Читать книгу Детокс - Катерина Яксон - Страница 5

Через пару дней до меня, наконец, окончательно доходит, что лето приближается к концу, впереди осень, а с ней – институт. Значит, пора закупаться к новому сезону.

Я отправляюсь по магазинам и беру с собой Ленку, от которой, впрочем, толку мало, потому что она может думать только о Дэне. Понравилась ли она ему, и если нет, то почему, а если да, то насколько сильно? Позвонит ли он, и если да, то когда, а если нет то… да когда уже он позвонит, в самом-то деле? Признаться, я жду этого едва ли не больше, чем она.

Разумеется, в институт нужно кучу всего – всякие тетрадки, ручки, учебники и тому подобное, но вся эта фигня сейчас мало меня волнует. Я сосредоточена на одежде. Вспоминая желание в Ромином взгляде, я пытаюсь подобрать в меру сексуальный гардероб. Я не собираюсь выглядеть распущенной, упасите Боги. Просто мне хочется быть красивой и сразу произвести впечатление. Поэтому я по полчаса раздумываю над каждой шмоткой, пытаюсь добиться внятного совета от Ленки и с горечью думаю, что от Ромы было бы куда больше толку: один его взгляд сказал бы мне всё.

За пару дней до начала занятий я решаю ещё раз съездить к бабушке – в последний раз, как я искренне считаю. Я планирую быть очень ответственной и накрутила себя до невозможности – я убеждена, что все выходные буду посвящать занятиям, домашним заданиям и подготовке к различным семинарам. Хорошо, если будет оставаться пара-тройка часов на мимолётные встречи с друзьями, но ни о каких поездках за город и речи не может идти.

Так что я проникаюсь значимостью момента. В последний раз я на свободе, в последний раз могу делать всё, что хочу, в последний раз могу просто сесть в автобус и уехать. Сама себя уговариваю не драматизировать, но получается почему-то с трудом. Я уже и забыла про своё дурное предчувствие, про холодок, пробежавший по телу, но, видимо, это ощущение застряло в подсознании и не даёт мне покоя. В голове словно тикают невидимые часы, отсчитывая последние минуты и секунды лета. Вот и дни уже стали короче и прохладнее, и на деревьях появляются первые жёлтые листья, а сегодня и вовсе идёт дождь. Да не дождь – ливень, такой сильный, что я даже начинаю сомневаться, стоит ли ехать? Потом напоминаю себе, что такого шанса может больше и не представиться, натягиваю на голову капюшон и бегу к метро по лужам.

К тому моменту, как я влезаю в пригородный автобус, я уже мокрая до нитки, дико замёрзшая, и моё настроение сильно ниже среднего. Дождь такой сильный, что на улице темно, словно сейчас не день, а поздний вечер. Но в автобусе тепло и включён мягкий желтоватый свет. Я высыхаю, отогреваюсь, и оказывается необычайно уютно смотреть из окна на косые струи дождя и деревья, которые гнутся под порывами ветра. Усилием воли я решительно прогоняю из головы мрачные мысли. Право слово, бесконечное лето мне просто-напросто наскучило бы. Чего я раскисла? Я ничего не теряю – ни друзей, ни себя, ни свои достижения. Зато приобретаю очень многое – новые знания, новых знакомых, новый опыт. Это перемены к лучшему, я уверена!

Когда я, наконец, добираюсь до бабушки, дождя уже нет, но всё вокруг мокрое. Не желая нарушать свой ритуал, сворачиваю к озеру и выкуриваю сигарету на берегу, но посидеть на песочке и помедитировать на солнечную дорожку в водной глади нет никакой возможности, и даже это тоже меня расстраивает. Бабушка моментально начинает хлопотать вокруг меня, поражается – чего это я решила ехать в такую погоду, брюзжит – вот заболею по своей глупости, а мне ведь в институт! Я выпиваю чашку горячего чая, потом вторую, съедаю кусок пирога и устраиваюсь с книжкой на диване в почти хорошем расположении духа.

К вечеру погода совсем налаживается. Я выползаю на скамейку перед домом, чтобы покурить. Солнце уже зашло, но небо такое чистое – ни облачка, и такое пронзительно голубое, и лес напротив дома такой тихий, нет ни дуновения ветерка. Всё вокруг так и дышит покоем, а на меня вдруг снова накатывает плохое предчувствие. Это затишье перед бурей, думаю я, это просто-напросто затишье перед бурей. Я чувствую это всем своим существом, и ощущение настолько сильное, что перехватывает дыхание. Я делаю судорожный вдох, пытаясь прийти в себя, и тут подходит бабушка.

– Кристина, ты чего это взгрустнула?

– Не хочу никаких перемен, – вырывается у меня. – Никакого института не хочу, никакой осени. Хочу, чтобы всё навсегда осталось таким, как сейчас.

Бабушка пристально смотрит мне в глаза.

– Пока ещё никому не удалось навечно остаться молодым, – говорит она.

Я нервно усмехаюсь.

– Ба, мне всего семнадцать!

– Всё равно, – наставительно произносит бабушка. – Тебе не всегда будет семнадцать. Придётся повзрослеть. Ничего-то у тебя не получится оставить таким, как сейчас.

От её слов у меня мороз по коже. Я даже вздрагиваю. Бабушка вздыхает и садится на скамейку рядом.

– От перемен никуда не деться, Кристина, всё меняется. Иногда не так, как нам хочется, но приходится приспосабливаться. Никуда ты от этого не денешься. И потом, за плохим всегда следует хорошее. Возьми хоть меня…

Я киваю. Бабушка знает, о чём говорит. Не очень-то ей, наверное, хотелось, чтобы начиналась война и блокада. Адский ад, хуже и представить ничего нельзя, по сравнению с этим мне за нытьё по щекам надо надавать. Но бабушка пережила ужасные времена, она выжила, встретила дедушку, у них была семья, они были счастливы… Всё правильно. Всё так.

