Читать книгу В супермаркете - Катя Вердина - Страница 7

Пока Валентина шла к парку, музыка уже стихла. Навстречу ей по широкой дорожке из парка возвращались пожилые парочки и женщины средних лет. В сторону же танцплощадки потянулись компании молодежи по пять-шесть человек. Девушки почти все шли в коротких разноцветных платьях, со сложными прическами на голове. Валентина залюбовалась и подумала, что, возможно, советская потребительская убогость сильно преувеличена. Впрочем, она тут же решила, что красивые наряды наверняка не заслуга советской промышленности, а дело рук самих девушек. На свою юбку она старалась не смотреть, без сожаления признавая, что популярность на местной дискотеке ей явно не грозила.

Городской парк, знакомый Валентине с детства, удивил ее размером. Она шла уже минут пятнадцать. Высокие нестриженые деревья, росшие беспорядочно по краям дорожки, напоминали лес, и пахло здесь как в настоящем лесу – перепревшей землей, влажным деревом, смолой. Вокруг не было видно ни газонов, ни цветов.

Валентина вскоре догадалась, отчего старый парк показался ей таким огромным. На месте деревьев и кустов сегодня воткнули боулинг, теннисный клуб и ресторан, а со стороны озера вообще построили жилой комплекс. Парк наверняка уменьшился втрое.

Ближе к центру дорожка расширялась, деревья закончились, появились гипсовые статуи. Вдалеке показалась стела с Вечным огнем – единственное, что сохранилось и по сей день. Валентина свернула на узкую тропинку между кустов, которая вела к танцплощадке. Уже полностью стемнело, фонарей вдоль тропинки было немного, но сама танцплощадка освещалась мощными прожекторами. Было отлично видно, как музыканты духового оркестра собирали инструменты, в углу несколько парней возились с огромными усилителями. Валентина поискала глазами, куда бы сесть: она очень устала, плохо соображала и мечтала найти какую-нибудь нору, где можно было спрятаться.

Скамейки обнаружились в самых темных углах, но почти все они были заняты подростками самого подозрительного вида. Но Валентина настолько вымоталась, что ей было уже наплевать и на подростков, и на неведомых тварей, притаившихся в темных кустах. Она нашла свободную скамейку в самом темном углу и залезла на нее с ногами. Заиграла музыка: что-то очень быстрое, похоже на твист. Валентина слегка прикрыла глаза. Подступила тяжелая, мутная усталость, днем заглушенная нервозной активностью. Стараясь отвлечься от мыслей, она стала наблюдать за людьми на площадке. Под первую песню танцевать никто не вышел. Девушки стояли по краям, парни озабоченно ходили внизу, беспрестанно курили и были заняты неким важным и неведомым для окружающих делом. Все как всегда.

Глаза слипались. Чтобы не заснуть раньше времени, Валентина достала горбушку из сумки. Спазм в горле не проходил. «В чужих обносках, с коркой хлеба, в парке на лавочке». Валентина положила голову на спинку скамейки и все-таки заплакала. Не потому, что страшно, а потому, что грустно. Пришло то, чему ей удавалось сопротивляться весь день. Мама, папа, детство, прошлое страны… Не хотелось думать и чувствовать, но уже не получалось. Почему это с ней произошло? И почему весь этот морок кажется ей более настоящим, чем ее жизнь в последние годы? Это ведь даже не ее прошлое. Ее здесь еще нет. Но почему оно такое живое?

Она все-таки задремала. Очнулась оттого, что кто-то тянул сумку. Еще не открыв глаза, Валентина безуспешно дернула сумку на себя. «Пусти», – с глухой злобой прошипел пацан лет пятнадцати и вырвал сумку. Валентина, сидя с поджатыми ногами, не удержала равновесия и повалилась со скамейки прямо в не просыхающую из-за тенистого места грязь.

– Стой. Отдай… – просипела она.

Рядом зашуршали кусты, и выбежали еще несколько фигур.

– Пасть завали, сука. Найдем – порежем, – шепотом проорал пацан.

Ослабевшая от страха Валентина сидела на земле, прислонившись к скамейке. В сумочке были драгоценные деньги, хлеб, и главное – она была единственной связью с ее настоящим. Всхлипывая от обиды и жалкой нелепости конца дня, Валентина поднялась. Ноги и юбка испачкались в грязи. Терять было нечего. Она собралась с духом и закричала: «Стой! Ловите их! Это грабители!» На этот раз получилось громче. Несколько человек возле площадки повернули голову, пытаясь разглядеть в темноте Валентину.

