А отдыхать надо лежа. – Григорий встал. – Ладно, я пошел, а ты сиди, раз так. Принести тебе мороженого? Или сок?

– Давай, всего неси! Гранатовый сок и фисташковое мороженое, граммов двести… А после бегов мы с тобой загуляем, я же выиграю! – Она засмеялась. – Ну, иди, иди. – И Лизи, взяв бинокль, навела его на императорскую ложу, хотя с такого расстояния в деталях разглядеть происходящее там все равно было невозможно.

В кофейнях, расположенных под трибунами ипподрома, стоял дикий гвалт. Когда Григорий зашел в одно из этих заведений, ему показалось, что он попал внутрь орущей стаи ворон.

– Откуда он взялся, этот Феотоки, черт бы его побрал?! – вопили проигравшие.

– Богородица ниспослала нам на утешение!1 – ехидничали сделавшие ставку на Василия.

Последних, впрочем, было немного, и в основном это оказались люди случайные: большинство «профессиональных» болельщиков ставили на Нотараса или на Мелетия Ставроса, возницу синих из второй четверки.

– Ведь, правда же, правда это возмутительно? – вдруг бросился к Григорию какой-то краснолицый толстяк. – Скажите, молодой человек!

– Э-э, – протянул ошарашенный Григорий, осторожно пытаясь высвободиться из объятий нежданного собеседника, который обеими руками крепко схватил его за плечи. – Что именно вы считаете возмутительным?

– Ну, как же! – брызгая слюной ему в лицо, крикнул толстяк. – Этот Феотоки! Почему нас не предупредили о его способностях?

– Да кто тебя будет предупреждать, Пончик? – насмешливо отозвался высокий поджарый мужчина лет пятидесяти с массивным носом и длинным подбородком. – Ты что, спятил совсем от горя? Бега на то и бега, чтобы никто не знал будущего призера, иначе какой интерес? Ну, чего ты пристал к юноше? Отпусти его!

Толстяк с плаксивым вздохом выпустил Григория так же внезапно, как схватил. Молодой человек едва не отлетел назад и, облегченно вздохнув, поскорее пробрался к стойке, чтобы купить мороженое и ретироваться. Конечно, работая в «Мега-Никсе», он насмотрелся на всякую публику, но такое количество чрезмерно возбужденных фанатов, собранных в одном месте, его напрягало. «Хорошо, что здесь, по крайней мере, не продают спиртного!» – подумал он. Купив угощение для сестры и взяв себе двойную порцию шоколадного мороженого, он направился к выходу и вдруг остановился, словно запнувшись. В дверях кофейни стояла миниатюрная худенькая девушка в синем платье строгого покроя, длиной чуть выше щиколоток и с короткими рукавами; из-под копны огненно-рыжих волос испуганно смотрели большие светло-серые глаза. Очевидно, девушка тоже пришла купить что-нибудь перекусить, но царившая в кофейне атмосфера способна была обескуражить и не такое трепетное создание. Растерянный взгляд девушки остановился на Григории, она вдруг улыбнулась и быстро подошла к нему.

– Простите пожалуйста, вы не могли бы мне помочь? Я хотела купить мороженого себе и подруге, но тут такая толпа, все кричат еще хуже, чем на бегах… Вы тут, кажется, самый нормальный из всех! – Она рассмеялась. – Может, вы побудете со мной, пока я тут покупаю? А то мне немного боязно здесь одной…

– Да, конечно, пожалуйста, госпожа, – Григорий неожиданно для самого себя, заговорил галантным тоном официанта «Мега-Никса».

– Ну, какая я вам госпожа? – Девушка опять засмеялась. – Я просто Лари!

– Лари?

– Ну, Илария, но лучше зовите меня Лари, ага?

– Ага, – заулыбался молодой человек. – Очень приятно! А меня зовут Григорий… то есть можно просто Грига.

– Рада познакомиться! Как хорошо, что вы тут оказались, а то я уж подумала, не бежать ли мне отсюда!

Она смеялась, показывая белые зубы, и веснушки на ее лице тоже словно смеялись вместе с ней. Григорий заметил, что она совсем не накрашена и у нее удивительно белая и нежная кожа.

– Какое вы любите мороженое? – спросил он, когда они подошли к витрине, где пестрели всеми цветами радуги ванночки с холодным лакомством.

– О, я всякое люблю! Только мятное и ванильное не очень… Но сейчас я возьму разного! – Она достала из маленькой черной сумочки кошелек и обратилась к продавцу. – Будьте добры, два мороженых, шарики все разные… В одно кофейный, малиновый, лимонный и дынный, а в другое…

Григорий смотрел на нее и думал: «Какая интересная девушка! Такая веселая… и такая рыжая! Лари. Илария и значит „веселье“ – какое подходящее имя! Всё время смеется… Какие у нее рыжие волосы! Такие яркие…»

– Большое вам спасибо! – улыбаясь, сказала Лари, когда они вышли из кофейни. – Благодаря вам мы с Дари не остались без мороженого! Дари это моя подруга, – пояснила она. – Мне хочется ее угостить получше, она наша гостья, из Сибири.

