Читать книгу Каждый дар – это проклятие - Кэролайн О’Донохью - Страница 8

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Я ЗАБЫВАЮ ПРОВЕРИТЬ, НА месте ли Лорна МакКеон. Проснувшись в три часа ночи, не могла заснуть целый час. Я вхожу в систему поздно, раздраженная, еще не стряхнув остатки сна, и мне целый день трудно сосредоточиться на чем-нибудь одном. Я забываю, какие задания сделала или не сделала, не помню, к каким тестам обещала подготовиться. Я пытаюсь собрать воедино обрывки сна, но в итоге удается восстановить лишь следующую картину.

Я нахожусь в каком-то доме. В старом доме. По-настоящему старом, а не в такой фальшивке, как Ложа, и поэтому понимаю, что это не видение про «Детей Бригитты». Внутри грязно. На каждой поверхности расставлены напитки. Кубок с вином, забытый на каминной полке; на декоративном столике чашка с покрытыми плесенью остатками чая. Все красивое, но в полном беспорядке, как будто после вечеринки. В центре комнаты стоит карточный стол, но с обычными игральными картами, не Таро. Короли и королевы прилипли к двойкам и четверкам, все сальные, беспорядочно перемешанные.

Раздается шум. Я оборачиваюсь и замечаю каких-то людей, но не могу их разглядеть как следует, потому что зрение расплывается, а потом и вовсе пропадает. Но я продолжаю слышать их, ощущать край стола и мягкий ковер под ногами.

Не успеваю я закрыть ноутбук, как звонит Лили – она не любит текстовые сообщения. Время от времени набирает пару странных эмодзи в групповых чатах, чтобы показать, что жива, согласна или несогласна, но обычно звонит.

– Привет, – говорит она. – Можно я приду? Воспользуюсь твоей ванной.

– Ты хочешь прийти, чтобы воспользоваться моей ванной?

– А что, это проблема?

– Думаю, нет.

– Отлично, приглашу и Фиону.

Я озадачена.

– Ей тоже нужна ванная?

– Нет, с чего бы?

И она вешает трубку. Фи приходит раньше Лили, и мы едим поджаренные блинчики с толстым слоем масла. Фиона точно так же, как и я, совершенно не понимает, что это за «встреча на высшем уровне» со стороны Лили. И только когда мы доедаем третий блин, я вспоминаю про отсутствующую ученицу.

– Послушай, а ты помнишь эту девушку, Лорну?

Фи слизывает растаявшее масло со своей ладони.

– Лорну МакКеон?

– Можешь ее описать? Какая она?

– Спокойная. И… организованная, вроде.

Откусив еще блин, она добавляет:

– А что?

– Не знаю. Какое-то предчувствие. Вчера ее не было.

– Сегодня тоже не было, – задумчиво произносит Фиона. – И на физике нас было только шестеро. Так ты думаешь…

– Ложа? Не знаю. Мы только что узнали про эту Ложу. Может, просто я теперь слишком много внимания уделяю разным случаям, когда людей нет там, где они должны находиться?

– Типа, когда услышал «молоток», и теперь повсюду гвозди мерещатся?

– Да, наверное.

Приходит Лили, распахивая входную дверь. От нее пахнет зимой. В руке у нее сумка из супермаркета.

– За нами все-таки следят! – выпаливает она в ярости, доставая из сумки газету «Килбег Ивнинг Стар» и швыряя ее на кухонный стол.

Рождественская елка слегка вздрагивает. Газета уже развернута на нужной странице. Со статьей «Ведьмы из Сент-Берни», то есть про нас с Фионой и Лили.

В статье приведены анонимные высказывания одноклассников и сводка странных событий последнего года. Событий, о которых известно общественности. Все начинается с меня и с карт Таро. После описывается исчезновение Лили в феврале и ее странное появление спустя месяц. В тексте постоянно упоминается «душегубка», всегда в кавычках, но с маленькой буквы, как будто это некое место, куда мы ходили душить людей.

Далее упоминаются пожар, гибель сестры Ассумпты и оставленное ею странное завещание. В пользу проблемной и неуспевающей ученицы Мэйв Чэмберс, обвиняемой в колдовстве, издевательствах и откровенной глупости. И которая, что очень важно, присутствовала при гибели сестры Ассумпты.

