Читать книгу Штабная - Катерина Гашева - Страница 5

– Проходи, садись, – сказала Машка Павлу, – и угощайся кстати.

Она кивнула на лежащую на столе солдатскую флягу.

– Это что?

– Бери, бери, это кока-кола, ты же любишь сладенькое?

Павел скрутил пробку, понюхал, потом сделал глоток – кола отдавала алюминием.

– Даже боюсь спрашивать, откуда ты ее взяла…

– Пособие.

Машка растянула в кресле. Она казалось расслабленной. Но Павел чувствовал какое-то пульсирующее напряжение.

Он отпил еще чуть-чуть и протянул фляжку хозяйке. Машка задумчиво поболтала ее, а потом налила немного в крышку от термоса и добавила чего-то из стеклянной бутылочки.

– Спирт, – пояснила она, – меня этому Олег научил. Школьный друг мужа. Помнишь, я рассказывала?

Павел смотрел, как она пьет.

– Ты так много умеешь, Маша, – сказал он и покраснел.

– Хочешь?

– Нет.

– Ну и правильно, – Машка допила и вытащила из стола папку с бумагами. – Боевые офицеры – телом статны, мозгом серы.

– Что? – Павел засмеялся и замахал, – ты несправедлива. Они гораздо храбрее нас.

– Уверен? – Машка подняла брови.

Павел растерялся.

– Маша, я обидел тебя?

– Ох, не говори ерунды. Нам пора заняться проверкой тестов моих гавриков. Сам вызвался мне помогать. Вот и помогай.

Они работали в тишине. Только крысенок изредка пытался сгрызть то проверенные листы, то ручку.

– Странные они у тебя.

– Кто? Вопросы?

– Нет, офицеры. Эта троица. Я, конечно, не знаю, кто они и откуда.

– А ты спроси.

– А ты скажешь?

– Смотря что. Вот, Кирилл Плотвинин – бывший математик, ушел с четвертого курса. От кругов Эйлера-Венна до округления потерь.

– Как думаешь, это эволюция или деградация? – попытался пошутить Павел.

– По-моему, это бегство. – Мария не приняла шутки, – впрочем, не мне судить.

– А остальные двое?

– Марк Станкович, – Машка сплела пальцы, – выходец из народа. Из маленькой такой деревушки. С родителями-язычниками отношений не поддерживает. Не то чтобы презирает, но не ладит. А еще ему изрядно оттоптал мозг помянутый покойный друг моего покойного мужа. Нас он должен просто ненавидеть.

– А этот… Глумус ненавидел штабных?

– Если не сказать хуже. Но Олег умен. Был умен. А за Марка я пока не в курсе.

– Понял. А третий?

– А третьему позарез хочется быть взрослым… Ладно, давай работать.

И они сели разбирать тесты. Вера у господ офицеров не изменилась, и этого следовало ожидать, а вот чувства… Глубина у Марка снизилась, у Влада выросла, а у Кирилла какие-то неясные скачки. Впрочем, глубина и не измеряема стандартными тестами.

– Маша, могу я тебя пригласить… в городе опять какой-то праздник. И с работой мы закончили. Осталось только отчет.

Машка помолчала, ей было очень жаль Павла. Очень и очень жаль.

– Паша, мне нужно лично отнести, согласовать. И… – она опять смотрела куда-то в глубину зеркала, – и это наверняка, займет время.

– Я подожду.

– Не надо, Паша, – она почесала крысенка за ухом. – Кстати, что они там вечно празднуют? Каждую неделю праздник.

– Что-то языческое. Я не уверен. Вроде, День длинного волоса.

– Ну вот. Я по экстерьеру не подойду. Не расстраивайся, будет еще праздник.

Она собрала бумаги. Очень не хотелось идти.

– Я все равно подожду. Или хотя бы провожу тебя до кабинета.

Машка почувствовала, что у нее нет сил отказаться.

Путь лежал через бывшую зону игровых автоматов. Здесь все давным-давно обесточили, но порой что-то просыпалось. То в одном, то в другом вспыхнет лампочка, проиграет пару тактов мелодия.

– Ну вот, пришли. Иди отдыхай.

– Хорошо, – Павел вздохнул. – Удачи там с отчетом.

Машка посмотрела на него и протянула фляжку, которую зачем-то взяла с собой.

– Хочешь еще кока-колы?

И скрылась за дверью.

Она вышла из кабинета главного часа через два. Привалилась к ледяной стене и стояла, тяжело дыша.

– Маша? – Павел приблизился к ней и взял за плечо. – Маша…

Она дернулась. Он увидел совсем близко расширенные глаза, цвет которых он никогда не мог понять, искусанные губы.

– Господи, что ты здесь делаешь?

Она отодвинула его. Провела ладонью по лбу, будто приходя в себя.

– Обещал же.

– Знаешь что, Павел. Ты отвратительно исполняешь приказы. – Она вдруг взяла его за руку. – Пойдем, погуляем.