– Да вон же они, убегают. Помогите мне! Что вы смотрите?! – Она наконец сама неуверенно пошла к людям.

Раздалась трель свистка. Валентина с облегчением увидела, что к ней бегут два парня и девушка. Все с красными повязками на рукавах.

– Послушайте, вы из милиции? Меня ограбили, забрали сумочку…

– Эта? – спросила девушка у парня, показывая на Валентину и не обращая внимания на ее слова.

– Да я ее плохо видел, – ответил парень, – темно было. По росту вроде подходит.

Девушка уставилась на Валентину:

– Почему в таком виде? Выпили?

– Нет. Что вы… Я просто сидела… а они подошли… я упала.

– Почему вы сидите одна в парке?

– Я гуляю.

– Так. Работаете? Учитесь? Из какого общежития? Документы есть? – девушка сыпала вопросами.

Валентина вдруг подумала, что потеря сумки может оказаться удачей в ее положении.

– Украли же документы. Только что! Сумку забрали, а там все… Мне ночевать негде, я к тетке приехала, а ее нет. – Валентина без труда заплакала. – Хотела в гостиницу, как же без документов…

Девушка переглянулась с парнями.

– Похоже, не врет. Я шумиловских здесь еще днем заметил, – сказал один из парней.

– Милицию почему не вызвал?

– А что я им скажу? Гулять в парке всем можно.

– Значит, надо поднять вопрос, чтобы гуляли здесь только надежные, – процедила девушка.

Парень покосился на нее, но промолчал. Валентина наконец рассмотрела строгую дружинницу. Девушка заметно отличалась от тех, кто пришел на танцплощадку. Она была одета в темное платье неразличимого цвета, перепоясанное тонким ремешком. Заплетенные в косы волосы выбились на висках. Ее можно было бы назвать симпатичной, если бы не взгляд – властный, недобрый, подозрительный.

«Комсомольская активистка. Кажется, мне повезло. Главное не переиграть».

– Меня зовут Валентина. Я приехала устраиваться на работу, рассчитывала пожить первое время у тетки, а ее не оказалось, – отбарабанила она тоном твердой ударницы.

– Что же ты телеграмму не отправила?

– Не подумала, – всхлипнула Валентина, изображая раскаяние легкомысленной дурочки. – Помогите мне, пожалуйста.

Расчет оказался верным. Девушка подобрела.

– Сейчас я тебя отведу в общежитие. Там переночуешь, потом решим, что с тобой делать.

– Спасибо! – Валентина энергично закивала и вдруг выпалила неожиданно для себя уже что-то совершенно нелепое: – Я обязательно оправдаю ваше доверие!

– Меня зовут Люда. – Девушка выдавила подобие улыбки, потом повернулась к парням: – Я ее отведу, а вы остаетесь. И без халтуры. Сами знаете, за чем следить: чтобы музыка играла вся наша. Никакой американщины! Поняли?

«Конечно. Куда им шпану ловить в темных кустах. Главное – никакой американщины».

Парни без энтузиазма пообещали сохранять бдительность и отправились в сторону танцплощадки. Девушка Люда еще раз оглядела жалкую и грязную Валентину, многозначительно вздохнула и пошла вперед по темной тропинке. Валентина засеменила следом.

– А вещи твои где? – не оборачиваясь спросила Люда.

– Так в сумке все были, – ответила Валентина, решив не уточнять размеры сумки.

– Зачем же ты в самый темный угол залезла, – в голосе Люды появилось подобие сочувствия. – Девушке вечером в парке вообще делать нечего. Ты из какого города? На деревенскую вроде не похожа.

В голове у Валентины заметалось: «Господи! Какой город-то назвать? А вдруг его еще не построили?»

– Я из Сибири. Возле Братска там поселок. На стройке работала. – Валентина почти не соврала, вспомнив недостроенный коттедж и четыре смененные бригады за два года.

– А почему уехала? – строго спросила Люда. – На стройках рук не хватает. На легкую работу захотела? И кто же тебя отпустил?

«Ага. Сама-то поди под знаменами сидишь, труженица».