Следует признать, что это довольно захватывающая история. Хуже всего то, что она сопровождается нашими фотографиями. В комплекте с небольшими заметками – нашими «характеристиками». Моя фотография ужасна. Всклокоченные волосы, жирный блеск на лбу и носу. Лили выглядит совершенно не от мира сего, как будто даже не замечала фотографа, с полузакрытыми глазами. Фиона, что вполне предсказуемо, выглядит потрясающе. Огромная, сияющая белизной улыбка. Яркие, смеющиеся карие глаза.

ЛИЛИ О’КАЛЛАХАН, 17 лет

– Талантливая художница

– «Зациклилась на мне!»

– Рыбы!

– Исчезла в прошлом феврале и нашлась спустя месяц

ФИОНА БАТТЕРФИЛД, 17 лет

– Начинающая актриса

– Телец!

– «Была мила со всеми… пока не преобразилась…»

– Отец-ирландец / Мать иммигрировала с Филиппин в 2003 году

МЭЙВ ЧЭМБЕРС, 17 лет

– Заводила

– Перед исчезновением Лили гадала одноклассницам на картах

– «Настоящая корова»

– Стрелец!

– Откуда у тебя это, Лили?

– От одной девушки из молодежного оркестра. Там все с ума сошли. Хотели, чтобы я подписала все их копии.

– У всех были копии?

– Да, их раздавали бесплатно. В зале, где мы репетируем, осталась целая большая стопка.

– О боже, Лил, мне так жаль. Ужасное описание и дурацкая фотография.

– Просто дерьмовая! – Лили шлепает рукой по газете, сотрясая стол. – Я же очень стараюсь, понимаете? Быть настоящим человеком, который живет и умирает. Хотя иногда и кажется, что все это ненормально и несправедливо. А когда происходят такие вещи, это кажется еще более ненормальным.

Мы с Фионой кладем руки ей на плечо, обмениваясь взглядами. Мы всегда очень остро переживаем моменты, когда Лили расстраивается. Плохо, что в магазинах не продают открытки с надписью «Мне жаль, что ты больше не река».

– Э, а кто обозвал меня коровой? – пытаюсь я найти хоть что-то смешное.

– Лучше сразу отсеять тех, у кого не было причин называть тебя коровой, – толкает меня локтем Фиона.

– Так, я это запомню.

– По крайней мере, здесь ничего не написано про твоих родителей, не говоря про упоминание иммиграции, – говорит Фиона, изучая газету. – Полнейший мрак.

– Абсолютный, – соглашаюсь я. – Мне жаль, Фи.

Я поворачиваюсь к Лили.

– Так почему тебе понадобилась моя ванная? Мы что, собираемся читать заклинание или что-то в этом роде?

Лили лезет в сумку и достает оттуда бутылку отбеливателя и тюбик синей краски для волос.

– Вроде того.

– Так ты точно уверена? – спрашивает Фи, собирая светлые волосы Лили на затылке.

– Да.

Я сижу на краю ванны с Паоло, а Фиона заметно нервничает сильнее, чем Лили.

– А ты сможешь заставить их отрасти заново, если вдруг испортишь прическу? – вырывается у меня, прежде чем успеваю добавить: – Конечно, я не имею в виду, что ты ее обязательно испортишь.

– Не знаю. Наверное, – отвечает Фи. – Я никогда раньше не занималась шевелюрой.

– Просто отрежь, – говорит Лили ее отражению.

Фиона снова собирает волосы и одним быстрым движением обрезает их ножницами. В руке у нее остается хвостик длиной дюймов в шесть. Мы молча разглядываем его, вспоминая Хэзер и чайные пакетики, которые она откладывала из чашек, чтобы выкачать из меня магию; вспоминаем ресницы Фионы и почерк в ее дневнике. Вспоминаем вечер в ванной Нуалы, когда Фиона сняла колготки и сквозь слезы сказала нам, что ее дар начал угасать, но желание наносить себе увечья – нет.

Я тогда еще сказала Фионе пойти поговорить с Хэзер. После ритуала мы так нуждались в терапии. Мисс Бэнбери. Какой гениальный ход. Нужный человек в нужное время. Готовый проявить сочувствие, а заодно и высасывающий нас обеих досуха.

Мы одновременно говорим одно и то же.

– Их надо сжечь.

Мы кладем волосы Лили в пластиковый пакет для покупок, в котором была краска, чтобы потом сжечь, и Фиона начинает наносить отбеливатель. Я снова изучаю газетную статью.

– Это дело рук «Детей»?

