Читать книгу В супермаркете - Катя Вердина - Страница 3

Во дворе Валентина перевела дух. Двор состоял из трех новых пятиэтажек. В центре находилась детская площадка с железной космической ракетой и железной же горкой и турником, по периметру росли тонкие деревца. На аккуратные балконы домов, не обезображенные разнокалиберными рамами, сквозняк выдувал тюлевые занавески. Все в этом дворе: и двери подъездов без кодовых замков, и ракета с горкой, и скамейки возле дверей – все блестело свежей масляной краской коричневого и зеленого цветов.

Почувствовав относительную безопасность, Валентина разом ослабела и на дрожащих ногах доковыляла до ближайшей пустой скамейки. Из раскрытого окна на первом этаже тянуло запахом жареной картошки, звякала посуда, бормотало радио. Упав на скамейку, она вдруг почувствовала боль в зажатом кулаке. Не без труда разжав затекшие пальцы, Валентина уставилась на посиневшую от впечатавшегося рубля ладонь. На ладони лежал беленький металлический рубль с профилем вождя мирового пролетариата и цифрами: «1945—1965», на обратной стороне монеты колосился герб Советского Союза.

С минуту Валентина смотрела на рубль, потом с неожиданным спокойствием достала из сумочки кошелек. В кошельке вместо двух кредиток, нескольких тысячных купюр и разноцветной стопочки дисконтных карт оказалась смятая зеленая трешка, бережно засунутая в отдельный кармашек красная десятка и квитанция за ремонт холодильника «Бирюса» на имя Воропаевой Зинаиды Геннадиевны.

«Ну все, допрыгалась, голубушка», – злорадно подумала Валентина. Почему она «допрыгалась», внятно объяснить Валентина не могла, при этом ей было отчетливо понятно, что эта бредовая история – несомненный результат всех ее предыдущих десяти лет жизни. Страха не было. Удивления, впрочем, тоже.

В квартире с открытым окном кто-то прибавил громкость радио, и до Валентины донеслись знакомые позывные, после которых раздался женский голос: «В эфире радио „Маяк“, начинаем передачу „Полевая почта юности“».

Болезненно хохотнув, Валентина скрестила на груди руки и впервые за последние десять минут осмысленно гляделась вокруг. Двор был почти пуст, на детской площадке дремала бабуля с коляской, возле соседнего подъезда на скамейке уткнулся в газету дядька пенсионного возраста, мальчик в красном пионерском галстуке вышел из дома напротив и, размахивая картонной папкой, побежал в сторону улицы. Чуть в отдалении, возле трансформаторной будки, двое лохматых парней возились с мотоциклом. Ни название газеты, ни двор, ни сам вид местного населения не оставляли сомнений, что все это каким-то образом перенеслось сюда из прошлого. Недавнего прошлого, хорошо знакомого Валентине. Или… Или перенеслась в прошлое сама Валентина. Господи боже мой!

Старушка и дядька с газетой не обращали никакого внимания на женщину в рваных джинсах, парни же с любопытством поглядывали на Валентину, переговариваясь и кивая в ее сторону. Парням едва ли исполнилось двадцать лет, заинтересовать их сорокалетняя Валентина вряд ли могла, скорее ее джинсы. «Интересно, что они обо мне думают? Герла понтовая? Нет, понтовая, кажется, это уже в семидесятых было. Стоп, а почему я решила, что сейчас шестидесятые? И так ли уж это важно? А что важно? Господи, соберись, дура! Штаны! Штаны нужно снять! А надеть что? Вопрос. Вот этим мы сейчас займемся, а дальше посмотрим».

Что будет потом, Валентина решила сейчас не заморачиваться, планируя жизнь не дальше чем на пять минут вперед. Она встала и уверенно пошла к парням. Те бросили свой вылизанный мотороллер и уставились на Валентину. Один из них, в красной рубашке, поднялся, второй продолжал сидеть на корточках, щурясь снизу на Валентину.

– У меня вот, – Валентина показала на джинсы, – меняю на юбку, любую.

«Красная рубашка» повернулся к своему товарищу. Некоторое время они молчали.

– У Косого можно, – не то спросил, не то утвердил «прищуренный».

– Ну айда, – мотнул головой парень в красной рубашке.

