Читать книгу В супермаркете - Катя Вердина - Страница 6

Возле трассы на пустой, новенькой остановке сидела баба Зина. Огромный торговый молл находился за городом, но на общественном транспорте покупатели добирались сюда редко, разве что в выходной день школьники приезжали на каток, построенный на верхнем этаже развлекательного комплекса.

Было три часа дня, мимо проносились автомобили. Баба Зина ждала. Желтая табличка с номером и нарисованным автобусом вселяла уверенность, что она скоро выберется из непонятного морока. Что с ней произошло и почему она оказалась в незнакомом месте, баба Зина списывала на неведомые магнитные бури, о которых в последнее время часто рассказывали по телевизору. Баба Зина не паниковала и даже не сильно волновалась. Может, потому, что за свою жизнь она видела вещи пострашнее говорящей колбасы. Единственное, что ее расстраивало, – это оладьи, которые она уже не успеет напечь до возвращения внука из детского сада. В остальном все было вполне терпимо.

Справа от остановки рекламный щит предлагал купить все ту же колбасу, но Баба Зина смотрела прямо перед собой, крепко прижимая коричневую сумку к животу и не вглядываясь в окружающую среду. Майский день был в разгаре. Через полчаса рядом с остановкой затормозила маршрутка. Баба Зина не шелохнулась. Открылась передняя дверь рядом с водителем, из машины выглянул черноусый водитель.

– Мать, тебе куда? Я в центр еду. – Черноусый водитель говорил с южным акцентом.

Баба Зина беспокойно зашевелилась, но не ответила. Она ждала автобус, а подъехавшая машина совсем не была на него похожа.

– Слушай, ну что ты тут сидеть будешь? Если денег нет – все равно довезу. Давай залезай. – Водитель шире открыл дверь.

Баба Зина поднялась и, не отрывая сумки от живота, полезла в маршрутку. Хлопнула дверь, машина тронулась. Водитель весело взглянул на пассажирку:

– За купонами ездила или покушать на акции?

Баба Зина на всякий случай покивала головой, разглядывая приборную панель, на которой рядом с маршрутизатором выстроился внушительный ряд иконок.

– А, это… Это напарник мой наставил, – сказал водитель, заметив интерес бабы Зины, – а мне не нравится такое. Я так думаю: ты веришь? Верь, пожалуйста, дорогой. Но зачем всем показывать? Не понимаю. Раньше тоже неправильно было, когда бога совсем запретили. При коммунистах еще. А сейчас те коммунисты со свечками стоят. Смешно, я тебе скажу.

Баба Зина на иконки уже не смотрела, а, развернувшись, уставилась на водителя, хмуря лоб и часто моргая светлыми глазами.

– Или вот еще. Взяли моду церкви строить. Раньше школы строили, больницы, заводы. А теперь, если место незанятое найдут, так сразу церковь, – продолжал водитель. – И люди тоже возмущаются. Не все, конечно, но многие понимают, где обман. Слышала, народ собирался возле старого кинотеатра? Против выступали. Не хотят люди, чтобы церковь строили. Старый кинотеатр ломают, а на этом месте церковь строят. А людям не нравится. Надо людей слушать, вот что я скажу. – Водитель посмотрел на бабу Зину и, довольный произведенным впечатлением, заулыбался.

– Когда Советский Союз был, больше про науку думали. Про космос. А сейчас про бога. А я говорю – глупости все это. В двадцать первом веке надо про людей думать.

Баба Зина крепче прижала сумку и перевела взгляд в окно. Они уже въезжали в город. Мимо проплывали кирпичные высотки так называемого элитного жилого комплекса с видом на реку. Новый четырехполосный мост выходил на набережную, где по летнему времени открылись многочисленные террасы, украшенные живыми цветами. За поворотом в центр города на бабу Зину надвинулась сверкающая черным стеклом громадина Ультракапиталбанка. На светофоре к машине подскочили подростки с тряпками и пульверизаторами в руках, намереваясь помыть ветровое стекло, но водитель их прогнал, и тут же в окно со стороны сиденья бабы Зины постучала, протягивая руку, замотанная в хиджаб женщина. Баба Зина шарахнулась от окна, едва не уронив драгоценную сумку. Водитель выругался на попрошаек и газанул на желтый свет. В городе он уже не улыбался и не разговаривал, со злостью выворачивая руль на остановках, раздраженно подрезая медленные троллейбусы и нервно бибикая в нескончаемых пробках.

– Где высадить тебя, мать?

Баба Зина снова промолчала, разглядывая улицы родного и в то же время незнакомого города. Они проехали мимо главного корпуса университета, и баба Зина торопливо махнула рукой.

– Здесь, что ли? – спросил водитель.

Баба Зина кивнула.

– Здесь не могу остановиться, дальше высажу, за светофором.

Водитель тормознул, чуть не доехав до остановки, и баба Зина, не прощаясь и не поблагодарив, вылезла из маршрутки. Водитель почесал затылок, озадаченно посмотрел вслед странной пассажирке, но через пару секунд хлопнул дверью, и маршрутка, чадя и уворачиваясь, влилась в поток автомобилей на центральном проспекте города. Баба Зина же, по-прежнему не глядя по сторонам, направилась к единственно знакомому ей месту – студенческому скверу, расположенному через площадь от университета.

Еще не дойдя до сквера, она остановилась и подняла голову на верхушки деревьев. Высокие клены, ясени, липы – они полностью скрывали маленький сквер. Долго смотреть на высокие деревья было трудно. Баба Зина опустила голову, асфальт расплывался перед глазами в красноватое пятно. До сквера оставалось метров пятьдесят. Она немного подышала, как ее научил один врач, постояла несколько минут и пошла дальше.