– Думаешь, это они написали? – недоверчиво спрашивает Фиона.

– Не знаю. Мы же знаем, что у них везде есть связи и что они следят за нами. Может, они лично и не писали, но повлияли на тех, кто написал. Или на владельцев газеты, или еще на кого-нибудь.

– Почему ты так уверена, что это не просто… любопытная история? Ведь всем же нравится что-то необычное? Вот журналисты и написали.

– Жжется, – прерывает нас Лили. – Так и должно быть?

– Да, немножко. В статье не упоминается Хэзер Бэнбери, верно? Потому что Дори понимает, что если люди начнут копаться в делах Хэзер, то в конце концов дойдут до нее самой.

– Верно, – кивает Фиона.

– Тогда зачем им печатать эту историю про нас?

– Чтобы высмеять и унизить нас, – отвечает Лили. – Чтобы, если мы что-то расскажем, нас воспринимали как законченных чудачек.

– Боже, я даже не подумала об этом, – произношу я, ощущая себя настолько усталой, что ложусь в пустую ванну. – Из-за этого мне хочется продать эту дурацкую школу и перевезти нас всех на Фиджи.

– Этого-то от тебя и добиваются «Дети», – говорит Фиона. – Лили, откинь голову в раковину.

Я передаю ей длинную металлическую лейку душа.

– Да, я понимаю, что они этого хотят от меня, но можно же немного помечтать.

Жужжит мой телефон. Это Ро.

Ты дома?

– Ро едет сюда, – говорю я, отвечая на сообщение. – Полный дом О’Каллаханов.

Фиона ополаскивает теперь уже соломенно-белые волосы Лили.

– Той ночью Ро и Аарон на время ослепли, – робко начинаю я.

– Что значит ослепли?

– Ну, потеряли зрение.

– Надолго?

– Примерно на минуту.

Девочки не успевают ответить, потому что Ро вбегает по лестнице, крича что-то о том, что он рок-звезда. Врывается в дверь и словно пьяный кричит:

– Ух ты, оргия в ванной! А по какому поводу?

– Мы красим волосы Лили, – отвечаю я. – Потому что теперь мы, видите ли, знаменитости.

Он выглядит смущенным.

– А? С каких это пор вы знаменитости? Это я знаменитость.

– Что?

Ро держит в руках выпуск «Хот-Пресс».

– «Сингл недели», детка!

Мы все сходим с ума. Ро достает из большой, похожей на курьерскую сумки три бутылки «Кавы». Первая уходит почти целиком на то, чтобы облить нас, как гонщиков «Формулы-1».

– Боже, Фи, это ведь не испортит краску? – спрашивает Лили, перебирая пальцами прядь намокших бледных волос.

– Нет, – смеется Фи. – Садись, я нанесу немного синего.

– «Сингл недели», – повторяю я, удивляясь тому, насколько это крошечное достижение может изменить всю жизнь Ро. – Ро, это же грандиозно.

– Грандиозно, – соглашается он, с удовольствием прихлебывая из бутылки. – Настолько, что можно увидеть из космоса. Погодите, а о чем вы говорили?

Пока синяя краска сохнет, мы рассказываем про «ведьм из школы Святой Бернадетты». Ро с опаской рассматривает газету.

– Ничего себе, – говорит он. – Всю славу у меня украли.

Я не решаюсь сказать ему, о чем думаю и о чем, должно быть, думают Фиона и Лили. Если за статью в «Килбег Ивнинг Стар» ответственны «Дети», то, может быть, они стоят и за статьей в «Хот-Пресс»? Первая – местная газета, а второй – национальный журнал. Одна статья – целенаправленная атака на нас, другая – лишь несколько строчек о сингле инди-рока. Какая им выгода печатать восторженные отзывы о «Маленькой частной церемонии»?

А выгода в том, чтобы разобщить нас. Они видели, как сливаются наши способности и что с каждым разом мы все лучше и лучше обращаемся с ними. Ро с Аароном даже попытались определить их местонахождение, просто объединив вместе свои силы. Мы, несомненно, сильнее вместе. И почему бы им не попытаться разделить нас?

Чем больше внимания привлекает МЧЦ, чем больше концертов она дает, тем вероятнее мы потеряем Ро. Но ведь он и так уже едва не был потерян? И вернулся.

Мы все восхищаемся новой прической Лили, в том числе и Фиона, которая сначала не хотела ее красить. И в самом деле Лили выглядит великолепно. Дерзкой, но одновременно по-милому озорной. Похоже, она сама не может поверить в свою удачу.