– Да у меня это… По здоровью.

– А-а. По здоровью – это понятно. А здесь куда? Хотя можешь не отвечать. К нам, конечно, на текстильную фабрику.

– Точно, – искренне обрадовалась Валентина. – А как вы догадались?

– Больше для девчат тут ничего нет, если ты не инженер, конечно. Училась где?

– Восемь классов, – быстро ответила Валентина.

– А лет сколько? – продолжала допрос Люда. Они уже вышли на главную, освещенную дорожку, и Люда внимательно посмотрела на Валентину.

В первый момент сорокалетняя Валентина замешкалась и некстати замычала:

– Тридцать… пять.

– Зачем врешь? Тебе же тридцати нет. – Людмила остановилась. – Ты что? Под статью захотела? Думаешь, документы потеряла и теперь на пенсию пораньше пойдешь?

Валентина растрогалась. «Тридцати нет! Зачем же я разругалась с прежним салоном? Качественно, оказывается, работали. А я, дура, на них из-за фотоэпиляции наехала. Сдалась мне та эпиляция. Кололи-то они как надо. Когда вернусь – пойду мириться».

– Честное слово! Мне правда тридцать пять! – непонятно почему уперлась Валентина на этой цифре.

Людмила нахмурилась:

– Завтра напишешь адрес, отправим запрос. И в комсомольскую организацию твою тоже. Государство обманывать мы не позволим.

«Да уж. По части вранья с государством мне лучше не тягаться».

Они вышли из парка. Прохожих на улицах почти не было. По дороге проезжали полупустые автобусы, троллейбусы и редкие автомобили. Дома блестели темными стеклами. Почти все окна погасли. «Вот что значит рабочий народ. Рано спать ложатся».

– А сколько время сейчас?

– Одиннадцать. Ничего, скоро дойдем. Здесь недалеко до общежития. Ты, наверное, голодная?

– Немного, – ответила Валентина и подумала, что она, пожалуй, несправедлива в своей неприязни к этой девушке.

Через минут двадцать они вошли в трехэтажное длинное здание. На первом этаже за столом сидела вахтер, рядом бормотало радио.

– Это со мной, – сказала ей Люда.

– Новенькая, что ли?

– Новенькая.

– Постель только через неделю будет.

– Ладно, – с нажимом ответила Люда. – Она у меня пока поживет. Все равно Татьяна в Москве на учебе.

– И ключи от душа не дам. Поздно уже. – Вахтерша посмотрела на грязные коленки Валентины.

– Нам и не надо, – ответила Люда, загораживая Валентину.

– Ну так идите, – проворчала тетка.

Девушки поднялись на второй этаж. В комнате у Людмилы было довольно уютно. Две кровати, шкаф, стол, абажур на столе, полки на стене, картинки, пестрые занавески. Валентина разглядела девушку и подивилась выкрутасам моды. На современный взгляд, эта идейная и подчеркнуто скромная комсомолка выглядела куда симпатичней и, как это принято называть, «стильней», чем ее легкомысленные ровесницы на танцплощадке с огромными залакированными копнами на голове.

– Здесь пока поспишь, – Людмила кивнула на кровать, застеленную коричневым одеялом. – На вот тебе, – она протянула полотенце, – иди умойся в туалете. По коридору до конца и налево. Я пока чай сделаю.

– Спасибо, – на этот раз Валентина ответила искренне.

– Да за что спасибо-то? Работать начнешь – мы тебе спасибо скажем. У нас рук тоже не хватает.

Длинный коридор освещался в самом конце единственной лампочкой. Где-то капала вода, за одной из дверей раздался женский смех. Валентина почувствовала странный уют этого неприглядного в своей бытовой сиротливости пристанища. Было тепло, спокойно и тихо. Человеку, наверное, этого достаточно.

В конце коридора пахло канализацией. Валентина остановилась перед замызганной дверью в уборную. Ну почему? Почему она не попала в фантастический сад с говорящими цветами? Или в сказочный лес, где прячутся заколдованные принцы на единорогах? И почему ей стало довольно для счастья дырявого полотенца и корки хлеба?

Она открыла дверь и вошла. Три ржавые раковины, четыре кабинки, окно, грубо замазанное белой краской, лужа на полу. Вот такая фантастика. Твоя страна чудес, Валентина.