Читать книгу Старый дом - Катерина Картуш - Страница 35

– О-ля-ля! – раздался над ее правым ухом вкрадчивый голос. – Какой приятный сюрприз! Хотя, честно признаться, я ожидал вас ближе к вечеру.

Хельга обернулась на звук. По спинке дивана прохаживался кот. Дивный дымчатый кот с пушистыми кисточками на ушах. Он лениво помахивал роскошным хвостом, косясь изумрудным глазом на нежданную гостью. С грациозной вальяжностью спрыгнул на сиденье, затем на пол, потерся лохматым боком о правый сапог, оставляя на черной замше серые клочки шерсти.

Хельга с изумлением рассматривала кота, не замечая стоявшего за спиной доктора. Даже руку подняла, чтобы погладить, но не решилась. Потыкав носом тонкий нейлон, кот неожиданно облизнулся. Запрыгнул на женские колени, поджал мохнатые лапки и заурчал, подставив пушистую спину под нежную женскую руку.

– Милый котик, – пробормотала Хельга, осторожно дотрагиваясь до кисточки на ухе, – ты умеешь разговаривать?

– Нет-нет, не льстите мне, Хельга! – засмеялся Гордон. – Я, отнюдь, не волшебник, но сейчас я чертовски завидую Босе.

– О, вот как! – улыбнулась в ответ Хельга, – я уж было подумала…

– Что попали в замок Маркиза Карабаса? – доктор склонился над женским плечом, почесал кота за ухом. Тот довольно потянулся, вытянув передние лапки.

– Что-то вроде того… – улыбнулась Хельга, откидываясь на диванную подушку. Едва уловимый запах алкоголя, перемешиваясь с дорогим лосьоном, защекотал нос.

– Простите за внезапное вторжение, доктор, – начала Хельга, поглаживая по мягкой шерстке разомлевшего кота, – но я не могла ждать до вечера.

Доктор быстро выпрямился:

– Не надо извинений! – он предостерегающе поднял руки ладонями вперед. – Но в следующий раз все-таки предупреждайте о своих внезапных порывах – меня могло не оказаться дома. Вы позволите?

Не дожидаясь ответа, Гордон небрежно плюхнулся в кресло, по привычке перекинул длинные ноги через подлокотник. Широкой пятерней отбросил со лба мокрые волосы. Гладко выбритые щеки, тонкий рот, зеленые глаза. В белом кашемировом пуловере и черных потертых джинсах он был неотразим, а загорелые лодыжки, нагло выглядывающие из серых домашних туфель, довершали образ небрежного мужского совершенства.

Приоткрыв рот, Хельга беззастенчиво разглядывала доктора, все настойчивее наглаживая котика по пушистой спинке. Не замечая прижатых к голове ушей и отчаянно стучавшего по дивану пушистого хвоста, она крепко сжимала кошачьи лапы в правой руке, левой перебирала теплую шерстку.

– О, прощу прощения, привычка, знаете ли, у меня редко бывают гости, – пробормотал доктор, поспешно принимая подобающую позу: нога на ногу, руки на подлокотниках.

– Итак, вы голодны? – с любезной улыбкой он взглянул на Хельгу, но, заметив страдания кота, как ужаленный, подскочил на месте. – Эй-эй, девушка, не тискайте так Босфора! Я почти поймал его глаза у своих ног! Вы, позволите, я заберу его у вас?

Приподняв с женских колен испуганного кота, доктор ловко уложил его толстым животиком на свои руки и принялся покачивать как младенца.

– Бося! Глупыш! Надо достойно принимать женское внимание, даже такое настойчивое, – улыбался доктор, исподтишка поглядывая на Хельгу. – Босфора мне подарила подруга. Он был совсем маленьким и с пораненной лапой. Я его вылечил, но небольшой шрамик все же остался, смотрите! – он ловко продемонстрировал женщине заднюю конечность кота, – на нем не растет шерсть.

– О, боже мой! – охнула Хельга. – Это же мой котенок! Вот так встреча!

– Вы ошибаетесь, дорогая! Это мой кот! – немедленно возразил доктор.

– Я как-нибудь расскажу вам историю нашего знакомства, а сейчас только замечу, что очень рада за его судьбу!

– Завтрак готов, господин! Я накрыла вам в столовой или где надо было? – прогудела вувузелой прислуга, входя в комнату.

Хельга невольно вздрогнула. Кот, громко мяукнув, вырвался из рук хозяина и забился под диван. Гордон снисходительно улыбнулся.

– Спасибо, Лурдес. Столовая нас вполне устроит.

– Тогда мы пойдем, господин? Или гостью надо обождать?

– Будьте так любезны, Лурдес, возвращайтесь в город. О гостье я сам позабочусь. Надеюсь, вы все сделали правильно?