– Просто мне кажется, что так хорошо, как сейчас, никогда уже не будет, – шепчу я так тихо, что бабушка меня не слышит.

* * *

На следующий день приходится уезжать очень рано – это последний день каникул. Впрочем, вчерашние дурные мысли меня покинули. Утро солнечное и жаркое – совсем как в июле. Даже не верится, что завтра уже наступит осень. Даже не верится, что наступление осени может что-то изменить.

Во время поездки в автобусе я размышляю о том, почему же я так расклеилась, ведь никаких логичных объяснений моему состоянию нет. Что это за дурное предчувствие? Откуда оно взялось? С чего всё это началось?

И тут моё сердце замирает, прежде чем подпрыгнуть куда-то к горлу. Я помню, с чего всё началось. С того вечера на пляже Крестовского острова. С малинового заката и плеска волн… и странного, пугающего Роминого взгляда.

Одновременно с этим воспоминанием я внезапно осознаю, что Рома не звонил уже почти целую неделю. И это… это почему-то пугает меня. Безумно пугает. Словно лето ещё не кончилось, а я уже что-то потеряла.

Я пытаюсь успокоиться и мыслить логически. Пытаюсь вспомнить, как часто он звонил мне раньше. Как часто мы виделись? Боги, я не помню, такое ощущение, что он всё время был рядом! Но это, конечно же, не так. Мы могли не встречаться по несколько дней, но он всё равно каждый день звонил, верно? Могло ли быть такое, что он не звонил пару-тройку дней? Возможно. А неделю? Нет.

Нет!

Почему же он мне не звонит? Почему у него был тогда такой взгляд словно… словно он прощается со мной? Что же всё-таки случилось?

Вечером мы встречаемся с Ленкой, чтобы проводить лето. Мне, впрочем, не до проводов, как и Ленке, которая озабочена тем, что Дэн ей так и не позвонил. Меня мучает практически то же самое – только мужчина другой.

– Почему бы тебе просто не позвонить ему самой? – раздражённо спрашивает Ленка: она рассчитывала на новости о Дэне.

– Почему бы тебе самой не позвонить Дэну? – огрызаюсь я. Ленка смотрит на меня со злостью.

– Потому что мы едва знакомы, а ты общалась с Ромой всё лето?

Я машу рукой.

– Да знаю я, просто… просто…

Просто, несмотря на всё наше общение, я ни разу не звонила ему сама. Ни разу, за исключением того случая после провальной вечеринки, о которой я стараюсь лишний раз не вспоминать. Ну, у меня не было ни малейшего повода ему звонить – он всегда звонил сам.

– Просто что? – наседает Ленка.

– Ничего. Да не знаю я. Слушай, – у меня появляется смутная идея. – А пойдём во двор. Тут очень симпатичный скверик есть неподалёку.

Ага, симпатичный скверик прямо напротив Роминого дома. Ленке я об этом не говорю, но она далеко не дура, и быстро понимает, зачем я притащила её именно сюда. Тем более что я глаз не свожу с Роминого подъезда, так, что даже периодически выпадаю из разговора. Шансов на то, что именно сейчас он будет входить или выходить из дома, практически нет, и всё же – а вдруг?

И Боги не остаются глухи к моим мольбам. Примерно через полчаса моего бдения подъездная дверь открывается и оттуда решительным шагом выходит Рома.

Я замираю. Этого не может быть. Потом прячусь за Ленкину спину – не хватало ещё, чтобы он увидел меня здесь, увидел, что я подкарауливаю его, как какая-нибудь влюблённая фанатка. Потом трясу головой. Какая разница, это же Рома! Я хотела увидеть его, хотела поговорить, так что же я сижу, он же уходит!

Я подскакиваю на ноги. Рома определённо направляется к метро, и я стремглав несусь за ним. Как же быстро он ходит и как далеко уже ушёл! Я мчусь через Бассейную, не глядя по сторонам, машина проносится в десяти сантиметрах передо мной, сзади Ленка истерически кричит. Плевать! Догоняю Рому прямо перед входом в метро.

– Привет! – бормочу я, дёргая его за рукав. Никак не получается отдышаться.

Рома смотрит на меня с выражением… Нет, он смотрит без малейшего выражения.

– Привет. Вы куда так торопились?

– Я… – слова «я бежала за тобой» буквально рвутся наружу, но я сдерживаюсь. – Просто как всегда опаздываю. А ты что? Как ты вообще?

Он неопределённо качает головой.

– Да нормально. Только вот тоже опаздываю. Так что извините…

– Да, – я несколько растеряна. – Да, конечно. Ты позвони мне, ладно?

– Конечно, – кивает он и улыбается. А потом ныряет в метро, оставляя меня, совершенно потерянную, на залитой солнцем улице.

– Это что ещё такое было? – сердито спрашивает подошедшая Ленка. Я стираю слёзы тыльной стороной ладони.

– Я и сама не знаю, – бормочу я. – Сама не знаю, Лен…

* * *

Спустя полчаса, выпив баночку Ред Девила и слегка успокоившись, я подробно рассказываю Ленке о том, что случилось.

– Всё же было нормально, – повторяю я раз за разом. – Всё было хорошо. Тогда почему же… почему же он так себя повёл?

Ленка задумывается.

– Слушай, ты же говорила, что его девушка вернётся к осени?

Я даже вздрагиваю от неожиданности. Его девушка. Эта Тамара с фотографий, с уложенными волосиками и милой улыбочкой. Боги, мы никогда про неё не говорили, он совсем про неё не упоминал, я и думать забыла о том, что она вообще существует! И всё же, это имеет смысл… или нет?