– Невероятно! – повторяет она, любуясь своим отражением. – Разве я не выгляжу великолепно?

– Согласна, – киваю я. – Ты выглядишь великолепно.

– Ну да, неплохо, – говорит Фиона, оценивая свою работу. – Ладно, мне нужно домой. Мама готовит фахитас. Так мы завтра идем туда?

«Туда» – это на Рождественский вечер в доме Холли Макшейн – якобы ежегодное мероприятие, на котором всегда присутствовала Фиона и о котором мы с Лили даже не слышали. На этот раз пригласили и нас. Такое чувство, что ученицы школы Святой Бернадетты, пережив травму, цепляются за любую возможность побыть вместе. Словно последние динозавры, которые станут окаменелостями после выпуска. Это сентиментальное чувство перевешивает любые смутные представления о группировках или о популярности. Или, по крайней мере, перевешивало до выхода статьи.

– Ну, не знаю, – говорю я, снова опуская взгляд на газету. – То есть я имею в виду после этого. Я не знаю, хочу ли я веселиться с людьми, которые сдали нас прессе и описали… так.

– Да успокойтесь вы, «леди Ди», – отвечает Фиона. – Скорее всего, это были выдуманные цитаты. А если и не выдуманные, то вырванные из контекста. Нужно верить в людей.

Она сверяется с часами.

– Ладно, время фахитас, я ухожу.

В итоге Лили уходит с ней, признав, что фахитас – это одна из тех немногих вещей, которые могут предложить люди, но не река. Остаемся только мы с Ро, облитые «Кавой» и синей краской для волос, сидящие в ванной.

– Прочитай еще раз, – говорит Ро. – На этот раз вслух.

– Ну ладно, – ухмыляюсь я, делая длинный глоток из бутылки. – «Маленькая частная церемония» – эклектичная панк-рок-четверка из Килбега, которая впервые привлекла к себе внимание, гастролируя с Хонор Оун в начале этого года. Их первый сингл, «Девушка-волк», представляет собой полнозвучный, энергичный и шумный гимн, утверждающий себя и как классическая ода молодой любви, и как захватывающая история трансформации.

Я отрываю взгляд от журнала в полнейшем восхищении.

– Я же говорила, что им понравится.

– Так и есть. Читай дальше.

– Этот сингл в паре с озорной и вызывающей песней «Не твое дело, Глиннер» на другой стороне обеспечил «Маленькой частной церемонии» прочное место на ирландской музыкальной квир-сцене. Особого упоминания заслуживает Ро О’Каллахан с бархатным голосом, звучащим отчасти как Люк Келли, и отчасти как Долорес О’Риордан. Если по их исполнению в «Девочке-Волке» и можно о чем-то судить, то они вполне могут стать следующим великим ирландским вокалистом.

Я кладу журнал на грудь.

– Детка, они назвали тебя следующим великим ирландским вокалистом, – шепчу я.

– Мэйв, – шепчет Ро в ответ с такой широкой улыбкой, что она вполне могла бы генерировать электричество. – Они назвали меня «они».

Я снова хватаю журнал и просматриваю последнюю строчку.

– О да!

Наступает небольшая тишина, счастливая тишина, и я понимаю, что прервать ее может только Ро.

– Это и вправду хорошее ощущение.

– Каково это?

– Как будто… как будто окончание чего-то очень важного. Важной подготовки. И теперь настала пора признать и использовать свои силы. Не знаю… может, теперь я точно не буду сомневаться.

– С этой темой про местоимения?

Мне тут же хочется ударить себя за такое неуклюжее выражение. «Тема с местоимениями». К счастью, Ро только кивает.

– Здорово, – говорю я и упираюсь головой в холодную эмаль ванны, глядя на этого человека.

Через маленькое круглое окно ванной падает зимний солнечный свет, рассыпаясь призмой цвета по плиткам, и я вижу их во всей их яркой многогранности.

– Поздравляю, – робко добавляю я. – Может, выпьем за это?

– Да, – отвечает Ро, поднимая «Каву». – За самопринятие и самопознание.

– И за испанское шампанское.

– Да. За самопринятие, самопознание и испанское шампанское.

Мы целуемся, и это Ро, с кем я выросла, и Ро, с кем я чуть не умерла, и Ро со сцены, кто предстает перед глазами всего мира. Все они, все вместе. Все сразу.