– То есть прямо из Сибирского царства? – удивился Григорий.

– Да, из Хабаровска. Мне нужно ее веселить, а то она жила там, где все ходят мрачные… наверное от холода! Зимой бывает ниже тридцати, представьте! Вот ужас, я бы там умерла, наверное! Не люблю холод! Ой, но я, наверное, задерживаю вас? У вас уже мороженое тает! Или, может, нам по пути? Мне в тридцать второй сектор, двадцать пятый ряд.

– Неужели? Я там же в двадцать первом с сестрой сижу.

– О, почти рядом! Тогда пойдемте! У вас тоже билеты на все заезды?

– Да, сестре подарил один знакомый.

– Надо же, какое совпадение! Нам тоже по знакомству билеты достались. Я давно уже не была на Ипподроме, но тут почти всё по-старому, так приятно! А вы часто тут бываете?

– Тут нет, но я в Мамантовом бываю очень часто. Люблю бега! В детстве я даже сам хотел стать возницей.

– А почему не стали?

– Отчим был против. – Григорий чуть нахмурился. – Он был страшный самодур, даже бил нас с сестрой, особенно когда мама уже болела…

Тут он запнулся, удивившись про себя, как это он вдруг сходу рассказал этой незнакомке такие подробности про свою семью, какие редко говорил даже тем девушкам, с которыми крутил романы.

– Какой ужас! – сочувственно воскликнула Лари. – А что потом?

– Потом мама умерла, отчима мы выставили, но уже стало не до скачек – надо было зарабатывать на жизнь. Лизи, моя сестра, еще училась в школе.

– Понятно. – Девушка вздохнула. – А где вы работаете?

– В «Мега-Никсе», – чуть смущенно ответил молодой человек.

Григорий не стыдился своей работы, но сейчас ему почему-то стало немного досадно, что нельзя назвать перед этой девушкой более «интеллигентное» место. Илария, однако, даже обрадовалась:

– О, здорово! У «Повелителя рыб»! Я так люблю мегу! Ставридки! М-м! – Она даже облизнулась. – А самого Никоса вы видели?

– Только однажды издали. – Григорий заулыбался, обрадованный таким детским восхищением перед местом его работы. – Он приезжал, когда наш филиал отмечал пятилетие. Так что вот, возницей я не стал, только слежу за чужими бегами. Мне нравится бывать в Мамантовом, там больше начинающие тренируются, интересно наблюдать, загадывать, кто выйдет в люди, а кто нет…

– Да, понятно! А я там была всего раз, давно. А вот здесь бывала часто, когда в школе училась. А сейчас некогда стало, Университет и вообще… серьезная жизнь!

– У вас – серьезная? – недоверчиво спросил Григорий, повернувшись к ней.

Их глаза встретились, и Григорий заметил, что вокруг зрачков ее серых глаз точно вспышкой разбросаны лучики золотисто-карих искорок. Лари вдруг смутилась.

– Ну, я несерьезная, да. – Она быстро опустила взгляд. – Но я пытаюсь… пробую стать серьезней… Такая жизнь, мне в ней многое нравится, но… не знаю, хватит ли духу…

– Какая же «такая»?

От этого вопроса Лари почему-то пришла в замешательство, даже немного покраснела.

– Ну, понимаете… Нет, это так сразу не объяснить… Ой, у вас совсем мороженое растаяло! Идите скорей, а то сестра вас изругает! – Лари засмеялась. – А я вот уже и пришла, у нас места с той стороны, так что я по верху пройду. Спасибо вам! До свидания!

Григорий проводил ее глазами и спустился к своему ряду. Елизавета недовольно надулась на вафельную трубочку с потерявшими форму светло-зелеными шариками:

– А чего такое растаявшее?

– Да так… – Григорий на мгновение замялся. – На меня там мужик один набросился, едва убежал от него!

– То есть как? – удивилась Лизи.

– Да там знаешь, что творится? Все орут, как галки, ругаются, друг друга за грудки хватают. Твой любимец всех подставил! Мало кто ставил на него, вот теперь все проиграли и возмущаются.

– А-а! Правда? Ну, прикольно! Расскажу непременно Василю при встрече, какой он произвел фурор! Ничего, всё равно вкусное, даже и растаявшее… Люблю фисташковое! А ты чего не ешь? Сейчас совсем вода будет! Что ты вертишься вообще?

Григорий уже два раза обернулся назад, пытаясь высмотреть, где сидит Лари.

– Так, ничего. – Он рассеянно взглянул на сцену, где акробаты выделывали разные трюки на лошадях, и принялся за свое мороженое.

Говорить сестре о знакомстве с Иларией ему не хотелось: он знал, что Лизи начнет подсмеиваться над его донжуанским нравом и строить предположения, на сколько дней хватит у него пыла удержать в памяти очередную прекрасную даму. Обычно он реагировал на подобные шутки беззлобно, но сейчас мысль о том, что Лизи может сострить подобным же образом насчет него и Иларии, отчего-то была Григорию неприятна.