– Ну и что? – вскидываюсь я. – Ты думаешь, если она вернулась, мы теперь не будем общаться? Думаешь, она запретит? Да какое право она вообще имеет…

– Очень похоже на ревность, – замечает Ленка.

– Какая ревность? – отмахиваюсь я. – Мы друзья.

– Да, конечно.

Я снова машу рукой. Она ничего не понимает. Я действительно не чувствую ревности, только ужасное чувство потери. Не хочу терять Рому, Боги, не хочу! Я не испытываю к нему романтических чувств, я знала, что у него есть девушка, и мне всю дорогу было на это наплевать. А вот на то, что из-за неё мы можем перестать общаться, мне не плевать. Он мой друг, – твержу я про себя. Он часть моей жизни. Я не хочу его потерять.

– Гляди веселей, – говорит Ленка, стараясь меня приободрить. – Может, она его пасёт. Может, она вообще была где-то рядом, когда вы разговаривали. Может, она тебя видела! Вот он так и повёл себя, потому что не хотел скандала.

Я киваю. Это кажется логичным. Я знаю Рому, не стал бы он так холодно со мной разговаривать без малейшей причины. Я немного успокаиваюсь.

– Ладно, – улыбается Ленка. – Как насчёт завтра, готова? Что наденешь?

* * *

На следующее утро, первого сентября, я просыпаюсь с ощущением полной нереальности происходящего. Я механически принимаю душ, выпиваю чашку чая, выкуриваю сигарету, одеваюсь, крашусь… Кажется, что это сон, всё это: первый день осени, институт, вчерашний разговор с Ромой. Всё это сон, я сейчас проснусь, и снова будет солнечный август, и нужно будет идти куда-то развлекаться, и всех забот будет – что надеть.

На улице такой густой туман, что не видно даже ближайших домов. Честное слово, за всю свою жизнь я не помню такого тумана, и он усиливает ощущение нереальности. Я вспоминаю, что где-то читала или слышала, будто густой туман – предвестник перемен. Хоть бы эти перемены были к лучшему, думаю я, но в глубине души сомневаюсь. После вчерашнего вечера дурное предчувствие превратилось практически в уверенность. Ничто не останется таким, как есть. Ничто не станет лучше.

Я раздражённо трясу головой, стряхивая с волос капли конденсата. Хватит думать о всякой ерунде. Из-за этого тумана причёска стала похожа неизвестно на что, влажные волосы завиваются кольцами и липнут к шее, а я потратила столько времени на то, чтобы их выпрямить. Произвела первое впечатление, ничего не скажешь!

Всю дорогу до института я стараюсь думать о каких-то мелочах. Не наступила ли я в грязь, чистые ли у меня туфли? Есть ли в институте какой-нибудь буфет, и почему я не позавтракала? Во сколько нас отпустят сегодня? Я гадаю, скольких однокурсников смогу вспомнить в лицо, и настраиваюсь на то, чтобы быть милой, приветливой и общительной. Но всё равно ощущение нереальности только усиливается.

Хвала Богам, никакой учёбы сегодня не предусмотрено, только «церемония встречи первокурсников». Само название кажется мне ужасно дурацким, но, по крайней мере, есть надежда, что это действо не продлится долго, и скоро я буду свободна. Как же повезло, что сейчас суббота, и настоящие занятия начнутся только с понедельника. Ещё полтора дня свободы перед этой новой жизнью, будь она неладна.

В институтском дворике полно народу, а посередине установлена трибуна с микрофоном. Я проталкиваюсь сквозь толпу, периодически замечаю знакомые лица и здороваюсь, даром, что не могу вспомнить ни одного имени. Очень скоро у меня губы начинает сводить от бесконечных улыбок. Я вздыхаю с облегчением, когда действо, наконец, начинается.

Во время церемонии ощущение нереальности происходящего только усиливается. Профессора и старшекурсники что-то говорят, произносят какие-то речи, а перед моим внутренним взором проносятся картинки – яркое синее небо, запах сирени, плеск волн, горячее солнце, горячий песок. Рома. Почти в каждом воспоминании – Рома, которого я теперь теряю. Моё сердце сжимается, и именно в этот момент в рамках церемонии встречи первокурсников в небо взлетают десятки воздушных шариков. Яркие шарики в сером небе. Я думаю, что именно так сейчас моё солнечное золотое лето улетает в серую безысходность осени.

Всё. Конец. Мне нужно уйти отсюда немедленно, прямо сейчас.

К сожалению, уйти сразу же не получается. Одногруппники собираются вместе и, поскольку я ещё не окончательно передумала здесь учиться, приходится присоединиться к ним. К моему ужасу, среди них обнаруживается девочка из параллельного класса, Юля. В школе мы никогда не общались, но сейчас она, видимо, решает стать моей лучшей подругой. Да ещё и живём мы рядом – можем вместе ездить, вот радость-то! Боги, почему они все такие серые, тусклые, скучные до зубовного скрежета, как мне выдержать с ними пять лет? Или я предвзята? Или просто дело в моём плохом настроении? Неважно, не хочу сейчас об этом думать. Ребята собираются в кафе, но это уже выше моих сил. Успею ещё наладить контакт с коллективом. Сейчас мне нужно свалить, и как можно скорее!

Наконец я выбираюсь из толпы и бегу к метро, на ходу доставая телефон.

– Ленка, ты закончила? – практически кричу в трубку. – Мне срочно нужно выпить!

* * *

Я снова благодарю Богов за то, что сегодня суббота. Ленкины родители уехали на дачу, и квартира в нашем распоряжении. По дороге к Ленке я раздумываю о том, что вот уже второй раз еду к ней ночевать с печальными думами о парне. В прошлый раз о Владе, а теперь…

А теперь всё гораздо сложнее. Потому что я не влюблена в Рому, абсолютно, но мысль о том, что я могу потерять его, отдаётся в сердце мучительной болью. Я не влюблена в него, просто люблю. Как друга. Как человека.