Через полчаса они с Валентиной поднимались по высокой лестнице в подъезде старого, еще дореволюционной постройки дома. Дверь открыл тщедушный мужичок лет пятидесяти в нейлоновом спортивном костюме, мрачно посмотрел на спутника Валентины, не произнеся ни слова, развернулся в просторной прихожей и пошел по длинному темному коридору. «Красная рубашка», неуверенно взглянув на Валентину, двинулся за ним.

Хозяин завел их в сумрачную комнату, окна которой плотно закрывали тяжелые плюшевые шторы. Пахло пылью и мастикой. Мужичок, все так же не глядя на Валентину, взял за локоть парня и подтолкнул его в сторону коридора. Валентина осталась в комнате одна. За стеной спорили, сквозь открытую дверь долетали обрывки фраз: «Кто такая… придурок… хату спалишь… какую юбку… козлы».

Решив, что дело затягивается, Валентина присела на край дивана с кожаной спинкой и деревянными, в глубоких царапинах, подлокотниками. С одной стены на нее смотрел бородатый мужик в свитере с высоким толстым воротом, на другой стене висел маленький отрывной календарь. С дивана Валентина разглядела большую цифру «23». Ну да, сегодня двадцать третье мая. Год, напечатанный мелким шрифтом, было не разобрать.

На комоде стояли большие часы в корпусе из полированного дерева. Секундная стрелка равнодушно делала свой обход. «Дура», – прошептала ей Валентина и подошла к календарю. Одна тысяча девятьсот шестьдесят девятый год. В какой-то момент на нее накатила волна подступающего страха, но Валентина, не оставляя для него места, быстро переключилась на состояние злой веселости. Имея опыт индивидуального предпринимателя в девяностые годы, она научилась мгновенно встать в «боевую стойку». Сейчас она была готова к любым приключениям, кроме необходимости осмыслить новую реальность, которая вокруг нее тикала, разговаривала, пахла и осязалась.

«Спокойно, трагедия не твой жанр, Валентина. А может, я в сумасшедшем доме и мне вкололи галлюциногены? Ну нет. Здесь все по-настоящему. Такие противные мужики мне привидеться не могли. Дались мне эти штаны. Господи, ну почему именно сюда?! Дикое время, дикие люди… Ну и мода, всего сорок лет прошло, а по улице пройти нельзя. Жестокий век. Не отвлекайся. Итак, какой у нас план? А такой: сейчас я переоденусь, вернусь в магазин, залезу на полку и притворюсь рассольником за двадцать восемь копеек. Интересно, где я сегодня буду ночевать: в дурке или в милиции? В милиции лучше…»

В комнату вернулся мужик в нейлоне. Парень робко переминался на пороге. Хозяин открыл шкаф, достал свернутый плед и бросил его Валентине:

– Завернись пока в это, штаны давай.

Валентина быстро скинула джинсы, накрывшись пледом.

– Штаты или Мексика? – Мужик вывернул джинсы в поисках этикетки. – Сhina?! Что за фирма? – Он с удивлением разглядывал прорези. – А лейбл где на заднице? Я такое не беру.

– Это Италия, только шьют китайцы. Пожалуйста, заберите просто так, мне только юбку, любую, ненужную. Мне до магазина дойти, пожалуйста.

Хозяин злобно посмотрел на парня, снова покопался в шкафу и протянул Валентине коричневый сверток. Это оказалась ношеная толстая шерстяная юбка в катышках, совершенно не по погоде, зато по размеру. Валентина быстро натянула юбку и, боясь, что ее отберут, быстро засобиралась к выходу, пятясь и бормоча скороговоркой благодарности. Привыкший ко всему хозяин молча открыл замысловатый замок, и Валентина, не дожидаясь своих спутников, сбежала по лестнице.

Тяжелая дверь подъезда захлопнулась за спиной. Во дворе старого дома было тихо и зелено. Разросшиеся ветви тополей и лип заслоняли высокие окна. Валентина хорошо знала этот район в центре города, но ни старый дом, ни деревья не помнила. Наверное, все это снесли очень давно. Она еще немного постояла, собираясь с мыслями, затем расправила руками страшную юбку и на всякий случай заглянула в сумку. Трешка лежала на месте. Валентина последний раз огляделась по сторонам, задрала подбородок и направилась в сторону проспекта.