В сквере должны быть скамейки – баба Зина это хорошо помнила. Скамейки должны стоять вокруг памятника Ленину, в честь которого и назвали сквер. Любимое место в городе. Здесь всегда было полно молодежи: рядом находился университет, ремесленное училище и медицинский институт.

Кое-как, тяжело дыша и останавливаясь, Баба Зина доковыляла до деревьев. Снова встала, держась за темный, в глубоких бороздах и трещинах, ствол. Скамейки в сквере оказались на месте. Как всегда – кругом вокруг памятника. Но на постаменте вместо вождя мировой революции безмолвно играл на флейте голый мальчик. Баба Зина снова подышала. До скамеек было совсем близко, просто надо немного собраться с силами. Она сейчас, сейчас…

Закрыла глаза и увидела себя в белом платье в синий горох. Тогда тоже был май, они сажали деревья, вот эти самые липы, ясени, клены, тополя. Как же они выросли-то, и сквера за ними не видно, все заслонили. Сейчас тополей среди них уже нет. Деревья в тот день были совсем юные – тоненькие, нежные саженцы, такие же, как сама Зина и ее подружки. Таня, Любка, Ира. Они все из текстильного, после рабфака, а ребята в тот день пришли из университета – физики, цвет нации. Это было в сороковом, кажется, году. Да, в сороковом. А платье то в горох ей мама сшила.

Баба Зина открыла глаза. На одной из скамеек сидела, поджав ноги, девушка. Голые коленки выглядывали из прорезей на джинсах. Девушка слушала музыку в наушниках, кивая в такт головой, жевала бутерброд и одновременно стучала по клавишам раскрытого ноутбука. На соседней скамейке спал бомжеватого вида гражданин без обуви, зато в оранжевых, с зелеными бабочками, носках. Еще несколько человек в сквере сидели на скамейках, все без исключения уткнувшись в телефоны. Чуть подальше, возле фонтана, двое парней лихо прыгали на скейтах по широким бордюрам. Баба Зина погладила дерево и прислонилась к нему щекой.

– Вам плохо?

Баба Зина оглянулась.

Рядом стояла пожилая дама в соломенной шляпке, с тремя собаками на поводке.

Баба Зина глубоко вздохнула.

– Ну вот что, – дама полезла в сумочку и достала лекарство из пузырька, – под язык положите. Давайте я вам помогу. – Она подхватила бабу Зину под локоть и потянула к скамейке. – Вот сюда присаживайтесь. Что же это вы? – спросила строго дама, не совсем понятно о чем, и уселась рядом, дернув на себя крошечную собачку с бантиком. Собачка визгливо затявкала, натягивая поводок и вставая на задние лапы.

Баба Зина опустилась на скамейку. Толстый меланхоличный мопс, хрюкнув, поднял грустную морду. Третья собака, ушастая чихуа-хуа в золотистой попоночке, тревожно оглядывалась, дрожа и переступая тощими лапами.

– Тихо, Бетси. Успокойся, – дама снова дернула за поводок нервную собачку с бантиком. – Да это не мои, – кивнула она на ушастую компанию, – я бы таких сроду не завела. Разве ж это собаки? Их американцы вывели специально, чтобы в мире нормальных собак не осталась, а только эти говнотявки. Я вот, гуляю с ними как прислужница. А что делать? Жить-то надо, пенсия-то сами знаете: квартплату заплатил, в аптеку сходил, ну и все.

Баба Зина переложила сумку со скамейки на колени.

– А как еще заработаешь в моем возрасте? – продолжала жаловаться дама. – Вот и гуляю сразу после смены и до смены, когда мой день. Раньше на заводах смены были, а сейчас вот консьержкой посменно работаю. Во-он в том доме. Собак выгуливаем по очереди со сменщицей. Пост ведь не оставишь, у нас дом непростой, люди все богатые живут, мода у них такая – собак заморских заводить. А нам тоже хорошо, приработок, а то у консьержки зарплата – до полпенсии не дотягивает. Все неплохо, только псины эти мне – все равно что депутаты. Да. Заслали их нам всех. Точно вам говорю. За-сла-ли, – отчеканила дама и плюнула в сторону собак.

Собаки, привычные к непростому характеру своей служанки, уже устроились возле скамейки, положив морды на лапы и подрагивая ушами. Баба Зина вытерла лицо ладонью и глубоко вздохнула. Дама в шляпке похлопала бабу Зину по колену.

– Полегчало? Ну вот и слава богу. Пойдемте ко мне, у меня как раз сейчас смена начинается. Я вас чаем напою, вы мне все расскажете, там и подумаем, стоит ли плакать. Слыхали про позитивное мышление? Нет? Я вас научу. Как звать-то вас? Меня Виолетта Иннокентьевна. – Дама, не дожидаясь ответа, снова взяла бабу Зину под локоть, потянула за поводки собак и повела всех к высокому чугунному забору, примыкающему к скверу.

Миновав будку охраны, они оказались в большом благоустроенном дворе с теннисным кортом и просторной детской площадкой.

– Вот мой подъезд, здесь я работаю, – Виолетта показала на высокое крыльцо, облицованное разноцветной мозаикой. – Красиво? Еще бы. У нас тут знаете какие люди живут? О-о-о… – Виолетта Иннокентьевна закатила глаза. – Но фамилии, сами понимаете, раскрыть не могу. Государственная тайна, – понизив голос, сообщила она и открыла дверь.

В подъезде они вошли в небольшую комнатку за стеклянной перегородкой. Здесь стоял диван, стол со стулом и холодильник. На стене, рядом с деревянной ключницей, висел большой календарь с отмеченным графиком дежурств. Баба Зина без приглашения села на диван. На раскрытой странице глянцевого календаря под фотографией странного мужчины с накрашенными губами затейливой надписью было выведено: «Май 2013 год».