Я вздыхаю. Да ещё институт этот. И лето закончилось.

– Как тебе было в институте в первое время? – Ленка старше меня на год, и я с ней советуюсь.

Она пожимает плечами.

– Да нормально. Непривычно сначала, а потом втянулась. А что, тебе не понравилось уже?

Меня передёргивает.

– Не понравилось? Это очень мягко сказано, Лен. Мои однокурсники, они такие… серые, что ли. Обычные. Заурядные. Просто противно. Как мне с ними учиться пять лет?

– Ты говорила, они очень милые люди, – замечает Ленка. Я морщусь.

– Они чужие. Другие, совсем не такие, как мы. Если бы я могла учиться с тобой… или с Димкой, или с Андреем, да с кем угодно из старых знакомых…

– Ты вроде хотела новых знакомств.

– Я передумала, – отрезаю я.

– Парней, конечно, почти нет, – утвердительно говорит Ленка. Я киваю.

– Почти нет. Да и на что мне они, эти малолетние ботаники?

– Хотя бы чтобы разбавлять бабий коллектив. Ты же там с ума сойдёшь.

Вздыхаю. Я точно схожу с ума, но явно не из-за отсутствия мужского пола на моём потоке. Не хочу я никаких новых знакомых. Лучше не отнимайте у меня старых.

– Всё грузишься из-за Ромы? – проявляет Ленка чудеса проницательности. – Он так тебе и не позвонил?

Я страдальчески морщусь. Честно говоря, я была уверена, что вечером он позвонит. Тем более, это был вечер накануне первого сентября. Как он мог не набрать и не пожелать мне удачи? Как он мог не позвонить сегодня и не спросить, как всё прошло? Неужели, это действительно… конец?

Ленка правильно понимает моё молчание.

– Наверняка она его пасёт, – утешающе говорит она. – Давай-ка лучше выпьем.

И я пью. Пью за новый учебный год и за новую жизнь, которую уже проклясть готова. Пью за прошедшее лето и за то, чтобы следующее было не хуже, хотя я уже уверена, что это неосуществимо. Пью просто так.

Телефонный звонок раздаётся почти в десять вечера – так неожиданно, что я буквально подпрыгиваю на стуле.

– Это он, – говорю я Ленке, глядя на экран. – Я сейчас.

Выхожу из кухни абсолютно спокойно, хотя внутри всё трясётся и сердце колотится как сумасшедшее. Что за вздор, это же просто Рома! С каких пор я так реагирую на его звонки?

– Привет, – говорю я в трубку.

Он смеётся. Он слегка пьян – возможно, даже не слегка. Но он разговаривает со мной совсем как прежде, словно абсолютно ничего не изменилось, и я моментально расслабляюсь.

– Как ваш первый день? – спрашивает он, и я снова морщусь.

– Отвратительно. Всё это просто отвратительно, Ром. Я хочу лето назад.

– Вот как? – тянет он. – Я хотел предложить вам отпраздновать, но теперь, видимо, остаётся только напиться с горя?

– Этим мы и заняты, – сообщаю я. – С Ленкой.

– А вы не хотите присоединиться к нам? – тут же отзывается он. – Я с Дэном.

Мой рот растягивается до ушей.

– Сейчас, я с Ленкой поговорю, – щебечу я. – Перезвоню через пять минут. Я почти уверена, что мы с вами.

Ленка приходит в дикое возбуждение от моего, – то есть, Роминого, – предложения, и в течение десяти минут я наблюдаю за тем, как внушённые с детства опасения борются в ней с симпатией к Дэну и надеждой на продолжение. То она восклицает, что никуда не поедет, и мне приходится убеждать её в том, что никто не собирается нас насиловать и расчленять, то причитает, что ей совершенно нечего надеть, то в двадцатый раз уточняет, как именно её позвали. Как бы то ни было, как я и думала, исход предрешён. Через пятнадцать минут я звоню Роме и сообщаю ему, что мы с ними.

– Ок. К Дэну поедем, – говорит Рома.

Неожиданно.

– Почему, интересно, к Дэну? – спрашиваю я у Ленки. – Рома живёт в двух шагах отсюда, а до Дэна ещё ехать надо.

– Тут как раз всё понятно, – пожимает плечами Ленка. – У него наверняка его девушка дома, а он гуляет. Слушай, а далеко ехать? Мы сможем оттуда сами домой добраться?

– Что? Не знаю. Сможем, конечно, не в Сибирь же нас повезут… – рассеянно отвечаю я.

Я несколько деморализована новым упоминанием о Роминой девушке. Я не думала о ней всё лето и с удовольствием не думала бы ещё столько же. Своим приездом она вносит какой-то сумбур в наши устоявшиеся, гладкие отношения, и, если на то пошло, в моё отношение к Роме тоже. Я с сожалением думаю, что вряд ли когда-нибудь ещё побываю в Роминой уютной кухоньке… или в его кровати. Потом мысли принимают какое-то совсем уж странное направление. Я думаю о том, что он спит с Тамарой на той же кровати, на которой спал со мной… хотя, если на то пошло, это я залезла в их постель, так что…

Мотаю головой и заставляю себя встряхнуться. Ну и что? Я ведь знала, что у него есть девушка. Её наличие никак не влияло на наши отношения летом и не должно влиять теперь. Она не имеет никакого отношения ко мне, к нам с Ромой, так какая разница, где она сейчас?