– Да как всегда, господин! Так я пошла? Надо еще у адвоката успеть прибраться, да и в отеле моя смена…

– Да-да! Идите! Мой поклон Аристотелю.

Обняв смуглянку за пухлые плечи, доктор вежливо проводил ее до двери.

– Я видела ее в клинике… – заметила Хельга.

– Да, я взял ее на полставки уборщицей. Пройдем в столовую?

Подперев рукой голову, Гордон с удовольствием наблюдал, как гостья аккуратно отрезала кусочек антрекота и положила себе в рот. Как медленно пережевывает его, не отрывая глаз от тарелки. Как запивает красным вином, как…

– Гордон, перестаньте на меня пялиться, кусок в горло не лезет, – Хельга отодвинула тарелку. Взглянула на него, потом на часы. Доктор мечтательно улыбался, часы тикали.

Надо было начинать разговор, но он все медлил. Может, она решиться начать первой. Вот она приоткрыла рот, но лишь затем, чтобы опять пригубить вино.

– Итак, если вы насытились, перейдем к делу, – Кронбик встал из-за стола. – Прошу, – указал на уютные кресла у камина. – Вино можете взять с собой. Я вижу, оно вам понравилось.

– Вы сказали по телефону, что готовы предоставить мне важную информацию…

– Совершенно верно, дорогая Хельга, – он удобно устроился в кресле, положил ноги на пуфик.

Она опять посмотрела на часы.

– Вы торопитесь?

– Да, немного. Ночное дежурство. А у вас сегодня выходной?

– Да, – кивнул головой Гордон, – как хозяин клиники я могу себе это позволить.

– Завидую… немного. Вы отдадите мне расписку?

– Браво, Хельга, браво! – он восхищенно посмотрел на женщину. Она замерла с бокалом вина в руке, с вызовом глядя на доктора.

– Как вы догадались, что я приложил… гм… руку к вашему материнству? – улыбаясь, спросил Кронбик.

– Берта на похоронах напилась и все рассказала.

– Тогда зачем устроили этот спектакль в оранжерее?

– Хотела услышать правду от вас, – она отпила из бокала. Присела на подлокотник соседнего кресла.

– Эх, дорогая Хельга, – вздохнул Гордон, – вся правда состоит в том, что это была моя идея.

– Как – ваша?!

– Я, на минуточку, врач, – он криво усмехнулся, – причем, довольно неплохой. У Маккишей шансов нет. Пока не появится лекарство от рака, вы так и будете хоронить своих детей тридцатилетними. Вам это надо?

– А разве вы не на пороге великого открытия?! – тихо спросила Хельга. – Ведь Эдвард…

– Это не ваше дело, – отрезал доктор, вставая с кресла. Она коснулась запретной темы, и он рассердился. Подошел к столу, налил себе виски, выпил.

– Босфор! – громко крикнул в тишину дома. Хельга вздрогнула от неожиданности, когда пушистая тучка запрыгнула на пуфик и гортанно заурчала.

Присев на корточки, Гордон почесал кота между ушек. Приподняв его мордочку, быстро расстегнул ошейник. Из поперечного шва вытащил бумажный листок, бросил его на колени Хельги.

– Вот ваша расписка, можете подавать на алименты, я – не против. Кстати, возьмите себе на заметку – очень надежный тайник! Я как-нибудь расскажу вам историю о спрятанных таким образом алмазах.

Он вернул ошейник на место, не отказав себе в удовольствии погладить кота по пушистой спине. Бося, вывернувшись из-под руки хозяина, спрыгнул с пуфика и, бесшумно касаясь паркета розовыми подушечками лап, величественно удрал из столовой.

Проводив любимца взглядом, Гордон уселся напротив женщины. Кресла стояли так близко друг к другу, что их колени невольно соприкасались.

Она нервно развернула бумагу.

– Мы, нижеподписавшиеся… тра-та-та… обязуемся не предъявлять каких-либо претензий материального и иного толка… тра-та-та… в отношении Гордона Кронбика, чей биоматериал был предоставлен для оплодотворения яйцеклетки Хельги Маккиш… такого-то числа и года… подпись Р. Маккиш, Х. Маккиш. Замечательно! – с явным облегчением воскликнула Хельга и, не медля ни секунды, порвала бумагу на мелкие кусочки.

– Что? Все так плохо? – тихо спросил Гордон, коснувшись пальцами подбородка женщины.

– Все так плохо… – выдохнула в ответ Хельга. Ее голубые глаза оказались в опасной близости от его лица, – совсем все плохо… мы почти нищие…

Целуя ее в теплые губы, он краем глаза заметил, как белые кусочки бумаги высыпались из ее разжатой ладони на оленью шкуру, брошенную еще зимой у камина. Словно снежинки…