На улицах еще шумел праздник. Смысла его, кажется, никто не понимал, а может, смысла и вовсе не было. На домах висели пучки волос с разноцветными ленточками. Девушки в народном пели усталыми голосами. Машка молча вела Павла сквозь толпу.

– Маш, что-то случилось?

– Нет. Ты же хотел праздник.

– Просто ты какая-то…

– Откуда все эти люди, как думаешь?

– Наверно, противник живой силой помог. Или дезертиры.

Они оказались в небольшом парке, где прямо между деревьями стояли столики. Нашли свободный, сели. Сначала долго никто не подходил, потом подбежала девушка и поставила на стол два бокала с чем-то терпким, что сразу ударило в голову.

– Маша, я хотел тебе сказать…

– Смотри-ка! – Она поднялась, на губах заиграла улыбка, и Машка продекламировала, – Молодые офицерики отдыхают ночью в скверике!

Влад, Плотва и Марк повернули головы. Они были веселы, разгорячены. Плотва окинул Машку и Павла взглядом, встал и прочел, махнув рюмкой.

– Два штабиста самым этим занимались на паркете!

– Но в окопе под обстрелом неудобно с этим делом, – ответила Машка.

Плотва склонил голову, будто в поклоне, подхватил бутылку и пошел к столику штабных.

Марк и Влад последовали его примеру.

– Вашему от нашего, – Плотва изобразил куртуазный поклон.

– Садитесь, голубчики.

Теперь они все пятеро сидели посреди сквера с бутылкой самогона. Праздник почти отшумел. И официантка осталась одна, ленивая и сонная.

Павел не смог бы вспомнить, о чем они говорили. Машка смеялась. И это было главное, пускай он так ничего ей и не сказал. Так даже лучше.

Откуда-то грянула музыка. Потекла между темными деревьями.

– Можно вас пригласить? – внезапно для себя самого сказал Влад.

Машка кивнула. И пошла к освещенной площадке, не держась за его руку.

Павел проводил их взглядом, и Плотва похлопал его по плечу.

– Крепись, штабчик, его, может, завтра убьют.

Машка двигалась под музыку молча и смотрела в сторону. Влад мучительно подбирал тему для разговора. Он чувствовал, что надо что-то говорить обязательно.

Он сам не понимал, как они очутились здесь, на этой площадке.

– Не кисни. Ты мне нравишься, – сказала она внезапно.

И у Влада перехватило дыхание.

Машка засмеялась. Разом оборвалась мелодия. Они стояли, как на сцене, на подсвеченной асфальтированной площадке. Из темноты вынырнула и бросилась бежать кошка.

– Я бы иначе не пошла. Я всегда делаю только то, чего хочу.

Она врала. Но эта ложь помогала.

Она была пьяна, в голове гудело, тело просилось в бой. Может быть, поэтому она и пошла танцевать с Владом. Этот еще не был в настоящем бою, а теперь он должен его выдержать. Самый настоящий.

«Ты боец», – сказал ей когда-то муж, из-за этого она и сказала «да» на его предложение. Никогда больше никто ее так не называл.

Влад кинул опасливый взгляд на товарищей, но они как будто забыли о нем. Только Павел все смотрел и смотрел Машке в спину.

И Влад принял бой.

– Пойдем гулять, штабная?

– Крыса? – усмехнулась Машка.

И Влад вдруг понял, что на крысу она не похожа.

– Нет. Нет, не крыса. Ну! Идешь?

– Отчего нет?

Повсюду осыпался праздник. Ночь подходила к концу. Влюбленные пытались забыть о том, что скоро утро, закрывали глаза, задергивали шторы. Одинокие пили. Солдаты отмеряли линию фронта строевым шагом. И никто не спал.

– Куда идем?

– Вон туда, – она толкнула дверь в какой-то подъезд.

Влада обдало холодом и темнотой. Машка покопалась в замке. Дверь щелкнула и поддалась.

Владом вдруг овладел страх. Какое-то детское «не надо так», «я не так это представлял» и «почему я?»

Это последнее он спросил вслух в глухом нежилом коридоре. Машка остановилась под прошлогодним календарем с репродукцией какой-то иконы.

– Ты меня не свяжешь. Первых быстро забывают. А мне не надо твоей памяти.

– Акт благотворительности?

– Догадливый. Хватит болтать.

Влад храбрился. Но стоило ей скинуть на скрипучую кушетку форму, как его затрясло. Она придвинулась ближе, потом что-то сказала, и мир стал радужным, незнакомым. Звякнуло об тумбочку – это Машка сняла с пальца кольцо.

У нее было тело смертницы. Влад не знал, откуда взялась такая мысль. Но именно так должно выглядеть тело смертницы, именно так оно должно ощущаться. Влад замычал от напряжения. Ему было как-то невыразимо стыдно, и стыд этот пульсировал в голове.

Потом все вспыхнуло и куда-то поплыло. Машка поднялась и надела кольцо обратно на безымянный палец.

– А как же муж? – спросил Влад и не узнал свой голос.

– Муж… объелся груш, – сказала Машка и застегнула последнюю пуговицу.