Самое главное, что он позвонил мне, самое главное, что он меня позвал. Вот всё и наладилось, – думаю я, когда Рома целует меня в губы при встрече и обнимает за плечи в машине. Всё наладилось, зря я боялась и накручивала себя. Всё хорошо, всё по-прежнему, ничего между нами не изменилось.

Оказывается, что Дэн живёт в конце Ленинского проспекта, почти на берегу залива. Это приводит меня буквально в щенячий восторг. Мне (и нескольким банкам Ред Девила внутри меня) немедленно приходит в голову гениальная идея посидеть на берегу. Мне объясняют, что залив всё же достаточно далеко, и топать до него минут сорок, не меньше. Я разочарованно умолкаю.

Дэн снимает двушку на двенадцатом этаже, и из его окон виден всё тот же залив. Я немедленно прилипаю к окну и, несмотря на то что уже ночь и почти ничего не видно, не отлепляюсь от стекла в течение минут пятнадцати.

– Как здорово жить в квартире с видом на водоём! – восклицаю я. – Да я бы всё на свете за такое отдала.

Дэн кривится.

– Зимой здесь ужасно холодно. Ветер с залива, знаешь ли.

Пожимаю плечами – ну и что? За такой вид можно и потерпеть. Да и вообще, зима, ветер и холод – очень отвлечённые понятия для меня в данный момент. Существуют ли они в реальности?

Тем временем включается музыка, на столе расставляются стаканы, вино и коктейли, и Ленка с Дэном уже о чем-то мило щебечут. Рома сидит на ковре, облокотившись спиной о стену, и пьёт Ред Девил, явно о чем-то глубоко задумавшись. Я беру себе баночку и подсаживаюсь к нему. Сообщаю:

– Буду сидеть у твоих ног.

Он улыбается и притягивает меня к себе. Я кладу голову ему на колени. Мир замирает. Рома болтает о чем-то с Ленкой и Дэном, они смеются, и я тоже смеюсь – потому что мне удивительно уютно и хорошо именно сейчас. Хорошо, когда я чувствую Рому рядом, когда он перебирает мои волосы, когда временами наклоняется и чмокает меня в нос. Я потягиваю Ред Девил через трубочку, иногда затягиваюсь Роминой сигаретой и, кажется, могла бы просидеть так вечно.

Ночь тянется своим чередом. Разговоры, шутки, смех, в какой-то момент доходит до танцев – впрочем, танцуем больше мы с Ленкой. Потом снова разговоры, алкоголь, сигаретный дым и неумолкающая музыка. Очень скоро становится очевидным, что Ленка с Дэном увлечены друг другом и им уже не до нас. Рома подмигивает мне и тянет в другую комнату.

Слава Богам, здесь тоже есть кровать. То есть, не кровать, а узенький диванчик, но мне и этого достаточно – я заваливаюсь туда и с наслаждением потягиваюсь.

– Удивительно дурацкий был день, – бормочу я. – Спасибо тебе, что спас мой вечер.

Рома устраивается рядом и улыбается.

– Мы же должны были отметить ваш первый день в институте.

Мне дико хочется спросить, почему он не позвонил вчера, не пожелал удачи, как перед каждым из экзаменов, и почему так холодно разговаривал со мной, когда мы встретились перед метро. Но я вовремя прикусываю язык. Зачем портить эту ночь? И потом, разве он мне обязан?

Рома истолковывает моё молчание по-своему.

– Всё будет хорошо, вы привыкнете. Вначале всегда тяжело, но потом всё изменится.

У меня вырывается судорожный вздох.

– В том-то и дело, Ром! Я не хочу, чтобы что-то менялось! Хочу, чтобы всё оставалось таким, как летом, таким, как сейчас.

Рома тоже вздыхает.

– Но всё меняется. Ничего с этим не поделаешь.

– Тамара приехала, да? – слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить. Рома кивает и настороженно смотрит на меня. Чудовищным усилием воли я выдавливаю из себя улыбку.

– Ты скучал?

– Не знаю, – пожимает он плечами. – Может быть… наверное.

– Слушай, ты вообще её любишь? – похоже, я здорово напилась, потому что немедленно озвучиваю всё, что приходит в голову. Вот какая мне разница, любит он её или нет, чего я лезу не в своё дело?

Однако Рома отвечает.

– Не знаю, – повторяет он. – Ну, я сильно к ней привязан. Она – часть моей жизни.

«А ты – часть моей!» – хочется мне крикнуть. – «Не исчезай, пожалуйста, не исчезай!»

Но я молчу, молчу и думаю, к чему мы вообще завели этот разговор. Такая чудесная ночь, и мы одни, и теперь, в силу сложившихся обстоятельств, неизвестно, когда мы в следующий раз останемся наедине, неизвестно, когда вообще увидимся. А мы сидим и разговариваем о его девушке!

Кажется, Роме приходят в голову те же мысли.

– Иди сюда, – говорит он, и я буквально падаю в его объятия. – Как будто ещё лето…

Как будто ещё лето… Всё как прежде, и всё же по-другому. Его поцелуи настойчивей, ласки жёстче, и я чувствую, я просто знаю – на этот раз он не остановится. Мы не остановимся. И я стремлюсь быть ещё ближе к нему, стремлюсь раствориться в нём, сделать его частью себя, а себя – его частью.

– Только не привязывайся, – шепчет он между поцелуями, и я соглашаюсь, сама не понимая, на что. Как можно о чём-то думать в такие моменты?

Позже я выхожу на балкон, чтобы выкурить сигарету на свежем воздухе. Смотрю на прозрачный, нежно-розовый рассвет и думаю, что уже поздно. Я уже привязалась, да и невозможно было не привязаться. Но меня не пугает это, я чувствую себя такой счастливой…

Словно в ответ на свои мысли ощущаю его прикосновение. Он накидывает плед мне на плечи, берёт из моих пальцев сигарету и затягивается. Я не оборачиваюсь, только прижимаюсь к нему сильнее. Мне достаточно того, что он там, за моей спиной.

Туман рассеялся. Перемены свершились.

* * *

Кажется, я успеваю только уютно свернуться калачиком в Роминых объятиях и закрыть глаза, – и вот меня уже трясёт за плечо взбудораженная Ленка.

– Мы проспали, – шепчет она с безумным видом. – Уже одиннадцатый час, у меня родители скоро приедут. Нужно срочно убираться отсюда, мне ещё дома порядок наводить!

Мне хочется сказать ей что-нибудь неприятное – вроде того, что она вечно слишком волнуется из-за реакции родителей и поэтому мешает приличным людям отоспаться после бурной ночи. Потом я вспоминаю вчерашний вечер. После нас в квартире осталось несколько банок из-под алкоголя, и пепельница, полная окурков, и, наверняка, что-нибудь ещё. Её за это по головке не погладят, это точно, да ещё и мне достанется.

– Ладно, – бормочу я. – Я сейчас… – но Ленка, видимо, уже устала от моих раздумий, поэтому решительным жестом стаскивает с меня одеяло – и тут же буквально отпрыгивает. Я иронически поднимаю брови. Да, под одеялом я абсолютно голая, но у Ленки, мягко говоря, странная реакция на этот простой факт. Тем не менее, я снова натягиваю одеяло и оглядываюсь в поисках нижнего белья.

– Ты с ним спала, – констатирует Ленка драматическим шёпотом.

– А ты с Дэном нет? – отвечаю я вопросом.

Ленка поджимает губы.

– Вообще-то мы с ним только в третий раз виделись, так что…

– Ну, а мы с Ромой виделись далеко не в третий раз, так что нам уже можно, – перебиваю я, натягивая трусы.

– Но ты же уверяла, что… Ладно, – Ленка нетерпеливо машет рукой. – Одевайся и пошли. По дороге поговорим. Кажется, нам ещё ехать как минимум час.

Она выходит, а я одеваюсь и пытаюсь хоть как-то привести себя в приличный вид. Конечно, волосы в диком беспорядке, а макияж размазался, и поправлять его времени нет, но всё равно этим утром я сама себе кажусь очень хорошенькой. Кажется, я просто счастлива, вот и всё.

Некоторое время я раздумываю над тем, не разбудить ли Рому, но он так сладко спит, что я решаю его не трогать. Вместо этого пишу ему записку. «Привет! Ленке срочно нужно домой, и я поеду с ней. Прости, не хочу тебя будить». Немного подумав, добавляю: «Позвони мне, когда проснёшься».

На улице солнечно и весьма свежо. Настолько свежо, что Ленка многословно сожалеет об отсутствии осенней куртки. Удивительно, но мне, известной мерзлячке, сейчас вполне тепло. Словно что-то греет меня изнутри.

Некоторое время мы озираемся в поисках остановки хоть какого-нибудь транспорта, потом долго расспрашиваем прохожих и, наконец, определяемся с номером маршрутки. Я постоянно мечтательно поглядываю вдаль, туда, где, как мне сказали, находится выход на залив. Боги, как жаль, что Ленке срочно потребовалось уехать. Воображение рисует мне такие восхитительные картины! Мы могли бы не спеша попить кофе, – ну, или пивка, – а потом отправиться к воде. Рома не отказался бы посидеть на берегу. Можно было бы даже разжечь костёр, и пожарить сосиски, а потом сидеть, тесно прижавшись друг к другу, и смотреть на воду и на огонь. А потом вернуться к Дэну, на тот самый узкий диванчик и…

– Кристина! – Ленка дёргает меня за рукав и орёт прямо в ухо. – Я всё понимаю, но пошевеливайся уже! Наша маршрутка!

И действительно. Я залезаю в маршрутку и бросаю прощальный взгляд на дом, в котором провела эту замечательную ночь. Неважно. Всё ещё будет, ведь теперь уже окончательно ясно, что между нами с Ромой что-то происходит. Что-то совершенно чудесное – по крайней мере, на мой взгляд.

– Ладно, – вздыхает Ленка. – А теперь, чтобы отвлечь меня от предвкушения скандала с родителями, расскажи всё-таки, зачем ты с ним спала, если кричала, что вы только друзья?

– Одно другому не мешает, – расслабленно улыбаюсь я.

– Крис, – Ленка становится серьёзной, и мне это сразу не нравится. – Крис, мне Дэн рассказывал… У него действительно есть девушка, и он живёт с ней несколько лет, и любит её, и… Он совершенно точно не собирается с ней расставаться. Крис, ты не первая, кто… был с ним вот так. Но, в конечном счёте, он возвращается к ней, всегда.

Ленка умолкает, видимо, рассчитывая на какую-то мою реакцию. Может, ждёт, что я буду шокирована или расплачусь. В любом случае, я не собираюсь делать ни того, ни другого. Я снова улыбаюсь.

– Ты мне не сказала ничего нового. Я не собираюсь уводить его у Тамары, или официально встречаться с ним, или… – я на секунду умолкаю. – Слушай, это сложно объяснить. Мне нравится всё таким, как сейчас. Я не хочу ничего менять, понимаешь?

Ленка смотрит на меня с сомнением, но я говорю чистую правду. Мне не нужны официальные отношения с Ромой, не нужен статус его девушки и, уж точно, не нужны лишние драмы, связанные с его нынешними отношениями и Тамарой. Мне нравится так, как сейчас. Мы дружили и целовались, а теперь вот переспали – надеюсь, не в последний раз. И что? Почему это должно что-то изменить? Почему Ленка считает, что я внезапно должна захотеть Рому себе – полностью? Почему мы не можем продолжать дружить, как дружили, просто добавив к списку совместных развлечений секс? Почему вообще так уж нужно как-то называть наши отношения и наклеивать какие-то ярлыки?

– Мне нравится всё таким, как есть сейчас, – повторяю я почти шёпотом. – Я ничего не хочу менять.

– Но всё равно всё изменится, – так же тихо отвечает Ленка. – Всё всегда меняется, разве ты не знаешь?

* * *

Мы с Ленкой расстаёмся на Московской, и я не спеша бреду от метро домой, выкуриваю пару сигарет и улыбаюсь сама себе. Поразительно, несмотря на огромное количество выпитого вчера, я даже похмелья не чувствую. Во всём теле ощущается лишь приятная усталость, хочется забраться в свою милую, уютную постель и подумать обо всём, посмаковать вчерашний вечер и эту ночь. А потом заснуть – абсолютно счастливой.

Дома мама встречает меня подозрительным взглядом.

– Ну, как повеселилась с Леной? – мрачно спрашивает она. – Ты помнишь, что тебе завтра в институт? В состоянии будешь пойти?

Боги, такие мамины высказывания обычно доводят меня буквально до бешенства – не в последнюю очередь потому, что уж слишком часто мама оказывается права в своих подозрениях, и меня всегда это раздражает. Но только не сегодня. Сегодня я расслабленно улыбаюсь. Я так всем довольна, что мне хочется даже чмокнуть маму в щёчку, но я вовремя вспоминаю про неизбежный запах перегара и притормаживаю.

– Мам, у нас же не оргия была, – говорю я вместо этого и хихикаю про себя. – Просто посидели с Ленкой. Конечно, я пойду в институт. Всё хорошо!

Мама ещё некоторое время смотрит на меня с подозрением, но потом расслабляется и улыбается в ответ.

– Я купила тортик, – говорит она. – Мы с тобой так и не отметили твой первый день.

Я пью с мамой чай, съедаю огромный кусок торта и без конца трещу о каких-то мелочах. Мне хочется сказать маме что-нибудь приятное, хочется, чтобы она поняла, что у меня всё хорошо, и не стоит больше за меня волноваться. Поэтому я в красках расписываю, как мне понравилось в институте, какие замечательные люди мои одногруппники и какие интересные у меня будут предметы. Я говорю так убедительно, что сама начинаю в это верить. Всё будет хорошо, теперь-то уж точно всё будет просто отлично – и в институте в том числе. Я в этом не сомневаюсь.

Спустя полчаса я, наконец, доползаю до своей кровати. Мелькает мысль о том, что стоит принять душ, но, как ни глупо это звучит, мне не хочется смывать с себя Ромины прикосновения. Я принюхиваюсь к своей коже и волосам, пытаясь уловить его запах, и понимаю, что уже скучаю. Боги, я никогда ещё не скучала по нему именно так. Бывало, мне недоставало его, бывало, я нервничала из-за того, что он долго не звонил. Но сейчас я скучаю по нему, моему мужчине, и от этого чувствую себя не несчастной, а удивительно счастливой. Я на самом деле люблю его!

Телефонный звонок раздаётся, когда я почти уже засыпаю.

– Как вы добрались до дома? – спрашивает Рома. – Надо было меня разбудить. Я бы проводил вас или такси бы вызвал.

– Ты так мило спал, – бормочу я. – Мы нормально добрались, на маршрутке. Я дома уже давно.

– Ладно, – говорит он. – А чем вы собираетесь заниматься сегодня? Ну, после того, как хорошенько выспитесь, – усмехается.

– Ничем, – тут же отвечаю я. – Я абсолютно свободна.

– Есть предложение встретиться вчетвером. Лена сможет?

Я задумываюсь. Надеюсь, Ленка успела прибраться до приезда родителей. Если нет, то… Хотя, наверняка она успела. Против обыкновения, меня даже не злит то, что мы с Ромой будем не вдвоём. Столько всего впереди, на всё хватит времени. А пока можно провести вечер с друзьями, двойное свидание – это даже мило. Да, наверняка Ленка успела.

– Сможет… да, я думаю, сможет, – улыбаюсь. – Когда и где?

– Позвоню вам ближе к вечеру, идёт? – и в его голосе слышна улыбка. – Спи сладко, маленькая.

Я засыпаю, едва моя голова касается подушки, так быстро и безмятежно, словно мне пять лет.

* * *

В начале седьмого вечера, выслушав мамины многословные наставления о том, что мне завтра в институт, поэтому нельзя пить и гулять допоздна, я, наконец, выхожу из дома и не спеша бреду к парку. Пешком – девушкам положено опаздывать, к тому же, погода такая чудесная, и на душе у меня удивительно хорошо. Внутри всё подпрыгивает при мысли о том, что я увижу его, совсем скоро снова его поцелую, и я растягиваю удовольствие, наслаждаясь солнечным сентябрьским деньком и удивительным ощущением: всё правильно, всё идёт так, как нужно. Конечно, погода замечательная. Конечно, он позвонил мне и снова улыбался в трубку – я чувствовала. Конечно, Ленка всё успела. Это будет просто чудесный вечер.

Где-то в глубине моей души зреет понимание, что вот это, то, что происходит сейчас – и есть настоящее. Всё, что было до этого, все, с кем я была, – и мои первые мальчики, и даже недосягаемый Влад, – были лишь подготовкой к чему-то большему. К тому, что происходит между мной и Ромой.

Как хорошо, что не нужно ни о чём говорить, – думаю я. Не нужно никаких объяснений. Как хорошо, что нет этой мучительной неловкости, которая иногда возникает после первого секса. Почему-то я уверена, что Рома относится к случившемуся так же легко, как и я. Ничего не изменилось, просто всё стало гораздо лучше. Перед входом в парк я смотрюсь в зеркальце и улыбаюсь сама себе. Определённо, прошедшая ночь пошла мне на пользу.

Все уже там, и ждут только меня. Ленка и Дэн ведут себя так, словно… словно не знают, как им себя вести. Они избегают смотреть друг на друга и держатся на неестественном расстоянии – слишком далеко для любовников и слишком близко для просто приятелей. Я вспоминаю своё смущение наутро после провальной вечеринки – Боги, кажется, это было сто лет назад!

Рома мимолётно целует меня в губы, и меня моментально скручивает от желания прижаться к нему всем телом. Мои пальцы подрагивают, когда он берёт меня за руку. Я прерывисто вздыхаю и улыбаюсь. Его взгляд вспыхивает – кажется, он меня понимает.

Мы гуляем, болтаем о пустяках и выпиваем по паре коктейлей. Постепенно Ленка и Дэн расслабляются, они уже держатся за руки, и, кажется, только наше присутствие мешает им приступить к поцелуям. Я ловлю взгляд Ромы и указываю на друзей. Он кивает.

– Пойдёмте, посидим на качельках, – говорит он, и я с готовностью иду за ним.

Мы устраиваемся на детских качелях, таких крошечных, что нам приходится сидеть буквально друг на друге. Меня это вполне устраивает, я придвигаюсь ещё ближе к Роме, и он обнимает меня за плечи. Но почему он не поцелует меня по-настоящему, наконец? Здесь же почти никого нет, а даже если бы кто-то и был, что с того? Так почему?

Я уже поворачиваюсь к нему, чтобы задать этот вопрос, и буквально натыкаюсь на его взгляд – тревожный, растерянный, с ощутимой ноткой горечи. Словно он хочет сказать мне что-то неприятное, но никак не может начать.

– Ром… что-то случилось? – осторожно спрашиваю я.

– Что? Нет, ничего, – его лицо расслабляется как по волшебству. – Так что, завтра вам в институт, да? Первый день настоящей учёбы?

– Да, – я рассеянно киваю. Какого чёрта он заговорил про институт, я сейчас вообще не об этом думаю!

Но именно об институте Рома и продолжает говорить. Он просит меня не прогуливать много хотя бы на первом курсе, дружить или, по крайней мере, поддерживать хорошие отношения со старостой группы, не пить на лекциях и не приходить в институт пьяной, не забыть взять учебники из библиотеки и не потерять их в течение года… От всех этих наставлений у голова идёт кругом. То и дело в его речи проскальзывают выражения типа «новая жизнь», «теперь всё будет по-другому», «теперь всё по-взрослому». В конце концов, в моей голове начинает звучать рефрен «всё изменится, всё изменится, всё уже изменилось». И от этого становится сначала слегка не по себе, а потом и вовсе очень тревожно. Я уже готова прервать его и задать парочку серьёзных вопросов о том, что происходит, но именно в этот момент мне звонит мама и напоминает, что уже одиннадцать.

– Чёрт! – беспомощно выругиваюсь я. – Пока ты тут вещал про моё славное будущее, уже почти ночь наступила. Мне пора домой, завтра вставать рано.

У Ромы снова странный взгляд – словно он хотел сказать что-то плохое, но не успел, и теперь разрывается между облегчением и досадой. Я уже собираюсь наплевать на время и всё же вытрясти из него правду, но он встаёт и протягивает мне руку.

– Кто я такой, чтобы мешать вашему образованию и вашему драгоценному сну? – ухмыляется он. – Пойдёмте.

Пока мы идём через парк, меня не покидает ощущение тревоги. Внезапно я понимаю, что всё это время на качельках Рома был сам не свой, что напряжение не покидало его ни на миг, и что все эти разговоры про моё будущее всё же вели к чему-то, чего он сказать не успел или не решился. А ещё – что он так и не поцеловал меня по-настоящему, как свою женщину.

И ещё кое-что: мы идём к трамвайной остановке, значит, он не собирается провожать меня до дома, и поговорить по дороге не удастся. Значит, мы расстанемся буквально через пять минут – вот так.

– Ром, – начинаю я.

– Вы ведь доедете сами? Я посажу вас в трамвай, – он на меня не смотрит. Я крепче сжимаю его руку.

– Ром, что всё-таки случилось? – настаиваю я. – Ты сегодня какой-то… – пытаюсь подобрать правильное слово, – Чужой.

Вот оно. Это именно то слово, что вернее всего описывает мои ощущения. Чужой. Далёкий. Он рядом со мной, он держит меня за руку, но в мыслях он где-то далеко, так далеко, что мне туда не дотянуться.

– Глупости, – мягко говорит он, отпускает мою руку и обнимает за плечи. Я льну к нему, наслаждаясь теплом его тела.

– Глупости, – послушно повторяю я. – Просто я так не хочу, чтобы лето заканчивалось. Но ты прав, с завтрашнего дня – новая жизнь.

– Да, – говорит он еле слышно.

Мы так и стоим в обнимку, пока вдалеке не показывается трамвай. Тогда он прижимает меня к себе ещё крепче и целует с каким-то отчаянием и исступлением. И я забываю обо всех тревогах и погружаюсь в этот момент – пусть бы он длился и длился вечно. Затем Рома отстраняется и пристально смотрит на меня – словно пытается запомнить мои черты.

С дребезжанием и грохотом подъезжает трамвай.

– Иди, – хрипло шепчет Рома. – Удачи тебе, маленькая.

Он выпускает меня из объятий, и мне моментально становится холодно. Пожалуй, Ленка права, пора подумать об осенней куртке. Я залезаю в трамвай, расплачиваюсь с кондуктором и выглядываю из окна, чтобы, как обычно, помахать Роме рукой на прощание.

Но остановка уже пуста.